– В этом сезоне куда лыжи навострил?
– Еще не решил. Друзья тащат на Байкал, но пока упираюсь.
– Здешняя водичка тебе покажется парным молоком по сравнению с той…
– Да, кстати о друзьях. Вчера в клубе разговор зашел о наших космонавтах. Поспорили, сколько среди них было жертв. Я сказал, что одна, а они утверждали – две…
– Ну, вы даете, пацаны! Нашли тему. Наверное, и баб привлекли к увлекательному разговору? А так, ты был прав – Комаров в шестьдесят седьмом разбился. И все.
– А Союз одиннадцать?
– Ты что, чувак? Вообще-то там было три космонавта. Все живы – здоровы, по-моему, до сих пор. Примерно-показательный полет был. Писали, что готовили его особо тщательно.
– Послушай, Ром, у меня к тебе есть еще одна просьба на историческую тему. Ты не мог бы мне напомнить самые значительные события с семьдесят шестого по восемьдесят пятый годы прошлого века.
– Это мы с тобой тут до ночи будем вспоминать. А зачем тебе?
– Сегодня вечером опять встречаемся. Чувствую, что разговор будет об этом.
– Ну, тогда пожалуйста, – подозрительно взглянул на коллегу Редькин. – Только учти, что какие-то мирные политические даты меня не интересуют. Я знаю лишь катастрофы, смерти и тому подобное.
– То, что нужно, – кивнул Веня, сосредоточив внимание на рассказе Редькина.
Лекция заняла не более пяти минут. Что-то запомнилось, что-то нет, но в любом случае она была полезна Ростовцеву, не говоря уже о Рословцеве. После столь содержательного разговора Веня проследовал в салон автобуса, чтобы со своего заряжающегося мобильника позвонить родителям. Он пожалел, что не догадался использовать его в качестве диктофона во время разговора с Редькиным. Макс, несмотря ни на что, все же сообразил поставить телефон на ускоренную зарядку, поэтому батарейка была заполнена почти наполовину.
Установив часы мобильника в соответствии с электронными часами автобуса, Веня набрал номер домашнего телефона. Трубку взяла мама:
– Сынок, что-то случилось? Ты же вчера вечером звонил.
– Нет, мама, все нормально. Просто соскучился.
– Мы с отцом тоже каждый день о тебе думаем. А мне ты часто снишься. Только вот последний сон… тьфу… не буду об этом.
– Ну, а все же. Что за сон, мама?
– Да, чушь какая-то. Приснилось, что к нам приходит какой-то дед и говорит: «Здравствуйте, я ваш сын Веня». Ты представляешь?
– Не обращай внимания, мама. Это, наверное, к перемене погоды. Отец дома?
– Рядом. Рвет трубку.
– Привет, Венец.
– Привет, пап, как здоровье?
– Лучше всех.
– Мама вчера говорила, что на днях у тебя сердце прихватило…
– Ничего страшного. Таблеток попил и все в порядке. Ты лучше о себе расскажи. Когда нас осчастливишь?
– Я и так стараюсь.
– Женишься когда, спрашиваю?
Веня не нашелся, что ответить отцу. Знал бы тот, что фактически у него уже имеется внук, которому пошел шестой год. Но в таком случае, Вене сейчас тридцать пять, а отцу, как и было – пятьдесят два. Чокнуться можно, если не сказать хуже.
– Скоро, пап. Ты узнаешь об этом первый. Послушай, хочу задать тебе вопрос не в тему…
– Валяй.
– Если бы ты имел возможность, какую бы советскую катастрофу предотвратил?
– Неожиданный поворот… в какой период?
– Начиная с семидесятых годов.
– Чернобыльскую, конечно.
– Спасибо, пап, целуй за меня маму. Я вас очень люблю. До свидания.
– Пока, сын.
Ну, что ж, теперь уже можно было и отправиться к камню. Он окинул взглядом поляну, резвящихся коллег и с мыслью «будь что будет» ступил на заветную тропинку.
– Веня, погоди! – послышалось сзади.
Ирина подбежала к Ростовцеву и с тревогой заглянула ему в глаза:
– Куда ты опять собрался?
– А в чем, собственно, дело?
– Тебе не нужно больше никуда отлучаться!
– Ириш, ты с ума сошла?
– Со мной все в порядке. А вот с тобой… я одна, наверное, это заметила. Ты сильно изменился. И внешне и внутренне. За каких-то пятнадцать минут. Это невероятно, но факт. Ты сам, конечно, прекрасно знаешь причину своей столь быстрой метаморфозы…
– Не пойму, о чем ты говоришь.
– Я точно знаю, это случилось после того, как ты куда-то сходил. Не знаю, что ты с собой сделал или кто-то с тобой сделал, но это ужасно.
– Что именно, Ир, ты заметила?
– У тебя глаза перестали блестеть.
– Ха-ха-ха.
– Нет, правда, ты как будто вдруг потускнел или постарел, не знаю. Стал каким-то более опытным, что ли. Хотя с другой стороны, странно, что ты ничего не слышал о Рословцеве. Ты ведь явно не прикидывался. Признайся, что с тобой случилось?
– Ладно, Ириш. Мне нужно побыть одному. Иди к людям.
– Нет, я тебя не оставлю!
– Ну, ты, даешь, Синицына. Когда я сам просил тебя пройтись со мной, – вспомнил Веня, – ты не захотела, а теперь, когда ты мне не нужна, ты, вдруг, прилипла.
– Вот и я говорю, что ты невероятно изменился.
– Ясно. Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей.
Внезапно Веню посетила оригинальная, но, возможно, очень полезная мысль. Что, если открыться Ирине – рассказать ей все, что с ним произошло. Синицына – девушка разумная и зря трепаться не будет. Если вдруг все получится и вновь придется прийти сюда через девять лет, то она подготовит аудиторию. Здесь ведь пройдет всего каких-то полчаса, а он явится еще более постаревшим. И это уже не скроешь.
– Так я с тобой?
– Хорошо, пойдем. Уверен, что сильно об этом пожалеешь.
– Что – изнасилуешь?
– Нет, такого удовольствия я тебе точно не доставлю.
Ну, что ж, подумал Веня, пора:
– Ирина, ты должна мне помочь. Сейчас я расскажу тебе историю, в которую по твоим меркам, еще час назад я бы тоже не поверил.
– Я готова, – закивала головой заинтригованная Синицына. – Позволь только спросить, что значит – по моим меркам.
– За тот отрезок времени, в который уложились лишь полчаса твоей жизни, я сделал головокружительную карьеру, стал знаменитым композитором, женился и «родил» сына. Словом, я прожил девять лет.
– Как же тебе это удалось, шутник? – звонко засмеялась Ирина.
– Ты когда-нибудь слышала о путешествиях во времени?
– Конечно. Машина времени. Я даже читала книжку Герберта Уэллса.
– Машина времени иногда образуется естественным путем. В пространстве возникают порталы, открывающие доступ из одного времени в другое. Мы с тобой сейчас к одному из них и подходим. В тот раз я обнаружил его и попал в прошлый век – в шестьдесят седьмой год. Поскольку портал открывается раз в девять лет, на это время я там и застрял. Стал известным композитором и заместителем министра культуры. Когда представилась возможность, я вернулся и обнаружил, что здесь прошло лишь то время, которое я затратил на дорогу до портала и назад. Как это объяснить, я не знаю. И никто не знает. Но сейчас мне тридцать пять лет.
Веня посмотрел на Ирину и понял, что до нее начал доходить смысл его слов. В ее огромных, широко открытых, глазах читались ужас и миллион вопросов.
– Ты… ты опять хочешь туда? – дрожащим голосом она озвучила один из них.
– Я абсолютно не был уверен, что мне удастся пройти портал и вернуться именно сюда, а соотношение времен вообще меня шокировало. Уже здесь я спросил себя, где же моя настоящая жизнь? Чаша весов склонилась к той жизни. Там семья, растет сын и есть настоящая работа. А еще у меня имеется огромная возможность изменить мир в лучшую сторону. Я знаю, что и как нужно делать. Возвращаясь сюда, я могу оценивать и корректировать свои действия…
– Каким образом?
– До моего проникновения в прошлое не было никакого композитора Вениамина Рословцева, потому что Рословцев – это я. Ничего сложного мне не пришлось делать. Я просто перепел там известные мне хиты под своим, так сказать, авторством…
– Не может быть, – возмутилась Ирина. – Я с детства знаю Рословцева и его песни. У меня даже в детской комнате его портрет висел… о, господи, до чего же ты на него похож!
– Не знаю, как это все происходит, в том числе, в ваших головах. Это что-то космическое. Доказать тут, конечно, ничего невозможно. Есть у меня и предмет гордости, как раз связанный с космосом. Я спас троих космонавтов, потому что точно знал, что они погибнут. А вообще у меня было мало информации, то есть знаний по истории. Теперь их уже больше… Вот мы и пришли.
Ирина остановилась, как вкопанная, и спряталась за спину Вени.
– Где оно? – испуганно спросила она.
– Что?
– Ну, твой… этот… портал.
– Вон тот валун. Сейчас я к нему подойду, а ты стой и не двигайся. Если я его пройду, то ты это увидишь. Я, наверное, просто исчезну. Но, скорее всего – на мгновение. Если там со мной ничего не случится, то сразу же должен появиться снова. Ради бога, Ириш, не пугайся. Судя по всему, я буду другой, то есть мне уже будет сорок четыре года. Твоя задача будет заключаться в том, чтобы убедить наших друзей в том, что я – это я. Впрочем, в следующий раз мне придется самому им все рассказать.
Портал сработал мгновенно. Не успел он подойти к камню, как последовал рывок, вспышка и… вот он – темный лес с кустами и облаками над кронами.
Глава Седьмая, в которой Веня вновь становится уважаемым советским человеком
Шляпа висела прямо над ним. Значит, он на месте. Веня напялил головной убор и, как ни в чем не бывало, направился к дороге. В целом он был доволен. Его деятельность в прошлом хоть и сказалась на жизни его бывших коллег, но совершенно незначительно и, главное, ничем им не навредила. Вывод же был следующий – при разумном подходе к делу можно значительно улучшить эту жизнь. Теперь он знал, что делать. Дед и отец точно бы им гордились. Напоследок он оглянулся и помахал валуну рукой – до встречи через девять лет.
В Шереметьево его встречала Анюта. Веня удивился, потому что это был рабочий день. Более того, он знал, что по четвергам у нее в это время должна быть планерка.
– Что случилось? – встревожился он, увидев ее.