рвому закону. Третий закон. Робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в какой это не противоречит первому и второму законам.
Паннер кивнул.
— Все правильно, советник. Но о чем это говорит?
— Роботу можно приказать убить В-лягушку, поскольку это животное. Появилась угроза существованию робота и был задействован третий закон, закон самосохранения. Был отдан приказ — задействован второй закон. Приказ убить меня или Бигмана не может быть выполнен — первый закон главенствует над всеми остальными. Шпион-человек мог убить и нас и В-лягушку. И в первом и во втором случае получается по-моему, командор.
Донахью надолго задумался. Морщины на его усталом лице углубились. Наконец он спросил:
- Что вы решили предпринять? Подвергнуть участников проекта рентгеновскому обследованию?
— Нет, — ответил Лаки. — Это не так просто. Такой успешный шпионаж возможен не только на Юпитере Девять. Кроме нашегр проекта сирианитов интересуют многие другие Тайны Совета Наук. Возможно, существует много таких человекоподобных роботов. Мы должны выловить их всех. Всех до одного. Если мы упустим хотя бы одного робота-шпиона, сирианиты быстро восполнят потерю, опираясь на нерасшифрованного агента, или придумают что-нибудь новое.
— В таком случае что вы предлагаете делать?
— Спокойно работать. Поскольку подозревается робот, существует много способов расшифровать его, не вызвав подозрений. Кроме того, мне не придется начинать на голом месте. Например., я знаю, что вы, командор, не робот. Вчера, проверяя В-лягушку, я умышленно вызвал ваш гнев, и ваши эмоции были у меня как на ладони. Надеюсь, командор, вы извините меня за этот эксперимент: ничего дурного у меня в мыслях не было.
Лицо командора приобрело сизо-лиловый оттенок.
— Я робот?
— А как я уже сказал, ваши эмоции мне были нужны только для проверки В-лягушки
— У вас нет причин быть уверенным во мне, советник, — сухо сказал Паннер. — Я не общался с вашей В-лягушкой.
— Верно, — улыбнулся Лаки. — С вами пока не все ясно. Снимите рубашку.
— Что?! — вскричал возмущенный Паннер. — Зачем?
Движением руки Лаки успокоил разгневанного Паннера.
— А теперь все ясно. Робот обязан был выполнить приказ.
Командор стукнул кулаком по столу
— Стоп! Пора закончить с этим бредом! Я не позволю вам проверять моих людей или досаждать им любыми другими способами. Моей работе на спутнике вы мешать не будете, советник Старр. Я должен вывести в пространство антигравитационный корабль и я добьюсь своего Ваша выдумка о роботе неубедительна, и продолжать ее обсуждение ,я не намерен.
Командор перевел дух:
— Я уже запрещал вам, советник Старр, выводить из равновесия моих людей и подрывать их рабочий настрой. Вчера вы инсценировали припадок гнева, направленного в мой адрес, сегодня объясняете его своим желанием проверить способности венерианского животного, что делает вашу выходку не менее оскорбительной. Исходя из вышеизложенного, у меня нет желания продолжать сотрудничество с вами. Позвольте мне объяснить свои намерения. Я прерываю отношения с Землей. Я ввожу на Юпитере Девять военное положение. Я присваиваю себе права военного диктатора. Вы понимаете?
Глаза Лаки сузились.
— Как полный советник Совета Наук я выше вас по рангу.
— А как вы подтвердите свой ранг? Мои люди подчиняются только мне и моим приказам. Мне придется ограничить вашу деятельность силой при первой же попытке словом или делом помешать моим приказам.
— Что это за приказы?
— Завтра, — сказал командор Донахью, — в шесть часов утра стандартного среднесолнечного времени первый действующий антигравитационный корабль совершит свой первый полет от Юпитера Девять до Юпитера Один, спутника Ио. Только когда мы вернемся, советник Старр, и ни часом раньше, вы сможете возобновить свое расследование. Если после этого у вас возникнет желание связаться с Землей и передать меня военному трибуналу, я к вашим услугам.
Командор Донахью замолчал и с непреклонным видом не спускал глаз с лица Лаки. Лаки повернулся к Паннеру.
— Корабль готов?
— Думаю. Да.
Донахью почувствовал себя победителем. В его голосе послышались презрительные нотки:
— Как я сказал, мы отбываем завтра. Ну что, советник Старр, вы пойдете со мной или предпочтете быть арестованным?
Повисло напряженное молчание. Бигман старательно сдерживал дыхание, командор нервно сжимал и разжимал кулаки, нос его побледнел и заострился. Паннер медленно извлек из нагрудного кармана пластинку жевательной резинки, сорвал пластиковую обертку и отправил жвачку в рот. /Лаки поудобнее устроился в кресле, скрестил на груди руки и, нарушив молчание, спокойным голосом произнес:
— Я буду рад сотрудничать с вами, командор.
Наконец Бигман пересилил себя:
— Лаки! Неужели ты позволишь им прекратить расследование?
— Не совсем, — ответил Лаки. — На борту антигравитационного корабля мы продолжим свое дело.
— Нет, нет, нет, сэр! — возразил командор категорично. — В таком случае вас не будет на борту и минуты.
— Кто будет на корабле, командор? — спросил Лаки. — Полагаю, вы сами?
— Да, я сам. А также Паннер, как главный инженер проекта, двое моих офицеров, пятеро инженеров и пятеро членов судовой команды. Экипаж корабля был подобран давно. Я и Паннер, как ответственные руководители проекта, пятеро инженеров для обслуживания корабля, остальные в признание их заслуг в осуществлении проекта.
— Что за заслуги? — спросил Лаки задумчиво.
Паннер перебил командора, приготовившегося ответить:
— Наилучшим примером заслуг, о которых говорил командор, является Гарри Норрич, который…
Бигман прервал удивленно:
— Вы имеете в виду этого слепого парня?
— Вы знаете его? — спросил Паннер.
— Мы познакомились вчера вечером, — ответил Лаки.
— Да, это он, — продолжал Паннер, — но вы наверняка мало знаете о нем. Он потерял зрение, когда бросился между контактами, предотвращая потерю устойчивости силового поля. Своим мужеством он предотвратил крупную катастрофу: Юпитер Девять мог потерять осколок размером с добрую гору. Он спас две сотни людей и сам проект; столь большая катастрофа в самом начале работ могла сделать невозможным их дальнейшее финансирование Конгрессом. Люди, совершающие подобного рода поступки, заслуживают чести участвовать в первом рейсе антигравитационного корабля.
— Досадно, что он не сможет увидеть Юпитер вблизи, — заметил Бигман. Затем его глаза сузились. — А как же он сможет передвигаться на корабле?
— Я думаю, он возьмет Мэтта. Эта собака хорошо надрессирована.
— Вот это мне и нужно было знать, — сказал Бигман возбужденно. — Если вы берете с собой собаку, то можете взять и Лаки со мной.
Командор нетерпеливо посмотрел на часы, уперся руками в стол, словно собираясь встать.
— Наша конференция закончена, джентльмены.
— Не совсем, — возразил Лаки. — Нужно ответить еще на один вопрос. Бигман поставил его несколько грубо, но полностью прав. Мы будем на борту антигравитационного корабля во время полета?
— Нет, — возразил командор Донахью, — это невозможно.
— Добавочная масса двух людей так затрудняет управление кораблем?
Паннер улыбнулся.
— Двигатели нашего корабля в состоянии сдвинуть гору.
— У вас не хватает помещений?
Командор посмотрел на Лаки с большим неудовольствием.
— Причина не в этом. Вас не будет на борту только потому, что таково мое решение. Ясно? — В его глазах промелькнула вспышка удовлетворения. Таким способом командор рассчитывался за беседу на борту «Метеора».
— Вам лучше взять нас, командор, — ответил Лаки спокойно, Донахью саркастически улыбнулся:
— Почему? Меня отстранят от должности по приказу Совета Наук? Вы не сможете связаться с Землей до моего возвращения, а после испытательного полета я не буду возражать против моего отстранения.
— Вы не продумали всех аспектов, командор, — сказал Лаки. — Вас могут отстранить и задним числом. Мне кажется, что так и случится. Если говорить о правительственных сообщениях, то в сенсационных заголовках вашего имени не будет. Для жителей федерации первым полетом антигравитационного корабля командовали не вы, а ваш официальный преемник, кто бы он ни был. Даже бортовой журнал можно скорректировать соответствующим образом. В первом полете вас на борту корабля не было.
Командор Донахью побледнел. Он встал и, казалось, готов был броситься на Лаки.
— Ваше решение, командор? — спросил Лаки Старр.
Донахью не своим голосом выдавил:
— Можете приходить.
Остаток дня Лаки провел в информотеке, изучая досье различных участников проекта, пока Бигман в сопровождении Паннера обходил лаборатории и громадные испытательные залы. Только после ужина, вернувшись к себе, гости Юпитера Девять могли остаться вдвоем. Лаки не стал ничего говорить, но это не было чем-то необычным — молодой советник не отличался разговорчивостью и в хорошие времена. Но Бигман заметил небольшую складку между бровями Лаки, которая являлась безошибочным признаком его озабоченности.
— Что-нибудь прояснилось? — спросил Бигман.
Лаки покачал головой.
— Ничего подозрительного.
Он принес из библиотеки микрофильм и Бигман уловил заголовок: «Успехи роботехники». Лаки старательно заправил микрофильм в проектор.
Бигман беспокойно зашевелился.
— Ты собираешься уткнуться в этот микрофильм?
— Боюсь, что так.
— Если ты не возражаешь, я схожу к Норричу, составлю ему компанию.
— Иди. — Лаки пристроил проектор к глазам и лег на спину, свободно сложив руки на груди.
Бигман прикрыл дверь и немного постоял снаружи, слегка нервничая. Он должен был обсудить свои намерения с Лаки, знал, что должен, но соблазн… И он подумал: «Я не собираюсь ничего делать. Я только проверю кое-что. Если я неправ, то неправ один, и беспокоить Лаки незачем. Но если моя проверка удастся, действительно будет что сказать ему».
Как только Бигман позвонил, дверь открылась. Гарри Норрич, чьи незрячие глаза были направлены на дверь, сидел за шахматным столиком со странными фигурами.