ие торможения все увеличивалось. Никакой другой корабль не выдержал бы таких нагрузок, но «Метеор» имел огромный запас прочности. Однако, даже такие темпы торможения были недостаточными. Мимас заполнил уже весь экран. Падая вниз с ужасающей скоростью, корабль врезался в поверхность спутника Сатурна. Врезался, но не разбился. Напротив, послышался резкий свистящий звук, очень хорошо знакомый Бигману. Такой звук появлялся в тот момент, когда корабль входил в атмосферу.
— Атмосферу?!
Но это невозможно! Тело такого размера, как Мимас, просто не может иметь ее. Бигман посмотрел на Весли, все еще сидящего на одеяле, с лицом помятым и бледным, но тем не менее выражающим удовлетворение.
Бигман повернулся к пульту:
— Лаки…
— Не сейчас, Бигман.
И совершенно внезапно Бигмана озарило — он понял, что сделал Лаки, набирая эту комбинацию на пульте. Он задавал необходимые данные аппаратуре управления тепловым лучом. Бигиан резко повернулся к обзорному экрану и дал максимальное увеличение в направлении прямо по курсу. Теперь уже не оставалось сомнений, что Бигман уловил смысл трюка, задуманного и осуществленного Лаки. Плавящий луч был наиболее мощным из всех «тепловых» лучей, когда-либо изобретенных человеком. Луч в общем что был спроектирован как оружие ближнего боя, и вряд ли кому-нибудь пришлось бы использовать его так, как это сделал Лаки Старр Струя дейтерия выбрасывалась из отсека, сдерживалась мощным магнитным полем и в заданной точке получала мощный детонирующий импульс е корабля. Термоядерный взрыв заранее рассчитанной мощности можно было поддерживать неопределенно долгое время, хотя тогда существовала вероятность попасть под собственную взрывную волну. Но на миллионную долю секунды можно было воспользоваться этим оружием без боязни. В результате термоядерной реакции в точке взрыва температура поднималась до трехсот миллионов градусов. Острие удара, направленного на поверхность спутника, мгновенно прожгло в нем огромный тоннель. И в этот тоннель, окутанный шипящим облаком пара, на огромной скорости ворвался «Метеор». Искусственная атмосфера, созданная взрывом, помогла торможению, однако температура внешней обшивки поднялась почти до точки плавления. Лаки, внимательно следивший за приборами, сказал:
— Весли, подбрось-ка мощности на испарительные кольца.
— Мы останемся без воды, — предупредил Бен Василевски.
— Бог с ней. В этом куске льда без воды не останемся.
Под большим давлением вода устремилась к керамическим испарительным кольцам и приостановила нагрев внешней обшивки. Термостойкость обшивки еще выдерживала натиск сил трения, но мощные насосы быстро вышвырнули все запасы воды, и температура вновь начала угрожающе повышаться. Однако непосредственная опасность осталась позади. Торможение продолжалось. Вскоре Лаки сократил до минимума подачу дейтерия, и свист искусственной атмосферы стал стихать. Наконец поток дейтерия и вместе с ним рост температуры прекратился совсем, корабль остановился
Лаки откинулся на спинку кресла и произнес:
Прошу прощения, джентльмены, но у меня не было времени что-то объяснять, и к тому же решение пришло ко мне в последнюю секунду, а работа с пультом отнимала у меня все силы. Но все уже в прошлом, и я приветствую вас в ядре Мимаса.
Бигман набрал полные легкие воздуха, надул щеки и произнес:
— Никогда бы не подумал, что ты воспользуешься этой штуковиной для проделывания дырок в спутниках, да еще перед самым носом корабля.
— Верю, что все это было тебе в новинку. Фокус был построен на том, что Мимас да и Энцелад — тела совершенно особого рода.
— Как это?
— Это просто … снежки. Астрономы разгадали их природу еще до начала эры космических полетов. Плотность их меньше плотности воды, а отражают они более восьмидесяти процентов света. Совершенно ясно, что состоят они из снега и содержат еще не очень много не слишком плотного аммония.
— Точно, — вмешался Весли, — кольца-то просто лед, а спутники — коллекция крупинок этого льда, оторвавшегося от колец.
Лаки Старр стряхнул с себя усталость и улыбнулся своим товарищам:
— У нас много работы, ребята. Давайте-ка, приступим.
Теперь они находились в замкнутом пространстве, в гигантской пещере, рожденной температурой термоядерного взрыва. Тоннель, проделанный «Метеором», уже закрылся. Позади корабля водяной пар быстро конденсировался и превращался в лед. Пещера, в которой находился «Метеор», начала постепенно уменьшаться. Цифры на табло детектора массы показывали, что корабль находится в сотне миль от поверхности спутника. «Метеор» вновь двинулся вперед, вонзаясь в толщу льда, как раскаленный нож в масло. Когда до поверхности оставалось пять миль, была сделана вторая остановка, и вокруг корабля надули искусственную воздушную подушку. В банки с хлореллой была подана дополнительная энергия, чтобы восстановить запасы воды и пищи. Советник Бен Василевски поежился и сказал:
— Похоже, это станет нашим домом на какое-то время. Так пусть же он будет удобным.
Как раз в это время Бигман пробудился от своего действительно богатырского сна. Он задремал в то время, как корабль монотонно двигался вперед, к поверхности Мимаса.
— Что стряслось, Бигман? — спросил его Весли. — Не хочешь ли ты пустить слезу по поводу нашего скорого расставания?
— Да уж как-нибудь справлюсь со своим горем, — фыркнул Бигман. — В ближайшие год-два я только и буду заниматься тем, что, провертев дырку в этом спутнике, буду посылать тебе весточку.
И тут же без перехода взорвался:
— Послушай, о чем это вы тут шептались, пока я дремал? Со-ветнические секреты?
Лаки неодобрительно покачал головой:
— Бигман, на эту тему мы потолкуем в другой раз, в более спокойной обстановке.
Позже, когда они остались одни, Лаки сказал:
— Бигман, ведь у тебя нет никаких причин, чтобы враждовать с Весли.
Бигман мрачно и с расстановкой ответил;
— О, конечно. Но как только я останусь с ним наедине на пару часов, я тут же разрублю его на мелкие кусочки и сложу в морозильник. Чтобы его родственникам было что хоронить. — Затем спросил: — Что это ты так серьезно?
— Более чем, — произнес Лаки. — То, что нас ожидает, может оказаться более опасным для тебя, чем для меня.
— Чего это я должен опасаться?
— Если ты останешься здесь с Весли, а со мной что-нибудь случится, вас подберут не раньше, чем через два месяца.
Бигман отшатнулся. Губы его затряслись.
— Лаки, если ты хочешь, я останусь здесь, пока не сделаю все, что прикажешь. Я сделаю все и присоединюсь к тебе. Но если тебе только нужно сохранить мою шкуру… этот номер не пройдет. Мне нечего здесь делать… А ты без меня — самонадеянный балбес, без меня ты ничего не сделаешь, и ты знаешь это.
Глаза его сверкали от гнева, окончания слов он глотал. Лаки попытался остановить его:
— Но, Бигман, послушай…
— Хорошо, я согласен, я принимаю весь риск на себя, на свою ответственность. Хочешь, я подпишу такую бумагу? Ты этого хочешь? Я сделаю так. Этого будет довольно, советник Лаки Старр?
Лаки потрепал жесткие волосы Бигмана:
— Великая Галактика, пытаться оказать тебе услугу, все равно что хлебать воду лопатой.
В рубку вошел Весли.
— Опреснители установлены, работают в полную мощность.
Вода, добываемая из вещества спутника, стремительно заполняла резервуары, опустошенные рискованной посадкой. Аммоний выделялся с особой тщательностью, поскольку служил катализатором и подкормкой для хлореллы. Все трое вышли из корабля, осмотрелись и остались довольны своим чистым и аккуратным ангаром.
— О’кей, Весли, — Лаки крепко пожал ему руку. — Ты сделал все как надо.
— Все, как учили в академии.
— Тебя подберут через пару месяцев, что бы ни случилось. А если все пойдет так, как надо, то и раньше.
— Твое задание я выполню не хуже, чем любое другое. У тебя хватит своих забот. Вот только не забудь про Бигмана. Как бы с ним чего не случилось.
На что Бигман заорал:
— Не думайте, что я ничего не понимаю! Я давно наблюдаю за вашими таинственными переговорами. Взяли моду решать все за меня, за моей спиной.
— Марш в корабль, Бигман, — сказал Лаки. Он схватил Бигмана поперек туловища и затолкал в люк, не обращая внимания на сопротивление и требования ответа.
— Пески Марса! — заверещал Бигман снова, как только очутился в рубке. — Мало того, что у тебя завелись дерьмовые секреты от меня, ты еще позволяешь этому пацану оставить последнее слово за собой!
— Ему предстоит очень трудная работа: пока мы выкарабкаемся отсюда и расхлебаем заварившуюся кашу, он будет торчать в ледяном склепе совершенно один. Так пусть/ хоть последнее слово останется за ним. Не лишай его этого удовольствия.
Они выбрались на поверхность спутника в точке, из которой не было видно ни Солнца, ни Сатурна. В темном небе не было ничего, кроме Титана в первой четверти. Спутник был наполовину освещен Солнцем. Внимательно рассматривая изображение Титана на видео-экране, Бигман пробормотал:
— Я думаю, что сирианиты находятся на Титане.
— Я тоже так думаю.
— Куда мы теперь? Назад к кольцам?
— Да.
— А если они снова обнаружат нас?
Слова Бигмана как будто послужили сигналом включения приемной станции. На ее панели зажглась сигнальная лампочка.
Лаки раздраженно произнес:
— Что-то слишком быстро они нас обнаружили.
Он настроился на прием. На сей раз голос принадлежал явно не роботу-автомату, отсчитывающему минуты. Это был голос резкий, но не лишенный жизни. Сирианитский голос:
— … ответьте. Я пытаюсь установить контакт с советником Дэвидом Старром, землянином. Советник Старр, ответьте. Я пытаюсь…
— Говорит Советник Старр. Кто вы?
— Я — Стен Доваэр, сирианит. Вы игнорировали предупреждение наших автоматов-патрульных кораблей и вернулись в систему Сатурна. Посему — вы наш пленник.
— Автоматические корабли?
— Роботоуправляемые. Вам это не понятно? Наши роботы справляются с подобными задачами.