— Да?
— Я вижу, вы не сердитесь?
Лаки улыбнулся.
— Все в порядке.
— Вспомните, я предупреждал вас.
— Я не жалуюсь.
— Коли так, в интересах проекта я хочу знать, собираетесь ли вы подать рапорт об этом инциденте?
— Если это не будет иметь прямого отношения к проблеме, ради которой я прибыл, инцидент никогда не будет упомянут.
— Хорошо, — Донахью внезапно успокоился. — Если такова ваша позиция и на период нашей сегодняшней беседы, я буду очень рад. Наша беседа может быть кем-нибудь записана, и я предпочту…
— Не стоит об этом говорить, командор.
— Очень хорошо! — чувствовалось, что командор оттаял. — Увидимся через час.
Лаки смутно осознавал, что Бигман кончил принимать душ, и его пение стихло до гудения. Наконец прекратилось и гудение, наступила полная тишина. Лаки продолжал разговор:
— Да, командор, хорошо… — когда Бигман взорвался диким криком:
— Лаки!
В одно мгновение Лаки Старр вскочил на ноги и оказался перед дверью в смежную комнату. Но Бигман был здесь раньше, его глаза стали огромными от ужаса.
— Лаки! В-лягушка! Она мертва! Ее убили!
Пластиковый контейнер В-лягушки был разбит вдребезги. По полу растеклась уже подсыхающая лужица. В-лягушка, наполовину прикрытая венерианскими водорослями, была мертва. Теперь, когда ее защитный механизм не действовал, Лаки мог смотреть на нее без навязанного доброжелательства. Он с удивлением вспомнил чувство, внушаемое В-лягушкой всем, находившимся в сфере ее влияния. Лаки был раздражен тем, что позволил себя обмануть. Бигман, свежий после душа и одетый в одни шорты, сжимал кулаки.
— Это моя вина, Лаки. Полностью моя вина. Я так громко вопил в душе, что не слышал, как кто-то вошел.
Слово «вошел» было не совсем подходящим. Убийца не просто вошел, он прожег себе дорогу. Дверной замок был расплавлен. Очевидно, неизвестный использовал весьма мощный излучатель энергии.
Лаки вернулся к интеркому:
— Командор Донахью?
— Да. У вас что-то произошло? Что-нибудь серьезное?
— Увидимся через час. — Лаки отключился и вернулся к убитому горем Бигману. Мрачно глядя на В-лягушку, Лаки произнес:
— Это моя вина, Бигман. Дядя Гектор был абсолютно убежден в неосведомленности сирианитов относительно эмоциональных возможностей В-лягушки, и я поверил ему на слово. Будь я менее оптимистично настроен, ни ты, ни я ни на секунду не оставили бы без внимания это маленькое создание.
Лаки Старр и Бигман отправились на встречу с командором Донахью. За дверью их уже поджидал лейтенант Невски. Он вытянулся, откозырял и доверительно прошептал:
— Я рад, что вы вышли невредимыми после вчерашней стычки. Я не оставил бы вас, не получив прямой приказ.
— Забудь об этом, лейтенант, — ответил Лаки рассеянно. Его мысли были заняты воспоминанием о вчерашней ночи. Странная мысль, появившаяся на грани сознания, не давала Лаки покоя. Какое-то мгновение догадка была совсем близко, но опять исчезла, и постепенно он начал думать о другом. Они вошли в антигравитационный коридор и сразу почувствовали атмосферу «начала рабочего дня». Коридор был заполнен людьми, деловито летящими в обоих направлениях. На космических станциях и спутниках планет-гигантов не существовало привычной смены дня и ночи, но люди все же сохранили старое двадцатичетырехчасовое расписание. Человечество перенесло привычное вращение Земли на все основные миры. Юпитер Девять не оставался исключением: большинство его обитателей работало в «дневную смену»— с девяти до пяти часов Солнечного Стандартного Времени. Сейчас было около девяти, и в антигравитационном коридоре царила суета — все спешили на свои рабочие места. Ощущение утра было очень сильным. Казалось, стоит выйти на поверхность, и можно увидеть солнце, встающее на востоке, и росу на траве. В конференц-зале представителей Совета уже ждали двое. Во главе длинного стола сидел командор Донахью; на его лице было написано тщательно скрываемое напряжение. Командор поднялся и холодно представил второго.
— Джеймс Паннер, главный инженер и гражданский глава проекта. — Командор был явно не в восторге от своего коллеги. Паннер был коренастым смуглолицым человеком с глубоко посаженными глазами и бычьей шеей. На нем была темная рубашка с открытым воротом, без каких бы то ни было знаков различия.
Лейтенант отдал честь и удалился. Командор обождал, когда закроется дверь, и произнес:
— Теперь, когда мы остались вчетвером, перейдем к делу.
— Четверо и кошка, — заметил Лаки, поглаживая маленькое животное, положившее передние лапы на стол. — Не та ли это кошка, которую я видел вчера?
Командор смутился.
— Возможно, та. А может быть, другая. На спутнике несколько кошек. Как бы то ни было, мы собрались не для обсуждения домашних животных.
— Наоборот, командор, Именно эта тема будет предметом нашей беседы, я выбрал ее намеренно. Вы помните мое домашнее животное, сэр?
— Помню! Это… — он смущенно замолчал, удивляясь отсутствию В-лягушки и своему энтузиазму.
— Маленькое венерианское существо, — продолжал Лаки, — обладало необычными способностями. В-лягушки могут воздействовать на эмоции и даже навязывать их.
Глаза командора широко раскрылись, но Паннер опередил его, произнеся сиплым голосом:
— До меня доходили слухи об этом эффекте, но я не верил.
— Это правда. Командор Донахью, я не зря взял с собой В-лягушку. В мои намерения входило заручиться вашим согласием и побеседовать с каждым участником проекта в присутствии В-лягушки. Я хотел провести эмоциональный анализ.
Командор все еще казался несколько ошеломленным.
— И что бы это дало?
— Возможно, ничего. Однако, я хотел попытаться.
— Хотели? — перебил Паннер. — Вы использовали прошедшее время, советник?
Лаки грустно посмотрел на руководителя проекта.
— Моя В-лягушка мертва.
— Убита этим утром, — добавил гневно Бигман.
— Кто же это сделал? — спросил Донахью.
— Мы не знаем, командор.
Командор поглубже опустился в кресло.
— В таком случае ваше маленькое расследование прекратится до тех пор, пока не доставят повое животное.
— Ждать нельзя, — возразил Лаки. — Сам факт смерти В-ля-гушки говорит о многом. Обстановка становится гораздо более серьезной.
Все уставились на Лаки. Даже Бигман смотрел на своего друга с глубоким удивлением.
— Что вы имеете в виду?
— Я говорил вам о способности В-лягушки генерировать определенные эмоции. Вы сами испытали на себе ее способности. Припомните свою первую встречу с В-лягушкой у меня на корабле. Вы были очень недовольны результатом нашей первой беседы и находились в сильном волнении. Затем вы обратили внимание на В-ля-гушку и… Что вы тогда почувствовали?
— Присутствие этого существа принесло мне облегчение, — запинаясь, ответил командор.
— Теперь, оглядываясь назад, смогли бы вы объяснить смену своего настроения?
— Не знаю, что и думать. Невообразимое создание.
— Однако оно вам понравилось. И ничего поделать с собой вы были не в состоянии. Смогли бы вы причинить ему вред?
— Полагаю, нет!
— Я уверен,, не смогли бы, как не смогло ни одно существо, обладающее эмоциями. И все же кому-то удалось сделать невозможное. Кто-то убил В-лягушку.
— Как вы намерены объяснить такой парадокс? — спросил Паннер.
— Он легко объясним. Преступник — некто, не обладающий эмоциями. Предположим, на Юпитере Девять скрывается робот, андроид, абсолютно схожий с человеком.
— Андроид? — взорвался командор Донахью. — Невозможно! Такое бывает только в сказках
— Я думаю, командор, вы не осведомлены, насколько искусны сирианиты в изготовлении роботов. Моя версия состоит вот в чем: сирианиты использовали каких-то обитателей Юпитера Девять — совершенно реальных людей — как модели, создали по их образцу роботов и произвели подмену. Такие человекообразные роботы могут иметь особые устройства, делающие их идеальными шпионами. Возможно, они видят в полной темноте, возможно; ощущают предметы сквозь материальную преграду. При помощи встроенного передатчика они могут даже передавать информацию через подпространство.
Командор покачал головой:
— Смехотворно. Человек мог убить В-лягушку. Доведенный до отчаяния и смертельно напуганный, человек мог переступить это… это влияние на разум. Вы не допускаете такого варианта?
— Да, — ответил Лаки. — Но почему человек был доведен до такого состояния, такой дикости, как убийство безобидной В-лягушки? Наиболее очевидная причина — В-лягушка являла собой смертельную опасность и перестала быть безобидной. Единственной угрозой для убийц была способность обнаружить эмоции человека, готового к убийству, и транслировать их. Разве такие эмоции не разоблачили бы немедленно убийцу как шпиона. Однако ни я, ни Бигман не заметили постороннего эмоционального фона.
— Как это могло быть? — спросил Пеннер.
Лаки повернулся и взглянул на него.
— А если наш убийца вовсе не имел эмоций? Разве человека, лишенного эмоций, не определили бы в конце концов, как робота? Рассмотрим еще один момент: почему убита только В-лягушка? Проникнув в комнату, убийца смертельно рисковал. Застав одного из нас в душе, а другого у интеркома, не ожидающих нападения и не готовых к отпору, убийца все-таки расправился с В-лягушкой, а не с нами. Коли на то пошло, почему он не убил и нас?
— Возможно, не было времени, — заметил командор.
— Существует и другая, более правдоподобная причина, — заметил Лаки. — Знаете ли вы три закона роботехники? Эти законы встроены в структуру связей позитронного мозга и роботы не в состоянии их нарушить.
— В общих чертах знаю, — ответил командор, — но не смогу процитировать.
— Я могу это сделать, — продолжал Лаки, — и, с вашего позволения, процитирую в доказательство своей точки зрения. — Первый закон. Робот не может причинить человеку вред или своим бездействием допустить, чтобы он был ему причинен. Второй закон. Робот должен повиноваться всем приказам, которые отдает человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат пе