Все собрались в самом большом помещении на корабле, подождали у цветного телевизора момента, когда наступит полночь, и… крепкие рукопожатия с взаимными пожеланиями счастья заменили им тосты. Потом, как обычно, офицеры и матросы разошлись к своим занятиям, мечтам и думам. И не было среди моряков «Моруса» такого человека, который в эту новогоднюю ночь не подумал бы о тех, кто остался на суше…
Соляк набросил на плечи куртку, спустился на набережную к телефонной будке и набрал знакомый номер.
— Да, я слушаю?
— Аня, я вас не разбудил?
— Мы смотрим телевизор.
— Всего хорошего, Аня. И девочку поцелуй.
— А себя?
— Это уж я сделаю лично. Ты очень хорошо выглядишь сегодня.
— Обезьянка ты, вот кто! И знай, что я оделась так, будто иду в офицерский клуб, а сама сижу у телевизора и плачу.
— Аня! Милая моя…
— Сташек, и я тебе желаю всего-всего… Да ты и сам знаешь!
— Знаю, Аня. Тебе привет от наших ребят, много-много поздравлений…
— Поблагодари их. Сташек, ты счастлив?
— Если это можно так сказать, то да, очень! Аня, не сердись, что так получилось с Новым годом. Сама понимаешь: корабль, команда…
— Понимаю. Я уже давно знаю, что ты свое место, корабль и команду любишь больше, чем семью.
— Люблю вас всех, очень люблю. Прости, что так получилось.
— А что мне еще остается? Такая уж судьба жены моряка — постоянно ждать, тосковать и прощать. Скажи ребятам, что мы с Малгоськой пили за ваше здоровье шампанское: «За тех, кто в море!»
— Спасибо. Спокойном ночи, Аня!
— Спокойной ночи…
Капитан Соляк стоит задумавшийся, глядя в морозную ночь. О чем он думает? Наверное, мы не ошибемся, если скажем, что об Ане, о Малгоське, а может, перед его глазами стоит заснеженная, скрытая в окруженной горами долине родная Калиновая, может, он вспоминает мать, друзей, мысленно возвращается к беседе с адмиралом, снова переживает грозные штормовые минуты. Да разве есть на свете что-нибудь быстрее и могущественнее человеческой мысли? Так давайте оставим нашего друга наедине с его мыслями.