Во-первых, это был сам Майндз, нервный, неуравновешенный, неуверенный в себе. Верно ли то, что его нападение на Лаки было следствием временного помешательства, а может быть, в этом поступке был холодный расчет. И еще Гардома, друг Майндза. Был ли он убежденным идеалистом, помешанным на мечтах о проекте «Свет», или же он связан с Майндзом какими-то чисто практическими соображениями. Если это так, то каковы эти соображения? Уртейл был главным поводом для беспокойства. Он намеревался сокрушить Совет, к объектом главной его атаки был Майндз. Его высокомерие вызывало ненависть, где бы он ни появился. Конечно же, Майндз ненавидел его, и Гардома тоже. Доктор Певерал ненавидел его более сдержанно. Он даже отказался разговаривать о нем с Лаки. За банкетным столом Кук, казалось, уклонялся от разговоров с Уртейлом, не разрешал себе даже взглянуть в его сторону. Было ли это просто потому, что Кук опасался нарваться на грубый окрик Уртейла, или же за этим кроются какие-то другие, более глубокие причины? Лаки задумался также о Певерале. Ему было стыдно за старика, помешанного на сирианах. И еще был вопрос, стоящий особняком от остальных, на который тоже надо было найти ответ. Кто разрезал скафандр? Слишком много событий, слишком много фактов. У Лаки была догадка, связывающая все это воедино, но связь эта была еще слишком слаба. И снова он не стал концентрировать внимание на этой мысли. Его голова должна остаться ясной. Ночь постепенно убывала. Ноги несли его сами вверх по склону. Лаки был настолько озабочен своими мыслями, что зрелище окружающего мира возникло перед ним внезапно. Над изломанным горизонтом виднелось еще не само Солнце, а только самый краешек его верхней части. Виднелись только самые кончики его протуберанцев, взлетающих над поверхностью светила. Протуберанцы были ярко-красного цвета, и один из них находился в центре поля зрения. Он состоял из потока огня, медленно движущегося над горизонтом. Это было зрелище потрясающей красоты. Языки пламени, казалось, вырастали из темной поверхности Меркурия, как будто весь горизонт горел, или вулкан гигантских размеров неожиданно пробудился и заговорил в полную силу. Протуберанцы были несравненно более величественными, чем все, что появлялись перед ним на Меркурии до сих пор.
Каждый из них мог бы накрыть сто таких планет, как Земля или пять тысяч, как Меркурий. Они горели атомным огнем, освещая Лаки и все, что было вокруг него. Лаки выключил фонарь. Поверхность скал, обращенная непосредственно к протуберанцам, освещалась красноватыми отблесками, другая их сторона была черна, как уголь. Как будто кто-то нарисовал бездонную черную пропасть с красными краями. Действительно, это был «Красный Призрак Солнца». Тень от руки Лаки легла ему на грудь лоскутом темноты. Почва стала обманчивой, так как лоскутки света не захватывали каждую неровность. Лаки снова включил фонарь и двинулся вперед, навстречу Солнцу, которое приближалось. Это было ясно, потому что светлело буквально на глазах, и вот-вот должно было выйти светило, вернее, он должен был перейти на солнечную сторону Меркурия. Лаки не мог знать, что как раз в эту минуту Бигман встретился лицом к лицу с ледяной смертью. Когда он увидел Солнце, у него в голове была только одна мысль, там, впереди, находится опасность и решение всей проблемы, там находится ключ к разрешению.
Теперь была видна большая часть протуберанцев. Их краснота становилась все ярче. Корона не рассеивалась. Здесь не было атмосферы, рассеивающей свет протуберанцев, не было дымки, растворяющей их. Звезды все еще были видны и будут видны. Лаки знал это. Звезды будут гореть даже тогда, когда меркурианское Солнце полностью покажется на небе. Но кто станет на них обращать внимание? Лаки двигался вперед широкими шагами, он мог идти часами, не испытывая усталости.
Но вот внезапно Солнце показалось на горизонте. Это была линия света над изломами скал, как будто какой-то небесный художник провел кистью по серому камню ослепительно-белую полосу. Лаки оглянулся назад. Неровная поверхность позади него была испещрена красными лоскутами отблесков протуберанцев. А здесь, прямо у его ног, начиналась волна белого цвета. Он снова двинулся вперед и линия света, бывшая вначале маленькой полоской, становилась все шире и шире. Поверхность Солнца становилась отчетливо видна, немного приподнятая в центре, мягко закругляющаяся по краям. Закругление было странно плоским для того, чьи глаза привыкли к округлой поверхности Солнца на Земле. Но солнечное великолепие не поглощало протуберанцы, извивающиеся по краям, как огненно-красные змееподобные полосы. Конечно, протуберанцы располагались по всей поверхности Солнца, но видны они были только по краям. В других же местах они терялись на фоне ослепительного диска. А над всем этим была корона!
Лаки наблюдал и удивлялся, насколько изо-скафандр был приспособлен к этим условиям. Вид края меркурианского солнца мог ослепить незащищенный глаз, ослепить навсегда. Такова была его интенсивность. Кроме того тут были и местные ультрафиолетовые лучи, не поглощаемые атмосферой, которые могли не только ослепить, но и убить. Стекло шлема было устроено таким образом, что теряло прозрачность и становилось темнее от яркого солнца. Только несколько процентов солнечного света проникало через этот экран, и Лаки мог безопасно смотреть на светило. В то же время, свет звезд и Короны проходил через стекло неослабленным. Изоскафандр защищал его и от других опасностей. Он был пропитан свинцом и висмутом, не настолько, чтоб вес его увеличился, но вполне достаточно, чтобы защитить от рентгеновских и ультрафиолетовых лучей. Скафандр нес в себе положительный заряд, отталкивающий космические лучи. Магнитное поле Меркурия было слабым, но планета находилась вблизи от Солнца, и плотность космических лучей была велика. Так как космические лучи состояли из положительно заряженных протонов, то они отталкивались от изо-скафандра. И, конечно, скафандр защищал от жары, не только потому, что в нем были изоляционные слои, но и благодаря своей зеркально отражающей поверхности, псевдо-прозрачному молекулярному слою, который можно было включить поворотом ручки регулировки. Лаки углубился на солнечную сторону больше чем на милю, но все еще не ощущал ожидаемой жары. Это не удивило его. Для домоседа, черпающего знания о космосе только из стереофильмов, Солнечная сторона любой лишенной атмосферы планеты представлялась сжигаемой чудовищной жарой. А Лаки понимал, что температура зависит от высоты солнца над поверхностью планеты. Там, дальше, будет удушающая жара. А здесь, на границе ночи и дня, где лучи падают на почву не под прямым углом, они отдают только часть своего тепла и уносятся в пространство космоса. «Климат» менялся по мере углубления на Солнечную сторону, и в конце концов, когда значительная часть солнечного диска стояла уже высоко над горизонтом, все было, как в стереофильме. Кроме того, везде были тени. В безвоздушном пространстве свет и тепло не рассеивались. Все предметы имели четко очерченные контуры. В отличие от освещенных участков, в тени не было почти никакой радиации, хотя Солнце было таким же, горячим и ярким. Лаки с удивлением наблюдал за тенями. Сначала, когда показалась верхняя полоска Солнца, ландшафт был весь в тени, с беспорядочными пятнами света, разбросанными повсюду. Теперь, когда Солнце поднималось все выше и выше, эти пятна расширялись до тех пор, пока не появились тени, находящиеся позади холмов и скал. Лаки вошел в тень от гигантской скалы, достигающей сотни ярдов в поперечнике, и испытал такое ощущение, как будто он снова очутился на Теневой стороне. Жар Солнца в тени сразу же исчез. Все вокруг было ярко освещено Солнцем, но в тени для передвижения был необходим свет фонаря. Лаки не мог не заметить разницу в ландшафтах в тени и на свету. На Солнечной стороне Меркурия была своеобразная атмосфера. Она была не похожа на земную: водород, кислород, двуокись углерода, водородные пары - ничего подобного здесь не было. Однако, ртуть на Солнечной стороне должна была кипеть. Сера должна была находиться в жидком состоянии, так же, как и ряд других легкоплавких элементов. Следы испарений этих веществ висели над перегретой поверхностью Меркурия. В тени пары остывали и конденсировались. Это пришло в голову Лаки, когда его пальцы в изоперчатке коснулись темной поверхности скалы. К перчатке прилипла замерзшая инеем ртуть, блестевшая в свете его фонаря. Когда Лаки снова вышел под лучи Солнца, иней быстро превратился в капельки, а затем они испарились и улетучились. Солнце постепенно становилось все жарче. Это не беспокоило Лаки. Даже если бы ему стало чересчур жарко, он всегда смог бы спрятаться в холодной тени. Радиация представляла собой более серьезную опасность. Но он знал, что будет находиться здесь недолго. Люди на Меркурии боялись радиации, потому что были вынуждены постоянно подвергаться малым дозам облучения. Лаки вспомнил, что Майндз удивился, увидев, что саботажник оставался неподвижным под лучами Солнца. Понятно, что сам Майндз избегал этого. Когда радиация постоянна, всякое лишнее время, проведенное под облучением — глупость, или занятие для самоубийцы.
Он быстро двигался по пятнам черного грунта, мрачно выделявшимся на фоне преобладающего на Меркурии красно-серого цвета. Этот цвет был здесь обычен. Он напоминал почву Марса: смесь силиката с окисью железа, дающий этот рыжий оттенок. Черный грунт был интересен. Он должен был больше накаляться, так как черное поглощает гораздо больше солнечного света. По пути он несколько раз наклонился и нашел, что черные участки рыхлые и более рассыпчатые. Это мог быть графит, сульфит железа или меди, но Лаки готов был поклясться, что это все-таки одна из разновидностей сульфита железа с некоторыми примесями. В конце концов, остановившись в тени скалы, Лаки осмотрелся. По его расчетам за полтора часа он преодолел около пятнадцати миль. По солнцу, поднявшемуся в небе, он рассчитал, что должен был пройти именно этот путь. Он отхлебнул немного питательной смеси из запасов скафандра и пошел дальше. Где-то слева от него проходили кабели проекта «Свет». Где-то справа — другие кабели Майндза, Их точное местонахождение его сейчас не интересовало. Они покрывали сотни квадратных миль и бесполезно было искать по всей этой территории саботажника. Это было глупо. Майндз старался это сделать и прогадал. Если тот, кого он видел, действительно был саботажником, то он мог быть предупрежден из Купола Майндз не делал секрета из того, что направляется на Солнечную сторону. Лаки держал все в тайне и надеялся, что такого предупреждения -не последует. И у него была подмога, которой не было у Майндза. Он достал из кармана маленький эргометр и положил его на ладонь, направляя на него свет своего фонаря. Красная