Она воевала с бывшим не только из-за Бена, они были как огонь и лед. Где он — огонь, а она — лед. Она все еще привлекала его физически, что безмерно ее раздражало. Она не понимала, с какой стати он до сих пор верит, будто она желает иметь с ним что-то общее. Что бы она ни говорила, казалось, это нисколько не мешает ему делать ей авансы. Она почти не помнила, что нашла в нем много лет назад. Бет могла перечислить причины для брака: она была молода и глупа и в придачу беременна. Но теперь, когда он разглядывал ее с ног до головы, у нее внутри все сжималось. Он совсем не в ее вкусе. И, откровенно говоря, никогда не был. Если бы всю ее жизнь снимали на видео, то брак стал бы одним из тех эпизодов, которые она бы с радостью перезаписала. Это касалось Бена, конечно.
Она пожалела, что с ней рядом нет ее младшего брата Дрейка, и, как всегда, ощутила боль, подумав о нем. Всякий раз, когда он приезжал, Бен ходил за ним, как собаки за Наной. Они вместе бродили, пытаясь поймать бабочек, или сидели в домике на дереве, который построил дедушка. Попасть в домик можно было лишь по расшатанному мосту, переброшенному через одну из двух речушек на их участке. В отличие от ее бывшего Дрейк принимал Бена таким, каков он есть, поэтому был ему ближе, чем родной отец когда-либо. Бен обожал его, а она обожала Дрейка за то, как незаметно ему удалось воспитать в ее сыне уверенность в себе, Она вспомнила, как поблагодарила его однажды, а он лишь пожал плечами. «Мне просто нравится проводить с ним время», — ответил он.
Она знала, что нужно проверить, как дела у Наны. Поднявшись с сиденья, она увидела свет в кабинете, но засомневалась, что Нана работаете бумагами. Скорее всего она в загоне за клетками, и Бет направилась туда. Хотелось верить, что Нана не додумалась повести свору собак на прогулку. Ей бы никак не удалось сохранить равновесие и тем более удержать подопечных, если они потянут за поводки. Но из всех занятий это было ее самым любимым. Она придерживалась мнения, что большинство собак не получают достаточной физической нагрузки и что прогулки по участку прекрасно в этом помогут. Земля площадью почти в семьдесят акров могла похвастаться парой открытых полей, обрамленных девственным лесом, который пересекало полдюжины тропинок, и двумя речушками — притоками Саут-Ривер. Участок, купленный за смешные деньги пятьдесят лет назад, теперь оценивался в приличную сумму. Так сказал юрист, который пришел узнать у Наны, что она думает о возможной продаже земли.
Она точно знала, кто за этим стоит. Как и Нана, которая притворилась не вполне вменяемой во время разговора с юристом. Она таращилась на него расширенными и ничего не выражающими глазами, роняла на пол виноградинки одну за другой и невнятно бормотала. Потом они с Бет часами хохотали, вспоминая об этом.
Заглянув в окно кабинета у питомника. Бет не обнаружила признаков присутствия Наны, зато услышала ее голос, доносившийся из загона:
— Стоять… ко мне. Хорошая девочка! Правильно идешь!
Обогнув угол, Бет увидела, как Нана хвалит ши-тцу трусившую по направлению к ней. Она напомнила ей одну из тех заводных игрушечных собачек, которые можно купить в «Уол-марте».
— Что ты делаешь, Нана? Тебя здесь быть не должно.
— О, привет, Бет! — Теперь она почти не глотала слова, не то, что два месяца назад.
Бет уперла руки в бока.
— Тебе нельзя здесь находиться одной.
— Я взяла с собой мобильный. Решила, что позвоню, если возникнут проблемы.
— У тебя нет мобильного.
— У меня есть твой. Я стянула его из твоей сумки сегодня утром.
— Тогда кому бы ты позвонила?
Видимо, об этом она не подумала и теперь нахмурилась, когда бросила взгляд на собаку.
— Вот видишь, с чем мне приходится мириться Прешас? Я же говорила тебе, что эта девчонка умнее экскаватора. — Она выдохнула, издав звук, похожий на уханье совы.
Бет знала, что последует смена темы разговора.
— Где Бен? — спросила Нана.
— В доме, готовится к отъезду. Он отправляется к отцу.
— Держу пари, он от этого не в восторге. Уверена, что он не прячется в домике на дереве?
— Расслабься, — сказала Бет. — Кит все еще его отец.
— Ты так думаешь.
— Я в этом уверена.
— Ты точно помнишь, что больше ни с кем тогда не встречалась? Не было случайного секса с официантом, водителем грузовика или с кем-нибудь из школы? — В ее голосе почти слышалась надежда. Казалось, она всегда надеялась, когда об этом говорила.
— Точно. И я уже миллион раз тебе об этом говорила.
Она подмигнула Бет:
— Да, но Нана всегда может надеяться, что твоя память вдруг просветлеет.
— Как долго ты уже здесь, кстати?
— А который час?
— Почти четыре.
— Тогда я здесь три часа.
— На такой жаре?
— Я не больна, Бет. Со мной просто произошел неприятный случай.
— Ты пережила инсульт.
— Но несерьезный.
— Ты рукой не можешь пошевелить.
— Пока я могу есть суп, мне она все равно не нужна. А теперь дай мне повидать внука. Я хочу попрощаться с ним, пока он не уехал.
Они направились к питомнику, Прешас побежала и ними, тяжело дыша, ее хвост развевался по ветру. Милая собачка.
— Я решила, сегодня тебе захочется китайской еды, — заявила Нана. — Тебе ведь хочется китайской еды?
— Я об этом не думала.
— Так подумай.
— Да, пожалуй, можно остановиться и на китайской кухне. Только я не хочу ничего тяжелого. И жареного тоже. Для этого слишком жарко.
— Какая ты занудная.
— Зато здоровая.
— Опять то же самое. Слушай, раз ты такая здоровая, может, запрешь Прешас? Ее клетка под номером двенадцать. Я услышала новую шутку, которой хочу поделиться с Беном.
— Где ты ее услышала?
— По радио.
— Она хоть приличная?
— Конечно, приличная! Ты за кого меня принимаешь?
— За того, кто ты есть, а я тебя прекрасно знаю. Поэтому и спрашиваю. Что за шутка?
— Два каннибала едят комедианта, один поворачивается к другому и говорит: «Как на твой вкус, забавно?»
Бет хихикнула:
— Ему это понравится.
— Отлично. Бедняге не помешает взбодриться.
— Он в порядке.
— Конечно, в порядке! Я не вчера родилась, знаешь ли.
Когда они дошли до питомника, Нана продолжила путь к дому, прихрамывая сильнее, чем утром. Ей становилось лучше, но пройдет еще много времени, прежде чем она окончательно поправится.
Глава 4ТИБО
Морская пехота зиждется ни числе «три». Этому учили в первую очередь на курсе основной подготовки. Так многое было проще понять. Три морских пехотинца составляли огневую группу, три огневые группы — отделение, три отделения — взвод, три взвода — роту, три роты — батальон, три батальона — полк. Во всяком случае, на бумаге. К моменту вторжения в Ирак их полк объединился с элементами других формирований, включая легкий бронетанковый батальон разведки, стрелковый батальон 11-го полка морской пехоты, 2-й и 3-й штурмовые батальоны-амфибии, роту Б из 1-го боевого инженерного батальона и батальон тылового обеспечения 115. Масштабно. Такое войско готово ко всему. Собралось почти шесть тысяч человек.
Шагая под небом, уже изменившим цвет в преддверии заката, Тибо вспоминал о той ночи, которая, по сути, стала его первым сражением на вражеской территории. Его полк, а точнее, 1-й батальон 5-го полка, первым пересек границу Ирака, намереваясь захватить месторождение Румайла. Все помнили, как Саддам Хусейн приказал поджечь большинство нефтяных скважин в Кувейте при отступлении во время первой войны в Персидском заливе, и никто не хотел, чтобы это случилось снова. Короче говоря, 1-й батальон 5-го полка, помимо прочих, прибыл вовремя. Лишь семь скважин горели к тому моменту, когда им удалось занять территорию. Отделению Тибо было приказано отправиться на север от Багдада, чтобы помочь в захвате столицы. В 1-м батальоне 5-го полка было больше всего наград в корпусе за боевые заслуги, поэтому его выбрали для проведения сложнейшей атаки на вражеской территории за всю историю корпуса. Его первый срок службы в Ираке продлился немногим более четырех месяцев.
Через пять лет подробности этой первой службы он помнил туманно. Он выполнил свою задачу и в конце концов получил приказ отправляться обратно в Пендлтон. Он не говорил об этом. Он пытался не думать об этом. За исключением одного момента: Рики Мартинез и Билл Кинкейд, входившие в одну огневую группу с Тибо, стали участниками истории, которую он никогда не забудет.
Возьмите трех человек, заставьте их что-то делать вместе, и у них, несомненно, возникнут разногласия. Неудивительно. Они и на первый взгляд казались разными. Рики вырос в маленькой квартирке в Мидленде, что в Техасе, и раньше был бейсбольным игроком и фанатом тяжелой атлетики, а еще играл в младшем составе «Миннесота твинз», до того как добровольно отправился на военную службу. Билл, игравший на трубе в марширующем оркестре средней школы, был родом с севера штата Нью-Йорк и вырос на молочной ферме вместе с пятью сестрами. Рики нравились блондинки, а Биллу — брюнетки; Рики жевал табак, а Билл курил; Рики любил рэп, а Билл предпочитал кантри-вестерн. Как будто это имело значение. Они тренировались вместе, ели вместе, спали вместе. Они обсуждали спорт и политику. Они болтали ни о чем, как братья, и разыгрывали друг друга. Иногда Билл, проснувшись, обнаруживал, что у него сбрита одна бровь. На следующий день Рики просыпался без обеих бровей. Тибо научился просыпаться при малейшем шорохе и каким-то чудом сохранил свои брови. Они много месяцев над этим смеялись. Напившись как-то вечером, сделали похожие татуировки и объявили о своей верности корпусу.
Проведя столько времени вместе, они достигли того этапа, когда могли предсказать действия друг друга. Оба они по очереди спасали Тибо жизнь или по крайней мере уберегали его от серьезных ранений. Билл дернул Тибо сзади за бронежилет, как раз когда он собирался выйти на открытое пространство, через секунду снайпер ранил двух человек рядом. Во второй раз, отвлекшись, Тибо чуть не попал под колеса несущегося на огромной скорости «хаммера» под управлением собрата по оружию; тогда Рики схватил его за руку, чтобы остановить. Даже на войне люди погибают в автомобильных катастрофах. Достаточно вспомнить генерала Паттона.