— Если мне придет в голову сесть на тебя верхом… — сказал Весли.
— … то в том месте, которым ты сядешь, будет больше мозгов, чем в твоей голове, — продолжил Бигман и весело рассмеялся. В разговор вмешался Лаки:
— Через пять минут мы будем в «линии».
Бигман посерьезнел и повернулся к обзорному экрану. Вскоре он сказал:
— В проломе то появляется, то исчезает какое-то свечение. Что это?
На его вопрос отозвался Лаки:
— Это гранулы льда, Бигман. «Линия Кассини» по сравнению с кольцами чиста, но не на сто процентов. Если мы врежемся в одну из этих гранул при нашей скорости…
— Один шанс на тысячу, — вмешался Весли. Правда, вмешался слишком поспешно и решительно.
— Один шанс на миллион, — холодно сказал Лаки. — Но именно этот миллионный шанс и встал на пути агента «X» и его «Сетей Космоса»… Мы почти на границе «Линии Кассини». — Руки его твердо и уверенно легли на рычаги управления «Метеором».
Бигман глубоко вздохнул, и в его мозгу пронеслась картина: малюсенькая частица материи пронзает сверхпрочный корпус корабля и, возможно, вызывает реакцию в топливных отсеках. Все они мгновенно вспыхивают в ярком протонном урагане энергии. Во всяком случае, все кончится в тот же момент, когда и начнётся.
— Прошли, — твердо сказал Лаки.
Весли шумно вздохнул.
— Мы уже проскочили? — переспросил Бигман.
— Ну, конечно же, проскочили, марсианский ты глухарь, — отдуваясь, сказал Весли. — Кольца-то Всего десять миль толщиной, а много ли нам надо времени, чтобы проскочить десять миль?
— И мы теперь на другой стороне?
— Несомненно. Попытайся сфокусировать аппаратуру на кольцах.
Бигман принялся крутить все, что попадалось под руку, перепробовал все мыслимые режимы.
— Пески Марса! Чертов «телевизор» ослеп!
— Здесь просто нечего видеть, малыш. Ты на обратной стороне. Лучи солнца не могут пробить слой льда в десять миль толщины. Скажи-ка, Бигман, чему еще учат в марсианских школах на уроках астрономии, кроме как песенке «Блесни звезда»?
Бигман оттопырил нижнюю губу:
— Ты знаешь, свиная ты голова, посмотрел бы я на тебя после одного сезона работы на марсианской ферме. Уж я бы постарался, чтобы на тебе не осталось ни одного лишнего грамма жира, только то, что положено, ну, может, чуть больше, учитывая, что ноги у тебя длинные.
— Ребята, я предпочел бы, чтобы вы отложили этот приятный разговор на более позднее время, — вмешался Лаки. — Вам не трудно будет заняться детектором массы?
— Нет, конечно, нет, Лаки, — пробормотал Бигман. — Эй, тут непорядок, — продолжал он, — на сколько ты изменил курс?
— На столько, на сколько корабль сможет выдержать. Мы будем держаться под кольцами до тех пор, пока это будет возможно.
Весли удовлетворенно кивнул:
— О’кей, Лаки, этот маневр делает их детекторы бесполезными.
Бигман ухмыльнулся. Все шло хорошо. Никакой детектор не сможет их обнаружить под слоем колец, а визуальное наблюдение тоже невозможно. Лаки вытянул свои длинные ноги, расслабился и дал отдых натруженным рукам.
— Я сомневаюсь, — сказал он, — что какой-нибудь сирианитский корабль рискнет нырнуть вслед за нами в пролом. Ведь у них нет «Аграва».
— Вот и хорошо, — подхватил Бигман. — Так бы все время. А сейчас-то мы куда направляемся? Может быть, кто-нибудь мне скажет?
— Не секрет, — ответил Лаки. — Мы направляемся на Мимас. Будем идти под прикрытием колец столько, сколько это будет возможно, а потом сделаем рывок через открытое пространство. Мимас отстоит от колец всего на тридцать тысяч миль.
— Мимас? Это одна из лун Сатурна, верно?
— Верно, — вмешался Весли. — Ближайший к Сатурну естественный спутник.
Их курс плавно изменился, и «Метеор» теперь описывал плавную дугу с запада на восток в плоскости, параллельной кольцам. Весли опустился на одеяло, скрестив ноги, как турок, и обратился к Бигману:
— Хочешь получить небольшой урок астрономии? Если в твоем плохо меблированном чердаке найдется немного места, я могу рассказать тебе, откуда в кольцах взялся этот пролом.
Любопытство и обида боролись в маленьком марсианине. Наконец он произнес:
— Давай, давай, посмотрим, что у тебя получится. Давай начинай, я не из тупиц. Но если ты блефуешь…
— Никаких шуток, — надменно сказал Весли. — Слушай и учись. Внутренние слои колец делают один оборот вокруг Сатурна за пять часов. Внешние же слои делают оборот за четырнадцать часов. А если бы на месте «Линии Кассини» существовала материя, она делала бы оборот за двадцать часов.
— Ну и что?
— А то, что спутник Мимас, тот самый, к которому мы направляемся, делает оборот вокруг Сатурна за двадцать четыре часа.
— И опять же: ну и что?
— Частицы, составляющие кольца, которые вращаются вокруг планеты, испытывают притяжение и спутников, и самой планеты. В основном, на них действует притяжение планеты, но не надо забывать и о воздействии гравитационного поля спутников. Так вот, если бы в «Линии Кассини» было вещество, оно постоянно сталкивалось бы с Мим асом, летящем по своей постоянной орбите. Некоторые частицы, наталкиваясь на гравиполе Мимаса, притягиваются к внешним слоям Кольца, некоторые ко внутренним. Они не остаются на своих прежних орбитах и благодаря этому мы имеем «Линию Кассини» и два кольца.
— Неужели? — пробормотал Бигман. Он почувствовал, что Весли нарисовал ему совершенно правдивую картину. — Но каким образом в «линии» все же есть вещество? Почему оно до сих пор не примкнуло к кольцам?
— Потому, — с видимым превосходством ответил Весли, — потому, что какие-то частички на какое-то время всегда оказываются в свободной зоне, но не надолго… И я надеюсь, что ты, Бигман, запомнишь это как следует, так как в будущем я собираюсь проэкзаменовать вашу светлость. Но это потом, попозже.
— Пошел ты… — пробормотал Бигман.
Улыбаясь, Весли повернулся к экрану детектора. Один взгляд, и улыбка исчезла с его округлого лица. Он резко наклонился над пультом.
— Лаки!
— Да, Весли!
— Кольца не маскируют нас!
— Что?!
— Посмотри сам. Сирианиты приближаются. Похоже, кольца мало их беспокоят.
— Вот как? — проговорил Лаки задумчиво. — Как же это могло случиться?
— Это не может быть их слепой удачей, ведь у нас на хвосте повисло сразу восемь кораблей. Мы сделали хитрый поворот, но они очень быстро добрались до нас. Значит, они смогли обнаружить нас, несмотря на кольца, то есть, все время фиксировали наш маневр.
Лаки поскреб подбородок и произнес:
— Если они это сделали, Великая Галактика, значит они это сделали. Дискуссия бессмысленна — перед нами свершившийся факт. Вся эта чехарда может означать только одно: у них есть что-то, чего нет у нас.
— Никто не говорил, что сирианиты болваны, — подхватил Весли.
— Нет, конечно, но тем не менее, у нас еще сохранилась привычка так считать… Якобы все научные достижения исходят от Совета Наук, и если бы сирианиты их не крали, то ничего бы и не имели. Да я и сам иногда впадаю в эту ошибку… ну ладно, продолжим путь.
— Куда?! — немедленно взорвался Бигман.
— Я ведь уже говорил, куда, — невозмутимо ответил Лаки. — На Мимас.
— Но ведь нас преследуют.
— Я знаю. Значит, надо поторопиться и добраться туда поскорее… Весли, они могут нас отрезать?
Через мгновение компьютер выбросил ответ:
— Только в том случае, если увеличат скорость в три раза.
— Отлично. Отдавая должное сирианитам, я все же не верю, что их корабли мощнее нашего «Метеора». Мы будем там раньше.
— Лаки, ты с ума сошел, — вмешался Бигман. — Мы или принимаем бой, или покидаем систему Сатурна. Сесть на Мимас мы не сможем.
— Извини, Бигман, но у нас нет выбора. Нам придется сделать так, как я сказал.
— Они держат нас на прицеле. Стоит «Метеору» сесть, и они нас атакуют. Бой принимать все равно придется, так не лучше ли сделать это сейчас, когда у нас свобода маневра и «Аграв» в запасе, ведь у сирианитов его нет.
— Они вряд ли. возьмут на себя труд и риск преследовать нас до Мимаса.
— Почему это?
— Ведь мы не стали сразу при подходе к Сатурну нырять в кольцо и вытаскивать из шляпы карту, которая досталась «Сетям Космоса».
— Так ведь он взорвался!
— Об этом я и говорю.
В ходовой рубке повисло напряженное молчание. «Метеор» пронзал пространство. Сначала плавно, а потом он начал поворачиваться все круче и круче. Прямо по курсу сверкал маленький мирок — Мимас. И был этот мирок всего триста двадцать миль в диаметре. А сирианитские корабли настойчиво шли по следу. Мимас рос в размерах очень быстро, и наконец «Метеор» включил носовые двигатели, выбросившие вперед ураган пламени и раскаленных газов — корабль начал торможение. Бигман смотрел во все глаза. Ему начало казаться, что Лаки, умудренный космическими путешествиями Лаки, не мог так просчитаться. Сдерживая себя, он сказал:
— Слишком поздно, Лаки. Мы ни за что не сможем сбросить скорость до посадочной. Нам придется вертеться по спирали, пока не сбросим скорость.
— Нет у нас времени вертеться вокруг Мимаса, Бигман. Попробуем сесть так.
— Пески Марса, но ведь это невозможно! Во всяком случае, не на такой скорости.
— Надеюсь, что сирианиты думают так же.
— Но, Лаки, похоже, сирианиты правильно думают. — Осторожно вмешался Весли. — Хоть мне и неприятно говорить, но я согласен с Бигманом.
— Нет времени на объяснения, — отрезал Лаки и склонился над пультом.
На экране катастрофически быстро рос Мимас. Бигман облизал губы.
— Лаки, если ты решил, что лучше разбиться, чем попасть в руки сирианитов, о’кей, я согласен. Но, Лаки, может, мы сначала спалим парочку этих наглецов?
Лаки только тряхнул головой и ничего не ответил. Руки его так и летали над пультом, летали так быстро, что Бигман даже не смог понять, что задумал его друг. Торможение между тем продолжалось весьма медленно. В какой-то момент Весли сделал движение, словно стараясь оттолкнуть Лаки от пульта, но Бигман перехватил его руку. Бигман, возможно, уже полностью приготовился к неотвратимому концу, но в маленьком марсианине жила упрямая вера в Лаки, в его везение и умение выпутываться из любых неприятностей. Усилен