– Капитан, лейтенант и сержант, целый набор комсостава. Сержант самый легкий, лейтехе досталось прилично, осколками спину здорово посекло. У капитана пулевое ранение в руку и осколок в ноге.
– Все ясно. Говорили что-нибудь? Где старший лейтенант Ревишвили?
– Да их и не спрашивали, они метки предъявили их, и сопроводили сразу.
– Черт, как же с ними связаться-то?
– Нашел проблему! Сейчас свяжется с санбатом и узнаем, где они, пошли со мной.
В палатке у связистов была быстро налажена связь с другим берегом. В санбат подтвердили поступление раненых офицеров и отправку их же дальше в госпиталь, предположительно под Кенигсберг. Про сержанта сказали, что убыл в неизвестном направлении.
– Как это в неизвестном? – удивился я. Но никто мне на это не ответил. Черт, куда Сема-то делся?
Сема, засранец, нашелся чуть позже, СМЕРШ триста пятнадцатой дивизии задержал «лазутчика». Был бы не ранен и без документов, уже бы шлепнули. После связи с санбатом я попросил Соколова предупредить людей на переправе о возможном появлении сержанта, вот его и сцапали. Хотя молодец Семка, едва не ушел от комендачей. Были бы фрицы – ушел бы без вопросов, но не станешь же в своих стрелять? Вот и «сдался». Через десять минут я уже подписывал бумаги на его освобождение у особистов. Сема был очень рад меня увидеть, но тут же завопил, что он вернулся для поиска Вано.
– Товарищ майор, товарищ старший лейтенант в ноги ранен был, приказал уходить. У нас на хвосте фрицы висели, он с пулеметом остался в лесу.
– И где ты его искать думал? – спросил я.
– Так тут недалеко, километра четыре всего. Там ручей незамерзший, место очень приметное, я найду! – протараторил Сема.
– Владимир Михайлович…
– Сколько тебе людей нужно, майор? – прервал меня ЧВС и вопросительно посмотрел.
– Да пару человек надежных, чтобы ходить потише умели, пулемет на всякий случай, гранаты.
– Я распоряжусь, все получишь. Ребят тебе из разведки дам, уж побереги их, хотя я уже убедился в тебе, ты просто так людей класть не будешь. – Я смущенно кивнул.
Через два часа я, Сема и два разведчика из разведбата дивизии вышли на поиски. До ручья, указанного Семой, добрались быстро, часа за два. Нашли место их последней стычки с немцами, те тут шарились неподалеку, но мы их обошли. Надели в этот раз белые маскхалаты, было немного проще. Следы Вано отыскали, точнее я нашел искореженный МГ. Рядом была неглубокая воронка, от гранаты, наверное, но тела друга нигде не было видно.
– Так, малой, вспоминай, где тут фрицы стояли, танки или просто палатки?
– В километре южнее. Там какое-то стойбище у них было. Мы стороной шли, а тут нарвались, на дозор видимо, вот и попались.
– Ясно, ребят, приказывать вам я не могу, вы мне не подчиняетесь, да и обещал я вашему командиру, что верну его лучших людей здоровыми, – я решил идти к фрицам, наверняка Вано у них. Смысла у врага отправлять пленного дальше в немецкий тыл я не видел. Тем более Вано объездвижен, возиться с ним не захотят. Надеюсь только, что его еще не расстреляли.
– Вы, товарищ майор, немного не правы. Нам ведь тоже задачу поставили, вскрыть места сосредоточения противника, так что мы с вами.
– Ну, пошли тогда. – Эх, как же я себя хреново чувствую без моего «выхлопа»! Тут взял у разведчиков снайперку, конечно, когда собирались, но у них были только СКСы с прицелами. Еще старые ПУ, с каким я воевал в сорок первом, но и это хлеб. Совсем без оптики я уже и не могу. Пристрелял там же у реки этот симоновский карабин, бой вполне отличный, до трехсот метров вообще замечательно работает.
Подобрались мы тихо. Уже почти стемнело, посты мы срисовали еще вечером. Капитальных построек тут не было. Несколько палаток и техника. Тут стояли танкисты, накапливались что ли, не знаю, но шесть коробочек было. У одной большой палатки стоял часовой, остальные немцы уже, видимо, укладывались на отдых. В палатках стояли печки, над каждой из труб поднимался дымок.
– Так, бойцы, вам «язык» нужен? – спросил я приданных разведчиков.
– Да не помешал бы, командир любит сведения, полученные напрямую от врага.
– Тогда идем к штабной палатке, берем там какого-нибудь подходящего фрица и узнаем про моего бойца. Если нужен, значит, берем с собой фашиста и валим, все ясно?
– Так точно! – тихо ответили все.
– Товарищ майор, а может, вам не ходить? – спросил Сема.
– С чего бы это? – нахмурился я.
– Так прикроете отсюда, спокойней будет, я уж привык, что вы нас страхуете всегда.
– Не выйдет, Сема, ствол-то у меня не тихий сейчас, так что стрелять нам нельзя. А вот как раз там я вполне и смогу прикрыть, пистолет-то у меня с глушителем.
– У меня тоже свой с собой, – кивнул Сема и достал новый ТТ, их специально сделали с возможностью использования глушителя. А я еще своим посоветовал патроны немного переделать, ребята попробовали и им понравилось. Уменьшаем немного навеску пороха, и выстрел вообще не слыхать, мощность почти не теряется, ее в ТТ и так до хрена. Не забуду, как в сорок первом выпустил в немца две пули, а он все идет и идет, пока третью в башку ему не всадил, тот падать не хотел. У пули очень высокая пробивная сила, а вот останавливающего эффекта почти нет. А тут я парням показал, как носик у пули чуток спилить, они и наделали себе патронов. Валить ТТ с такой пулей стал на ура, чуть-чуть слабее моего «сорок пятого», но кольт я все равно ни на что не променяю.
К палатке проползли легко. Только у одного танка притормозили. Там фриц вылез по нужде, и мы наткнулись на него, пришлось валить. Так как это не часовой, никто его пока не хватится. Его разведчики сняли ножом, а Сема спокойно залез на броню и через открытый люк расстрелял остальных членов экипажа. Стрелять хоть и с глушителем было бы опасно, если бы в лагере немцев все просто спали, но тут и ракеты осветительные пускали, у немцев же на этот счет фобии, да и кувалдой кто-то гремел на другом конце лагеря. Видать, танкисты что-то чинят.
Зарезанного затащили в танк и поползли дальше. У штабной палатки, как я уже говорил, стоял один часовой, но была еще пара, что прохаживалась по лагерю именно тут. Приказал одному из разведчиков снять маскхалат и приготовиться надевать фрицевский тулуп. Дождавшись, когда патрулировавшие лагерь солдаты пройдут штабную палатку, отправил Сему на дело. Сержант ужом скользнул к часовому, тот даже хрюкнуть не успел. Семе помогли оттащить и раздеть фрица и сняли с того тулуп, немцы тоже утеплились в последнее время весьма качественно, замучились мерзнуть. Боец, которому я приказал переодеться, быстро занял место часового. Тот так кутался, что никто не увидит разницы. Боясь потревожить начальство, фрицы, прохаживающиеся по лагерю, с часовым у палатки командира не разговаривали, риск был минимальным.
В палатку мы вошли все разом. Денщик, нагло спавший недалеко от входа, получил нож под лопатку, спал на брюхе, и остался спать дальше. Впереди была ширма, видимо, командир отгородился, чтобы меньше пускать холод в палатку. Резко отдернув занавески, мы на секунду застыли. Посредине стоял большой стол, а за ним восседали трое фрицев, да каких фрицев! Генерал и два полковника. Они ТАК удивились нашему вторжению, что даже не дернулись. Пока не вышло чего-нибудь громкого, мы просто бросились на них сломя голову. Кто-то все же успел вскрикнуть, но крик тут же оборвался, и фриц захрипел. От входа раздался голос бойца, оставленного вместо часового.
– Эти двое идут сюда, чего делать? – парень был вполне спокоен.
– Зайди внутрь и жди их. Если зайдут – вали.
Мы продолжали вязать офицеров, здоровые попались, как их еще дотащить до наших теперь. А брать кого-то одного и валить остальных – жаба душит. Собрали со стола карты и убрали их в офицерские портфели.
– Черт, Сема, а про Вано спросить? – я выругался. Вытащишь у одного кляп, сто процентов заорет, даже к гадалке не ходи. Часть немаленькая, фрицы надеются на помощь.
– Командир, давай их в лес сначала утащим, а там и поспрашиваем? – предложил разведчик. Тем временем от входа послышалась возня, и я дернул туда. Выйдя из-за ширмы, я увидел, как наш псевдочасовой борется с огромным фрицем, и тот уже вцепился ему в горло. Подскочив и хлопнув по шее немца рукоятью пистолета, я оттолкнул обмякшее тело и протянул руку разведчику.
– Ты как?
– Норма. Спасибо, командир, чуть не удавил, сука.
– Ты чего не стрелял? – удивился я, увидев лежащий рядом штык.
– Да по-тихому хотел, а этот шустрый оказался. Нож выбил ногой, я даже не понял как!
– Я тебе потом покажу как, второй готовый?
– Обижаете, товарищ майор, – обиженно произнес боец.
– Тогда дуй на улицу и паси подступы?
– Как это – паси? – округлил глаза разведчик. А черт, он не с моей команды, не знает таких выражений.
– Наблюдай! – сквозь зубы прошипел я и принялся за вырубленного мной немца. Связал руки за спиной и перевернул. Хлопнув по щекам, еле удержал фашиста, попытавшегося вскочить. Только почуяв кончик моего ножа в своей щеке, тот успокоился, но зрачки бешено вращались.
– Ты лежишь спокойно, ответишь на пару вопросов – будешь жить! – спросил я на вражьем языке, но немец отрицательно замотал головой. – Чего, жить не хочешь? – Фашист задергался и опять замотал головой, только уже соглашаясь. Вытащив кляп одной рукой, второй я держал нож у глаза пленного, я спросил про пленного русского, видел ли он такого.
– Гофорите по-русски, я так лучше пойму, – удивительно знакомо растягивая слова, заговорил немец.
– Я вроде хорошо говорю на немецком, – озадачился я, – странно, все это подтверждают, даже фрицы.
– Фот именно. Фы гофорите осень бистро, я плохо понимаю, я не немец.
– О как! Опять, что ли, прибалтийские друзья?
– Я из Эстонии.
Дальше беседа пошла проще. Эстонец прилично говорил на русском языке, только, как и все они, очень медленно. Сам он Вано не видел, но друг рассказывал, что вчера утром взяли раненого русского, который в одиночку положил чуть ли не взвод немцев. Русские оставили его прикрывать отход командира, и его удалось захватить только в бессознательном положении. Вано, раненный в обе ноги, отстреливался как дьявол, удалось накрыть его гранатой. Когда после разрыва пулемет стрелять перестал, фрицы подошли и обнаружили, что русский жив. Вано, видимо, удалось откатиться и под разрыв он не попал, но граната взорвалась слишком близко, и его контузило, а при общем плохом состоянии он потерял сознание. Немчура его доставила сюда и, так как он был нетранспортабелен, оставили его здесь. Командир этой части доложил наверх об этом происшествии, и сюда примчались аж два полковника и генерал. Те решили, что захваченный русский имеет отношение к инциденту в порту, вот и примчались сюда. У них приказ обнаружить диверсантов любыми способами. На хрена мы им нужны, даже не представляю. Тут я обеспокоился и спросил, где сам командир этого подразделения, ответ мне очень понравился. Гауптман Хорст решил до приезда руководства допросить Вано. Его даже перевязали, чтобы остановить кровопотерю, и обработали раны. Вано был не связан, пришел в себя, и гауптман начал допрос, закончившийся после первого вопроса. Вано просто свернул шею любопытному немцу, правда, вновь получив по голове прикладом, успокоился уже надолго. Два часа назад прибыли эти шишки из штаба, но так как русский был еще без сознания, решили подождать до утра. Тут мы их и уконтропупили. Воткнув эстонцу в шею нож, он враг, мало ли чего я ему обещал, мы быстренько свернулись и двинулись обратным путем в лес. Эстонец рассказал, где держали пленного,