ноте космоса. Скоро астероид станет настолько тусклым, что его нельзя будет отличить от звезд. И ждать этого осталось недолго. Неуклюжие, закованные в металл пальцы Лаки уже нащупали гибкий шланг, который вел от находившегося за спиной баллона с кислородом к воздушному клапану под лицевым щитком. Он попытался отвернуть болт, прижимающий шланг к баллону. Это удалось. Он подождал, чтобы наполнились кислородом шлем и скафандр. Обычно кислород подавался в скафандр порциями, которые необходимы человеку для дыхания. Углекислый газ и вода, образующиеся при дыхании, абсорбировались помещенными на груди, внутри скафандра, специальными клапанами-сосудами. В результате давление кислорода было равно всего одной пятой нормального атмосферного давления, чего было вполне достаточно, так как четыре пятых земной атмосферы составлял совершенно бесполезный для дыхания азот. Однако, это давало возможность повышать давление кислорода до уровня, намного превышающего нормальное атмосферное давление, не опасаясь кислородного отравления. Лаки позволял кислороду свободно вливаться в скафандр. Затем, наполнив скафандр, он перекрыл вентиль под лицевым щитком и снял баллон со спины. Цилиндр мог выполнить функцию газового ружья. Будьте уверены, немногие пользовались таким газовым ружьем. Только безумец, находясь в космосе, мог использовать кислород, который давал ему жизнь, в качестве движущей силы. Безумец или человек неколебимой решимости. Лаки открыл вентиль редуктора и выпустил струю кислорода. Линии кристаллов на этот раз не было. В отличие от двуокиси углерода, кислород замерзал при более низкой температуре, и прежде, чем она успевала достаточно понизиться, рассеивался в пространстве. Однако, газ ли, жидкость ли — третий закон Ньютона все равно действовал: как только газ вылетел в одну сторону, Лаки тут же отлетел в другую. Его вращение замедлилось. Прежде чем вообще прекратить вращение, он осторожно развернул себя лицом к астероиду. Он все еще удалялся от астероида, который уже почти не выделялся на фоне окружающих звезд. Возможно, он ошибся в выборе цели, но Лаки подавил в себе всякую неуверенность. Он смотрел на пятнышко света, про которое решил, что это нужный ему астероид, и выпустил вторую струю кислорода в противоположную сторону. Он сомневался, будет ли этого достаточно, чтобы изменить направление полета на противоположное. Но не было никакой возможности сразу выяснить это. В любом случае он должен потратить немного газа. Газ был необходим ему для маневров вблизи астероида, чтобы выйти на ночную сторону и найти Бигмана и корабль, если только… Если только корабль еще не улетел или не разрушен пиратами. Внезапно Лаки почувствовал, что вибрация, вызванная вытеканием струи кислорода, уменьшилась. Одно из двух: или баллон опустошился, или упала температура газа. Лаки держал баллон на некотором отдалении от скафандра, чтобы не увеличить испарения из-за тепла, выделяемого скафандром. Этого тепла было достаточно, чтобы поддерживать кислород в состоянии, пригодном для дыхания, а двуокись углерода в газовых ружьях поддерживалась в газообразном состоянии. В вакууме космоса тепло могло теряться только при излучении, то есть достаточно медленном процессе, так что баллона хватало надолго. Лаки обхватил баллон обеими руками, прижал к груди и стал ждать. Ему казалось, что пролетели часы, но минуло только пятнадцать минут, прежде чем яркость астероида начала расти. Приближается ли он к этой скале? Или это только кажется? Прошло еще пятнадцать минут, и яркость усилилась. Лаки почувствовал благодарность за шанс, который он получил от судьбы, когда им выстрелили с астероида. И хорошо, что его выбросили с освещенной стороны, так что он мог все время ориентироваться по светящейся на горизонте точке. Дышать стало заметно труднее. Каждый вздох уничтожал часть драгоценного кислорода. Он попытался делать неглубокие вдохи, закрыл глаза и старался не шевелиться. Пока длилось возвращение на астероид, он больше ничего не мог предпринять. Там, на ночной стороне, Бигман, возможно, ждет его. Значит, если он сможет подобраться близко, чтобы позвать его по своему испорченному радио, у него появится еще один шанс.
Для Бигмана время тянулось медленно и мучительно. Он страстно желал спуститься вниз, но не смел нарушить запрет Лаки. Бигман убеждал себя, что если бы здесь были враги, то он был бы уже обезоружен. Но потом он стал сомневаться в этом и вскоре пришел к выводу, что такая тишина и неподвижность означают ловушку и что Лаки уже попался в нее. Он положил перед собой персональную капсулу и задумался о ее содержимом Если бы был хоть какой-нибудь способ вскрыть се и прочесть тонкий рулон микропленки внутри. Если бы только он смог сделать это, то он передал бы ее текст по радио на Цереру и, развязав себе таким образом руки, с грохотом опустился бы на скалу. Он бы разнес их всех и вытащил бы Лаки, в какую бы ловушку тот ни угодил. Но — нет! Прежде всего, он не имеет права пользоваться передатчиком. Правда, пираты не смогут расшифровать код, но они засекут источник радиоволн, а этого допустить нельзя. Кроме того, нет никакого смысла вскрывать капсулу. Жар Солнца мог бы расплавить ее, атомный взрыв мог распылить ее, но был только один способ открыть капсулу и сохранить в целости ее содержимое, — надо было передать ее тому, кому она предназначалась. Вот так обстояло дело. Прошло уже больше половины установленного времени, более шести часов.
Регистраторы гравитации подали характерный сигнал. Бигман оторвался от мыслей о планах, которые все равно нельзя было осуществить, и с удивлением уставился на анализаторы излучений. Излучения нескольких кораблей смешивались в сложной кривой, которая словно змея, переливалась из одной формы в другую. Защита «Звездного стрелка», которая обычно мерцала на уровне, достаточном для отражения мелких обломков, увеличилась до максимума. Он услышал мягкое мурлыканье разгонявшихся энергетических генераторов. Бигман начал постепенно, ряд за рядом, включать экраны ближнего обзора. Его мысли путались. Корабли поднимались с астероида, так как вдали ничего нельзя было обнаружить. Лаки, должно быть, пойман и, вероятно, мертв. Он не думал сейчас о количестве выступавших против него кораблей. Наконец Бигман овладел собой. Первый блик света появился на одном из видеоэкранов. Он сфокусировал изображение, затем, убрав все лишние излучения, уловил излучение накалившейся обшивки пиратского судна. Это не было следствием каких-либо действий на оболочке судна, а скорее всего результатом поглощения защитой врага большого количества энергии «Звездного стрелка». Оболочка его накалялась все ярче. Затем излучение ослабело, так как пиратский корабль повернул назад и увеличил дистанцию. Потом в поле зрения появились второй и третий корабль. Реактивные снаряды понеслись к «Звездному стрелку». Здесь, в вакууме космоса, не было ни вспышки, ни грохота выстрела, но Солнце освещало снаряды, и они казались маленькими, искрящимися бликами. На видеоэкране они сначала выглядели, как маленькие пятнышки света, затем все увеличивались, пока не исчезли. Бигман мог увернуться, убрав корабль с пути снарядов, но он решил дать им ударить по кораблю, чтобы они поняли, с кем имеют дело. «Стрелок» выглядел, как игрушка богатого человека, но его нельзя было вывести из строя несколькими короткими ударами. Снаряды достигли цели и, ударившись о гистерезисную защиту корабля, которая, как известно, должна была вспыхивать ярким светом, остановились. Корабль плавно двинулся, поглощая проходящий сквозь защиту момент инерции.
— Позвольте вам ответить, — пробормотал Бигман. «Звездный стрелок» не нес на борту ни реактивных, ни каких-либо других снарядов, но мог излучать разнообразные и мощные энергетические импульсы.
Его руки уже тянулись к пульту управления огнем, когда он увидел на одном из видеоэкранов нечто, что сделало его маленькое, полное решимости лицо ужасно сердитым. Это нечто за бортом походило на человека в скафандре. Как ни странно, но космический корабль более уязвим для человека в скафандре, чем для самых мощных орудий другого судна. Вражеский корабль легко обнаруживался детекторами гравитации на расстоянии в мили, а анализаторами излучений — даже в тысячи миль. Одинокого же человека в скафандре детектор гравитации засекал лишь в сотнях ярдов, а анализатор был вообще бессилен. Кроме того, гистерезисная защита работала значительно более эффективно при огромных скоростях реактивных снарядов. Она могла легко остановить глыбы металла, мчавшиеся со скоростью десятков миль в час, но человек не ощутил бы ничего, кроме небольшого нагрева скафандра. Позвольте дюжине человек подкрасться к кораблю, и только высочайшее мастерство экипажа может помочь избавиться вам от них. Если один или двое из них все-таки прорвутся к нему и сумеют с помощью ручного оружия взорвать воздушный шлюз, то атакованный ими корабль будет серьезно ослаблен. И сейчас, когда он уловил это маленькое пятнышко, ему следовало увеличить бдительность для защиты от такого губительного нашествия. Он стал наводить один из бластеров ближнего боя. Одинокая фигура попала в центр, и Бигман был уже готов открыть огонь, но тут ожил его радиоприемник. На мгновение он замер. Пираты напали без предупреждения, не делая попыток связаться с ним, не предлагая сдаться, не назначая сроков, ничего. Что же им нужно сейчас?
Он заколебался, а звук тем временем превратился в слово: — Бигман… Бигман…
Бигман выпрыгнул из кресла, забыв про человека в скафандре, про сражение, про все на свете — Лаки! Это ты?
— Я около корабля… Скафандр… Воздух кончается…
— Великая Галактика! — Бигман, с побелевшим от волнения лицом, маневрируя «Звездным стрелком», приближался к фигуре в скафандре, которую он чуть не уничтожил…
Бигман следил за Лаки, который, скинув шлем, все еще жадно вдыхал воздух.
— Ты отдохнул бы, Лаки.
— Позже, — отмахнулся Лаки. Он выбрался из скафандра. — Они уже атаковали?
Бигман кивнул:
— Это ерунда. Они поломают себе зубы о «Звездного стрелка».
— У них есть и более крепкие зубы, чем те, что они показывают, — ответил Лаки. — Мы должны уйти отсюда, и побыстрей. Они вызовут тяжелые суда, и даже наших запасов энергии надолго не хватит.