– Да, Вениамин, удивил ты меня. Знаешь чем? Тем, что предпочли Черненко, потом Горбачева. А где же я?! Ну, я им покажу!
Венин план по сохранению великой страны начал воплощаться в жизнь. После смерти Андропова Генеральным секретарем Коммунистической партии стал Романов Григорий Васильевич, ну, а спустя несколько месяцев должность руководителя Международного отдела Центрального Комитета занял молодой секретарь Рословцев Вениамин Сергеевич. Веня был доволен уже тем, что развитие страны должно было пойти по другому пути. Не будет разрушительных девяностых годов, поскольку к власти теперь не придет ни Горбачев, ни, тем более, Ельцин…
Он взглянул на дату – второе июня одна тысяча девятьсот восемьдесят пятого года. Завтра исполняется восемнадцать лет со дня его прибытия в эту новую старую жизнь. Главным же событием грядущего дня и прошедшего девятилетия будет, конечно же, второе открытие портала. Веня пригладил волосы, подошел к зеркалу и критически себя осмотрел. Если в первый раз лишь две женщины из всей труппы обратили внимание на изменения в его внешности, то завтра, несомненно, это заметят все. Вещи, которые хоть и сохранились, не было смысла даже мерить. За последние несколько лет, несмотря на некие противодействия, фигура все равно размера на полтора увеличилась. Поэтому одежда, в принципе, могла быть какой угодно. Лишь бы никого не шокировала на той стороне. Это было неплохо уже в связи с тем, что третий день стояла ненастная погода. Назавтра тоже, кроме дождя, ничего хорошего не обещали. Как и в прошлый раз, Веня взял с собой севший девять лет назад мобильник и бумажник. Портал, судя по суммарному времени, должен был открыться ровно в одиннадцать тридцать. Поэтому можно было обойтись без гостиницы. Ростовцев вызвал помощника и попросил забронировать билет на утренний рейс Москва – Ленинград.
Глава Восьмая, в которой Веня находит весьма странных театральных друзей
Самолет, несмотря на явно нелетную погоду, приземлился вовремя. Часы аэропорта показывали десять тридцать. Зарядивший не по-летнему моросящий дождь не прекращался. Поэтому до стоянки такси пришлось добираться с зонтом. Волга, как бы нехотя, вырулила на трассу и помчалась в Сестрорецк. При подъезде к лесной дорожке дождь лишь усилился. Водитель высадил клиента, едва не покрутив пальцем у виска. Добравшись до поляны, Веня обнаружил высоченную траву и безнадежно мокрые брюки до колен.
Валун, слава богу, был на месте. В этот раз, как никогда, он имел зловещий вид. Темная, отливающая стекающими струями, поверхность притягивала взгляд. Стрелка часов неумолимо приближалась к контрольному времени. Мрачный лес, черный камень и тревожное ожидание рождали малодушные мысли – а не послать ли все это подальше и вернуться назад в Москву, к Анюте. Мысли эти были тут же отброшены, потому что на другой чаше весов располагались несколько сильнейших аргументов – любопытство, чувство долга, желание пообщаться с коллегами, а также оставленная возле камня Ирина.
Время ожидания истекло. Положив зонт на землю, Веня направился к камню. В этот раз портал открылся с грандиозным фейерверком. Скорее всего, это было связано с высокой влажностью. Голубое свечение сопровождалось снопом ослепительных синих искр. Закрыв глаза, Ростовцев шагнул в неизвестность.
Ощущение было такое, что кто-то толкнул его в спину. Он пробежал метров пять и… поразился яркому свету. Веня вспомнил, что третьего июня две тысячи семнадцатого года стоит солнечная, без единого облачка, погода…
– Это ты? – послышался знакомый голос.
– Я! – резко повернулся Веня и обомлел.
Он прекрасно помнил, что его ТЮЗовская фаворитка приехала на пикник в бежевых джинсах и розовой футболке, а сейчас на ней была белая блузка с красными нашивками и черные свободные брюки. На груди же виднелась странная брошь с изображением Ленина.
– Я как в цирке побывала! – восторженно воскликнула Ирина. – Не успел ты скрыться в потрясающем голубом зареве, как тут же появился, но уже с искрами. Можно было бы подумать, что демонстрировался фокус, но за это время вряд ли бы ты успел переодеться, а не то, что так преобразиться внешне. Что же все-таки произошло, Веня?
– За мгновение, о котором ты говоришь, я прожил долгие девять лет в том мире, где еще Советский Союз и по календарю одна тысяча девятьсот восемьдесят пятый год.
– Верю, потому что ты сильно изменился. Тебе уже никак не дашь двадцать шесть лет…
– Мне сорок четыре.
– С ума сойти. Ну, пойдем, расскажешь все нашей ячейке.
– Какой ячейке?
– ТЮЗовской ячейке коммунаров. Ты что, забыл, где состоишь? И почему ты вернулся не в нашей форменной одежде? Куда ты ее дел? Что это за мокрые тряпки на тебе? Могут быть проблемы.
Веня покачал головой и взглянул на девушку. Она смотрела на него кристально честными глазами, в которых не было ни малейшего намека на лукавство. А он… он «выпал в осадок». Неужели это и был результат его деятельности за последние годы?
С поляны слышалась необычная музыка с преобладанием духовых инструментов. Очень было похоже на марш, хотя смутно знакомая мелодия под данный жанр явно не подходила. Автобус тоже выглядел странно. Это был точно не Хюндай Каунти. Кроме того, бросался в глаза большой красный круг с серпом и молотом на его борту. Люди, сгрудившиеся вокруг стола, повернулись как по команде. Они все были в такой же одежде, как и Синицына. Веня с трудом узнавал знакомые черты в строгих и пытливых лицах коллег.
– Товарищ, как вы сюда попали? – без тени иронии спросил Вадим. – У вас разрешение есть?
– Это наш Вениамин Ростовцев, товарищ худрук, – неуверенно произнесла Ирина.
– Синицына, ты в своем уме?! – тут же одернула ее директриса. – Это мужчина в возрасте. Где ты его взяла? И куда подевался наш товарищ?
– Ну, посмотрите на него! – жалобно продолжала девушка. – Это же наш Ростовцев. Только старше. Да, он сам про себя все расскажет.
Веня понял, что оказался в весьма двусмысленном и даже опасном положении. Общество, в котором он оказался, вероятно, еще жестче, нежели то, из которого он сейчас прибыл. Поэтому нужно думать, что говорить, а тем более делать.
– Товарищи, посмотрите на меня внимательно. Неужели вы не узнаете во мне вашего коллегу Вениамина Сергеевича Ростовцева. Хотя бы даже по голосу, если отказываетесь признать внешне. Да, я покинул вас несколько минут назад с Ириной Синицыной, но с ней же и вернулся. Вы что, и Ирине не верите? Зачем ей врать?…
– Даже, если это и так, – выкрикнул один из актеров, – где же тогда коммунарская форма и почему ты такой мокрый?
– Я все объясню, если вы меня выслушаете. Возможно, вы вспомните, что я однажды уже отлучался. В тот раз я и обнаружил… тоннель в прошлое. Или, другими словами, портал. Таким образом, я проник в шестьдесят седьмой год прошлого века, а портал закрылся на целых девять лет. Я прожил там эти годы под именем Вениамина Рословцева. Вы ведь знаете такого композитора и государственного деятеля…
– Да, как ты, проходимец, можешь произносить это святое имя?! – воскликнула директриса.
– Какое святое? – тут же возразил худрук. – Свинтил он в Англию в восемьдесят пятом.
– Это никто не доказал, – возразила Зоя Федоровна. – Просто произошел несчастный случай, а тело так и не нашли. Если бы он сбежал, то у нас не звучала бы его музыка.
Только сейчас в духовой какофонии Веня распознал песню Газманова «Мои мысли, мои скакуны».
– Когда же конкретно он пропал? – поинтересовался Веня.
– Третьего июня восемьдесят пятого.
– Так вот он, перед вами. Я и есть Вениамин Рословцев. Сегодня как раз третье июня. Именно в этот день раз в девять лет открывается портал. Здесь проходит мгновение, а там девять лет. Так случилось, что я могу влиять на исторические процессы в стране. В прошлый раз я появился и разговаривал с Ромой о некоторых событиях в истории России. Он может подтвердить. Но вы все были совершенно другие… настоящие…
– Так, какая Россия?! Мне все это надоело! – вдруг выкрикнул «Безумный» Макс. – Я вызываю группу Политической безопасности! Где наш мобильный телефон?
– В автобусе, товарищ секретарь, – поспешила услужить Эльвира.
– Борис, Александр, Кирилл, помогите обезвредить лазутчика и проводить его в автобус! – заорал «Безумный», бросившись к Вене.
Ростовцев попытался вывернуться, но не смог. Четверо молодых актеров навалились на него и потащили в автобус. Там Макс связал его широкими пластиковыми хомутами, не забыв пристегнуть к подлокотникам кресла. Сам же взял в руки аппарат, похожий на калькулятор, и набрал номер из двух цифр:
– Говорит секретарь ячейки коммунаров Безуглов. В приграничной зоне пойман лазутчик. Ждем. Включаю пеленг.
«Калькулятор» вдруг начал издавать мерзкий звук с периодическим включением красной лампочки. Секретарь ухмыльнулся, показал пленнику кулак и вместе со своими опричниками вышел наружу. Из окна автобуса хорошо просматривалась поляна с ее обитателями и стол со скудным набором выпивки и закуски. Заметен был лишь один вид спиртного в коротких пузатых бутылках. Водку «Столичная» Веня знал, но пробовал лишь в прошлом, в семидесятых. Этикетка с тех пор совершенно не изменилась. Из съестного бросались в глаза несколько трехлитровых банок с консервированными огурцами, вареный картофель, крупно порезанная не менее вареная колбаса и изобилие хлебобулочных изделий.
Молодые люди подошли к столу, выпили по рюмке и присоединились к дикому ритуалу, заключающемуся в скандировании какого-то лозунга и размахивании руками. Веня подумал, что стал свидетелем некоего прикола и сейчас все начнут ржать и хлопать друг друга по плечам. Увы, вскоре после небольшой паузы лозунг сменился, и все началось сначала.
Он осмотрелся. Подобные автобусы с узким проходом и низкими спинками кресел он помнил с детства, когда на каникулах ездил к бабушке в Великие Луки. Они назывались «пазиками». Обивка кресел была выполнена из неизвестного глянцевого ярко-красного материала, а стены салона разрисованы плакатами и различными утверждениями с восклицательными знаками. Самый красочный из них располагался на водительской кабине: «В канун столетия Великой Октябрьской Социалистической Революции Министерство Политической Безопасности Советского Сою