— Я, — думал Лаки, — буду иметь защиту лучшую, чем свинец. На том расстоянии от Солнца, на которое я собираюсь приблизиться, свинец не поможет. Не поможет вообще никакой материал.
Впервые после прошлогодних приключений на Марсе он достал из сумки на боку хрупкий, полупрозрачный предмет, полученный от энергетических существ Марса. Лаки уже давно отказался от попыток понять принцип его работы. Это был продукт науки, которая развивалась на миллион лет дольше, чем человеческая, и при этом совершенно иным путем. Это было так же непостижимо и невоспроизводимо для него, как космический корабль для пещерного человека. Но оно работало! Вот это и имело значение. Лаки надел предмет на голову. Тот немедленно, словно он был носителем какой-то непостижимой жизни, принял форму его черепа, и вокруг него замерцал свет. Да и все тело Лаки замерцало, словно его усыпал миллиард светлячков, именно из-за этого Бигман назвал это явление «мерцающей защитой». На лице и на голове Лаки была сплошная пелена блеска, полностью смазывающая черты его лица, однако не мешающая ему хорошо видеть все происходящее вокруг. Это была энергетическая защита, предназначенная аборигенами Марса для Лаки. Она была непроницаема для всех видов энергии, кроме тех, что были необходимы его телу — таких, как определенной интенсивности свет и небольшое количество тепла. Газы проникали внутрь свободно, так что Лаки мог легко дышать, но у горячих газов при этом отбиралась лишняя энергия, так что они проникали внутрь значительно охлажденными. После того как «Звездный стрелок» пересек орбиту Венеры, продолжая при этом приближаться к Солнцу, Лаки совсем перестал снимать свою защиту. Пока он носил ее, он не мог ни есть, ни пить, но вынужденный пост не должен был продлиться больше суток. Он летел сейчас с ужасающей скоростью, значительно большей, чем когда-либо ранее. К тяге гиператомного двигателя «Звездного стрелка» добавилось невообразимое притяжение гигантского гравитационного поля Солнца. Сейчас он пролетал несколько миллионов миль в час. Лаки включил электрическое поле, вызывающее эффект «псевдоразжижения» во внешнем слое обшивки корабля. Он порадовался своей предусмотрительности, которая заставила его настоять на этом дополнительном оборудовании во время строительства «Звездного стрелка». Ртуть в термометре, показывающем температуру около ста градусов по Фаренгейту, начала падать. Видеоэкраны потемнели, так как их тонкий стеклопластик был накрыт металлическими щитками, предохраняющими его от размягчения и повреждения, вызванного жаром Солнца. К моменту, когда была достигнута орбита Меркурия, счетчики радиации обезумели. Их трескотня стала непрерывной. Лаки поместил свою мерцающую руку над приемным окном, и шум стих. Проникновение внутрь сверхжесткой гамма-радиации, заполнившей весь корабль, было задержано нереальным свечением, окутывающим его тело. Температура, упавшая было ниже восьмидесяти градусов, несмотря на зеркальный слой обшивки, снова начала расти. Она миновала отметку в сто пять градусов и продолжала повышаться. Регистраторы гравитации показывали, что до Солнца осталось не больше десяти миллионов миль. Вода в глубокой миске, которую Лаки поместил на столе и которая начала парить час назад, теперь кипела. Температура внутри корабля достигла точки кипения воды — двести двадцать градусов. «Звездный стрелок», подгоняемый Солнцем, был теперь не дальше пяти миллионов миль от него. Подходить ближе было нельзя. Фактически корабль находился внутри внешнего, наиболее разреженного слоя солнечной атмосферы — его короны. Так как Солнце было целиком газообразным (хотя большей частью это был газ, который не мог существовать даже в самых экстремальных условиях в лаборатории), оно не имело поверхности и его «атмосфера» была частью гигантского тела Солнца. Прохождение сквозь корону означало прохождение сквозь Солнце. То, что Лаки сказал Бигману, он и собирался сейчас сделать. Им овладело любопытство. Ни один человек никогда не был так близко к Солнцу. Возможно, никто и никогда не будет здесь снова. Никто, конечно, не сможет с такого расстояния посмотреть на Солнце невооруженным глазом. Самый быстрый взгляд на него отсюда — это мгновенная смерть. Но на нем была надета марсианская энергетическая защита. Могла ли она выдержать излучение Солнца на дистанции в пять миллионов миль? Он понимал, что не имеет права рисковать, но им овладел порыв безрассудства. Главный экран корабля был снабжен стробоскопическим рядом отверстий. Они открывались по очереди — каждое из шестидесяти четырех отверстий на одну миллионную долю секунды раз в четыре секунды. Для глаза (да и для кинокамеры) экспозиция казалась непрерывной, но в действительности каждый участок стекла получал только одну четырехмиллионую часть излучаемой Солнцем энергии. Однако, даже в этом случае требовались специально сконструированные, мало пропускающие свет линзы. Пальцы Лаки твердо, но почти без участия сознания потянулись к пульту управления. Ему не давала покоя мысль, что он может упустить такую невероятную возможность. Используя детектор гравитации как индикатор, он направил экран прямо на Солнце. Затем повернулся и замкнул контакт. Прошли секунда, затем две. Он представлял себе, как нагревается его затылок, он был почти готов к смерти от радиации. Но ничего не случилось. То, что он увидел, невозможно было забыть. Сверкающая поверхность, вся в морщинах и складках, заполнила весь видеоэкран. Это была только часть Солнца, так как на таком расстоянии невидимый диаметр Солнца был в двадцать раз больше того, который был виден с Земли. Оно занимало на небе в четыреста раз больше места. То, что попало на видеоэкран, было нарой солнечных пятен, казавшихся темными на ярком фоне. Внутри них кружились и погружались в глубину раскаленные добела нити. Пятна представляли собой активные области, заметно двигавшиеся по экрану. Это было вызвано не собственным движением Солнца или его вращением, которое даже на экране не превышало четыреста миль в час, а просто гигантской скоростью «Звездного стрелка». Пока он смотрел на светило, сгусток раскаленного, слабо различимого на ярком фоне газа выстрелил по направлению к нему и начал постепенно темнеть по мере того, как удалялся от Солнца и охлаждался. Лаки переместил экран, поймав край Солнечного диска, и сейчас пылающий газ, гигантские струи газообразного вещества, называемого протуберанцами, ярко пламенели на фоне черного неба. Протуберанцы, в медленном движении, вытягивались наружу, утончаясь и приобретая фантастические формы. Лаки знал, что каждый их них может разместить дюжину планет, подобных Земле, и что любое солнечное пятно способно проглотить Землю, даже без всякого всплеска. Он закрыл экран. Даже находясь в безопасности, ни один человек не мог наблюдать Солнце с такой дистанции cпюкойно. И его начала угнетать мысль о ничтожности Земли и всех ее творений. «Звездный стрелок» миновал половину пути и быстро удалялся в сторону орбит /Меркурия и Венеры. Сейчас он замедлял свой стремительный бег. Он летел кормой вперед и его главный двигатель действовал как тормоз. После пересечения орбиты Венеры, Лаки снял и убрал свою защиту. Охлаждающие системы работали на полную мощность, освобождая корабль от излишков тепла. Питьевая вода была все еще неприятно горячей, а консервы, из которых вся влага испарилась, вздулись.
Солнце съежилось. Лаки смотрел на него. Оно снова было равномерно пылающей сферой — пятна, гигантские протуберанцы, сгустки газа не просматривались с такого расстояния. Только его корона, видимая в космосе отовсюду, вытягивалась па миллионы миль во всех направлениях. Лаки невольно вздрогнул при мысли, что он только что прошел сквозь нее. Он прошел не более чем в пятнадцати миллионах миль от Земли и в свой телескоп хорошо разглядел знакомые очертания, проглядывающие сквозь рваные белые массы облачных валов. Лаки почувствовал приступ острой тоски по Земле, а затем ее сменила твердая решимость отвести угрозу войны от занятых интенсивной деятельностью миллиардов людей, населяющих эту планету, которая была Родиной человечества, расселившегося но всей Галактике. Затем и Земля осталась позади. Пройдя Марс и вернувшись в пояс астероидов, Лаки спокойно направил корабль к Юпитеру — этой миниатюрной системе, расположенной внутри другой — большой системы. Ее центром был Юпитер, размеры которого превышали все остальные планеты солнечной системы вместе взятые. Вокруг него вращались четыре больших спутника, три из которых — Ио, Каллисто и Европа были такого же размера, как Луна, а четвертый, Ганимед, намного больше. Он был больше Меркурия и почти равен по величине Марсу. Вдобавок вокруг Юпитера вращалось около дюжины мелких спутников с диаметрами от сотен миль до нескольких ярдов. В корабельный телескоп Юпитер казался огромным желтым шаром, испещренным слабыми оранжевыми полосами, одна из которых так раздувалась, что была известна с докосмического времени под именем «Большое красное пятно». Три больших спутника, включая Ганимед, были по одну сторону планеты, а четвертая по другую. Теперь Лаки мог почти целый день поддерживать связь с главной штаб-квартирой Совета на Луне, зная, что его никто не подслушивает. Его анализаторы спектра обшаривали пространство. Они обнаружили множество кораблей, но Лаки был нужен только один, с двигателями сирианитского производства, спектр которых он опознает сразу же, в любой момент его появления. И, наконец, на расстоянии в двадцать миллионов миль появился корабль, спектр излучения которого вызвал у него подозрение. Лаки двинулся в его направлении, и характерные кривые стали более определенными. На дистанции в сотню тысяч миль корабль выглядел в телескоп как слабое пятнышко. На расстоянии в десять тысяч миль стали видны очертания и форма. Это был корабль Антона. На расстоянии в тысячу миль (и все еще в пятидесяти миллионах миль от Ганимеда) Лаки послал первое сообщение, требуя, чтобы Антон повернул свой корабль назад, в направлении Земли. В сотне миль Лаки получил ответ — энергетический импульс, который заставил завыть от напряжения генераторы и тряхнул «Звездный стрелок» так, словно он столкнулся с другим кораблем. Усталое лицо Лаки вытянулось от удивления. Корабль Антона был вооружен куда лучше, чем он предполагал.