Он пронесся мимо Лаки, направляясь в сторону Советника. Руки Лаки привычно опустились на плечо темпераментного марсианина. Ноги Бигмана еще продолжали шагать, когда Лаки водворил своего маленького друга на место.
— Остынь, Бигман.
— Ноты же слышал, Лаки! Весли считает, что чем человек длиннее, тем он умнее! И если в нашем долговязом приятеле шесть футов, то наверняка лишний фут за счет черепной коробки.
— Ну хорошо, хорошо, Бигман, — проговорил Лаки. — А ты, Весли, побереги свой юмор для сирианитов.
Лаки говорил очень спокойно, но его авторитет подействовал на обоих. Бигман прокашлялся и спросил:
— А где Марс?
— Сейчас он в той точке орбиты, что находится за Солнцем.
— Ну да, — недоверчиво протянул Бигман. Затем он оживился, — минутку, Лаки. Мы ведь сейчас на добрую сотню миллионов миль ниже плоскости эклиптики. Так что Марс должен быть виден ниже Солнца!
— Да… должно быть так. Но с такого угла — это примерно один градус — довольно трудно разглядеть его в лучах светила. Зато, по-моему, видно Землю.
На лице Бигмана появилось что-то вроде разочарования.
— Кому это нужно — быть в космосе и разглядывать Землю? Там же нет ничего, кроме людей, которые в большинстве своем вроде кротов: дальше нескольких миль от поверхности никогда не были. Я не стал бы ее рассматривать, даже если бы ничего больше не видел. Вот пусть Весли на нее смотрит. Это занятие ему по плечу. — Он с улыбкой отошел от главного обзорного экрана.
Советник немного помялся и нерешительно спросил:
— Эй, Лаки, как насчет того, чтобы глянуть с этой точки на Сатурн? У меня какое-то неприятное предчувствие. Давай посмотрим.
Он сказал это как-то между прочим, но молчание, повисшее в рубке «Метеора», стало напряженным. Все трое почувствовали это. Сатурн — значит опасность. Эта планета стала злым роком народов Земной Федерации. Для шести миллиардов жителей Земли, для миллионов людей на Марсе, Венере, Меркурии, на лунах Юпитера — Сатурн теперь превратился в неожиданный источник смерти. Лаки первым стряхнул с себя оцепенение, и, послушные его пальцам, ожили многочисленные системы управления кораблем. Антенны радаров начали разворачиваться в сторону загадочной планеты. На экране замелькали звезды и туманности. В четкой последовательности через плоскость экрана проносились звезды всех величин. Ткнув пальцем в самую яркую и оттопырив губу. Бигман спросил со значением:
— Никак Сириус?
— Нет, — покачал головой Лаки, — мы идем сейчас через южное полушарие Галактики, а Сириус находится в северном. Хочешь взглянуть на Канопус?
— Нет, — ответил Бигман, — с чего это вдруг?
— Я просто подумал, что это может тебя заинтересовать. Это вторая по яркости звезда, и ты мог принять ее за Сириус.
Лаки весело рассмеялся. Его всегда забавляли патриотические чувства Бигмана, которого раздражало то, что родиной самых сильных врагов Солнечной Системы, гуманоидов Сириуса — выходцев с Земли, была ярчайшая звезда земного небосвода.
— Очень смешно, — фыркнул Бигман. — Давай лучше посмотрим на Сатурн. А когда вернемся на Землю, ты повторишь эту шутку в каком-нибудь шоу и сорвешь аплодисменты.
Звезды наконец остановились, и Лаки проговорил:
— А вот и он. Не увеличен, кстати.
Весли заблокировал пульт контроля и развернулся в своем кресле к обзорному экрану. Сатурн выглядел как Луна в третьей четверти, и примерно того же размера, если наблюдать за ней с Земли. Желтый диск светился теплым туманным светом в центре и более ярким по краям.
— Как далеко мы от него? — изумленно спросил Бигман.
— Немногим меньше миллиона миль, — ответил Лаки.
— Что-то здесь не так, — сказал Бигман. — А где же кольца? Я рассчитывал, что рассмотрю их как следует.
«Метеор» находился выше южного полюса планеты. Отсюда кольца должны были просматриваться во всех подробностях.
Лаки пожал плечами:
— Кольца как бы растворены в теле планеты, Бигман, расстояние-то порядочное. Вот сейчас я увеличу изображение, и тогда мы рассмотрим все поближе.
Пятно света, излучаемое Сатурном, приблизилось, и то, что казалось полумесяцем, разбилось на три сегмента. Собственно, сама планета выглядела тоже как полумесяц, но вокруг нее, не касаясь ее, висела неоднородная полоса света. В том месте, где полоса уходила во тьму, она была словно обрезана. .На фоне желтого полумесяца планеты полоса была разделена надвое темной прослойкой.
— Да-да, сэр Бигман, — менторским тоном начал Весли, — у Сатурна диаметр всего семьдесят восемь тысяч миль. С расстояния один миллион миль он должен выглядеть, как пятно света. Но если принять во внимание отражение солнечного света от колец, ширина которых от внутреннего края до внешнего двести тысяч миль…
— Да знаю я всю эту ахинею! — возмутился Бигман.
— И более того, — невозмутимо продолжал Весли, — с расстояния в сто миллионов миль просвет между кольцами и планетой шириной всего семь тысяч миль просто неразличим. Я уж не говорю о пространстве между кольцами, которое, как вам, сэр Бигман, известно, составляет двести пятьдесят миль и называется линией Кассини.
— Я уже сказал, что знаю все это, — закричал Бигман. — Слышь, Лаки, этот парень считает, что я забыл окончить обычную школу. Может быть, я не так уж много учился, но что касается Космоса, этот парень вряд ли расскажет мне что-нибудь новенькое. Лаки, скажи этой оглобле, чтобы она не пряталась за твоей спиной, и я размажу его по стенке.
Но Лаки сказал:
— Титан уже можно разглядеть.
Бигман и Весли разом воскликнули:
— Где?!
— Да вот же.
Спутник планеты выглядел как тоненький полумесяц. При этом казалось, что увеличение не затронуло Титан. Он находился у самого края экрана. Сейчас Титан был единственным видимым спутником Сатурна, но не его размеры заставили Весли с любопытством, а Бигмана с ненавистью разглядывать его. Дело в том, что почти все трое считали этот мирок единственным местом в Солнечной Системе, которое было по их мнению населено врагами, не признающими первородства Земли. Чувство опасности завладело ими.
— Когда мы войдем в зону Сатурна, Лаки?
— Точного определения, что такое зона Сатурна, нет, Бигман. Большинство астрономов считают, что эта зона ограничена полем притяжения планеты. Если это так, то мы пока за пределами зоны Сатурна.
— А вот сирианиты полагают, что… — начал Весли.
— В пучину Солнца тебя и твоих сирианитов! — рявкнул Бигман, топнув ногой, обутой в высокий сапог. — Наплевать, что они говорят! — Он снова топнул ногой так, словно все сирианиты, находящиеся в Солнечной Системе, были под его каблуком. А сапоги его были самые что ни на есть марсианские. Кричащая расцветка, яркие черные и оранжевые загогулины немыслимого рисунка неоспоримо свидетельствовали о том, что их хозяин провел детство и юность среди песков и ферм и помнил города Марса, спрятанные под колпаками силового поля. Лаки включил систему внешнего обзора. Выносные антенны спрятались в своих гнездах. Гладкая броня «Метеора» вновь обрела свои обтекаемые формы, только боевые башенки «Аграва», кольцом опоясавшие корпус корабля, говорили о готовности отразить любую атаку.
— Мы не можем позволить себе роскошь расслабиться, Бигман, — сказал Лаки, — пока верх держат сирианиты. Возможно, мы сможем вышвырнуть их из Солнечной Системы. Но пока… пока мы будем придерживаться правил игры, предложенной сирианитами.
Бигман строптиво проворчал:
— Между прочим, мы в своей системе!
— Верно… но Сириус оккупировал эту часть нашей системы, они навязывают нам межпланетную конференцию, и раз уж они решили развязать войну, Земля ничего не может с этим поделать.
Возразить на это было нечего, и все вернулись к своим делам. Советник Василевски согнулся над контрольным пультом, Бигман что-то бормотал себе под нос. «Метеор» продолжал свой полет к полярной шапке Сатурна, используя все возрастающую силу планеты-гиганта. Все дальше и дальше, в ту область пространства, где патрулировали корабли Сириуса, хотя от их родной планеты было пятьдесят триллионов миль, а до Земли всего семьсот миллионов. Одним гигантским скачком они преодолели огромное расстояние между Сириусом и Солнцем и на самом пороге Земли создали военную базу. Стоит только дать возможность сирианитам задержаться здесь, как Земля превратится во второстепенную планету, колонию Сириуса. А на ней сейчас сложилась такая политическая обстановка, что она не могла воспользоваться всей мощью своего военного потенциала. И вот три человека в маленьком корабле отправились в полет без ведома Земли, чтобы на свой страх и риск, полагаясь только на свои знания и ловкость, повернуть события по-другому. Они знали, что если влипнут в неприятную историю, с ними обойдутся, как со шпионами — и это в своей собственной системе! А Земля не в силах будем им помочь.
Какой-нибудь месяц назад никому и в голову не могло прийти, что Земля стоит на пороге катастрофы. Правительство было ошеломлено, осознав, что находится перед лицом смертельной опасности. Последнее время Совет Наук успешно очищал космос от автоматических кораблей-шпионов, наводнивших окрестности Земли. Противник получил основательную трепку, когда в снегах Ио за дело взялся Лаки Старр. Это была весьма и весьма опасная работа, поскольку шпионаж был поставлен очень квалифицированно, кроме того, врагам едва не удалось расколоть землян. И вот, в тот момент, когда чаша весов, казалось, клонится в пользу Земли, в системе слежения за роботами-шпионами появилась огромная трещина. В тот день Гектор Конвей, глава Совета Наук, рано утром разбудил Лаки Старра. Весь вид Конвея говорил о том, что одевался он в спешке — его седые волосы, обычно тщательно причесанные, были в беспорядке. Лаки, стряхивая остатки сна, предложил ему кофе и изумленно спросил:
— Великий Космос, дядюшка Гектор (Лаки называл его так еще с тех времен, когда его, сироту, пестовали Гектор Конвей и Августас Генри — опекуны), неужели отказали видеотелефоны?
— Я не осмелился доверить видеотелефону то, что хочу рассказать тебе, мой мальчик. Мы влипли в неприятную историю.