Ну то есть что, парень не может понять намек и сдвинуться чуть дальше? Уважать мои границы? Как будто я для него невидимка.
Начинаю злиться и тут замечаю, что Мэй ведет себя ненормально. Конечно, я не уверен, что по ее меркам нормально, но у нее закрыты глаза, и она шатается взад-вперед, словно не может найти свой центр тяжести. На мгновение я очарован – она такая красивая, почти безмятежная, – но внезапно ее лицо бледнеет.
Мэй откидывается назад, и на секунду я не уверен, что происходит, но потом мое тело реагирует, не советуясь с мозгом. Я бросаюсь к ней, ловлю и обнимаю за плечи. Ее глаза пустые, расфокусированные и ни на что не смотрят. Странно. Дрожь прокатывается по моему позвоночнику.
– Мэй. – Мой рот в сантиметрах от ее лица, но я не хочу быть озабоченным придурком и думать об этом прямо сейчас. – У тебя все нормально? – Оглядываюсь в поисках помощи, но никто, кажется, не замечает, что среди толпы кому-то стало плохо. Я крепче обхватываю Мэй за плечи и вижу карман чуть дальше у барной стойки и пустой стул.
Хватаю ее под мышки и тащу за собой. Моя рука адски ноет, когда мы туда добираемся, но, по крайней мере, Мэй все еще на ногах.
– Садись здесь, – хлопаю по стулу.
В ее глазах пустота. Я толкаю Мэй на сиденье и машу бармену на другом конце бара.
Тот подходит, бросает один взгляд на Мэй и поднимает брови.
– Чувак, с твоей девушкой все в порядке? – Он типичный инди-парень – обтягивающие черные джинсы, рукав татуировок и очень лос-анджелесская прическа.
Я наклоняюсь через бар и кричу:
– Она в порядке. Можно нам немного воды, пожалуйста?
Бармен молчит, рассматривает тонкую фигурку Мэй, а затем наклоняется, достает запотевшую бутылку воды и плюхает на стойку перед собой.
– С тебя семь долларов.
Пристально смотрю на него – извините, это что, шутка? Но у меня особо нет выбора, поэтому я ворчу и копаюсь в карманах, чтобы выудить купюру в десять долларов.
Бармен протягивает мне мизерную сдачу, говорит:
– Чувак, просто, чтобы ты знал, руководство не одобряет наркотики в клубе, – и бросает выразительный взгляд на Мэй.
– Она не употребляет наркотики, чувак.
Бармен поднимает бровь и ухмыляется. Явно мне не верит, но ему, очевидно, все равно, потому что секунду спустя он поворачивается принять заказ у девушки рядом со мной и начинает заигрывать с ней.
Я стискиваю зубы, смотрю на Мэй и протягиваю бутылку.
– Пить сможешь?
Она все еще молчит. Ее веки странно трепещут. Проходит несколько мгновений, и она выглядит все хуже и хуже. Все тело Мэй дрожит, и мне приходится удерживать ее на стуле. Ей действительно нужно выпить эту воду.
– Мэй! – кричу я ее имя как раз, когда Худшая Группа в Мире издает последнюю ноту и воцаряется тишина. Куча людей оборачивается, но на этот раз есть кое-что, что меня волнует больше, чем моя гордость. Тем не менее, когда я снова начинаю говорить, то понижаю голос: – Эй, выпей это, хорошо? – Откручиваю пробку и сую бутылку ей в руки. – Держи, открыто.
Она делает маленький глоток.
– Хорошо. Продолжай пить. Ты в порядке?
Она медленно пьет воду, глоточек за глоточком.
Много минут спустя цвет ее лица становится скорее человеческим, чем призрачным, но она все еще молчит. И качает головой.
– Что ты хочешь делать? Останемся здесь? Так понимаю, Конор с группой как раз сейчас выйдут. – Она качает головой еще сильнее. Не знаю, как быть. Я не позволю ей покинуть клуб в одиночестве. Дергаю кончики своих волос и решаюсь.
– Хорошо, пойдем.
Похоже, она удивлена, что я собираюсь с ней.
– Ничего? Если я пойду с тобой? – пытаюсь придумать вежливый способ сказать Мэй, что вряд ли ей стоит бродить одной, но тут она кивает. – Хорошо. Ты можешь… можешь идти самостоятельно?
Мэй снова кивает.
– Отлично. Хорошо, пошли. – Я машу, мол, давай вперед.
Не хочу выпускать ее из виду. Краски почти вернулись на лицо Мэй, но я не хочу рисковать.
Мы медленно выходим из клуба в теплый ночной воздух. Оглядываю улицу, пытаясь сориентироваться. Я провел в деловом центре Лос-Анджелеса меньше двух часов за всю жизнь, поэтому сказать, что я не знаю, куда идти, будет большим преуменьшением. Квартал пуст, за исключением нескольких бездомных, торчащих рядом с магазинными тележками на другом конце улицы. По соседству примостился какой-то мутный бар. Синий тент над входом разорван и грязен. Я смотрю в глаза парню, сидящему на стуле рядом с дверным проемом, и он смотрит на меня в ответ.
Оборачиваюсь к Мэй. Она позади меня, шаркает ногами. В свете уличного фонаря кажется… сексуальной.
Господи, да что со мной не так?
Мысленно отвешиваю себе подзатыльник: как можно о таком думать, когда она стоит там, совершенно несчастная? Я придурок. На самом деле я хотел подумать, что она снова выглядит хорошо, почти нормально.
– Куда ты хочешь пойти? – В ушах звенит после клуба, и мой голос звучит намного громче, чем я предполагал.
Она пожимает плечами.
– Хорошо… – Достаю свой телефон и открываю гугл-карту, пытаясь выяснить, есть ли что-нибудь стоящее в окрестностях черт-возьми-где-мы-там-находимся. – Может, попытаемся пробраться в этот бар? – киваю в направлении входа, и вышибала хмурится еще сильнее. Я морщусь. Что я несу? У меня нет поддельного удостоверения личности. Боже, Зак, перестань быть таким придурком.
Мэй бросает туда взгляд и качает головой. Я с облегчением вздыхаю.
– Ладно… дай посмотрю… – Отчаянно пытаюсь что-то придумать, прежде чем ей надоест или она вспомнит, что должна меня ненавидеть. – Конор упомянул об одном месте, пока мы сюда ехали, это недалеко. Ты как, пройтись сможешь? Или вызовем такси? – Мэй кажется более устойчивой, но я бы предпочел, чтобы она не рухнула на полпути.
Она переминается с ноги на ногу и вздыхает. Затем говорит, впервые с тех пор как мы вышли на улицу. Она словно не может полностью контролировать мышцы горла, потому что ее голос прорезает ночной воздух.
– Можно пешком! – И сама удивляется, как громко вышло.
Я мнусь, не совсем веря ей, не зная, что делать. Она немного хмурится, когда я продолжаю стоять, будто хочет просто убраться отсюда. Ее руки сжаты в кулаки, но дрожат. Мэй смотрит на меня и начинает идти. У меня нет выбора, кроме как последовать за ней. Стараюсь держаться поближе, просто даю понять, что я здесь, если ей понадоблюсь.
Большую часть пути мы идем в тишине, мимо баров, разрушенных зданий и разношерстной публики: старики в дорогих костюмах, люди, стоящие в очереди, чтобы послушать группу, и множество бездомных. На улице чертовски жарко и душно. В небе собираются облака, и, похоже, впервые за долгое время может пойти дождь. Мэй несколько раз останавливается, обхватывает себя руками и смотрит в небо. Хочу протянуть руку – заземлить ее своим прикосновением, – но не знаю, поможет ли это ей или она взбесится и ударит меня по лицу.
Примерно десять минут спустя внутри нее что-то меняется.
Она выглядит не так, будто через силу тянет свое тело по улице, а скорее вновь обретает контроль над собой. Моргает раз, другой, словно впервые после ухода из клуба фокусируется на мире вокруг. Наконец без предупреждения останавливается посреди тротуара.
– Зак. Куда, черт возьми, мы идем?
Я краснею. Рад, что она больше похожа на себя, но теперь, когда придется вслух сказать, куда мы идем, понимаю: выбранное мною место может показаться ей занудным. Но ничего другого мне на ум не пришло… да и кого я обманываю – я и правда отчасти зануда.
– Место называется «Последний книжный».
Мэй поднимает брови.
– Это настоящее название? Похоже на что-то из мира Гарри Поттера.
У меня пересыхает во рту, но мне удается засмеяться.
– Да, настоящее. – Боже, вдруг она решит, что я самый большой в мире лузер, раз тащу ее в книжный магазин?
– Отлично. Как скажешь, – пожимает плечами Мэй.
Сверяюсь с картой на телефоне.
– Оно прямо за углом.
Мэй долго смотрит на меня, затем пожимает плечами и жестом показывает, чтобы я шел вперед.
Глава 21Мэй
Зак и я стоим перед массивными железными дверями, ведущими в магазин, и все, о чем я могу думать, это что Майлз, пока мы встречались, водил меня только на вечеринки, где мы напивались и творили всякую жесть. Он никогда не хотел делать что-то еще. Тогда меня все устраивало. Вот на чем строились наши суперздоровые отношения – быть крутыми и веселыми. Приходим куда-нибудь вместе, он убегает с другими парнями из футбольной команды, а в конце ночи мы встречаемся, чтобы пообжиматься. Странно, что мы не поженились, а?
Люси пыталась вправить мне мозги пару раз, но сдалась после того, как однажды ночью, когда я напилась, мы дико поругались. Я сказала ей, что хватит перекладывать на меня свои загоны, что ее секта анонимных алкоголиков промыла ей мозги и она теперь у всех видит зависимость. Мол, если Люси не может хорошо провести время, не разрушая все вокруг себя, это не значит, что я не смогу.
Не самый лучший мой поступок.
И я была так не права.
Внутри магазин обширнее, чем я думала. Как будто они взяли скелет старого банковского здания, убрали все скучные стены, мебель и кабинки и заменили их книгами, книгами и… книгами.
Есть даже гигантская картина, целиком из книг, висящая наверху на одной из стен. Джордан бы здесь поселился.
Зак молчит с тех пор, как мы вошли. У него мечтательное выражение лица, как будто огромное количество томов его завораживает. Мы продвинулись всего шагов на десять, потому что он то и дело останавливается на что-то посмотреть. Мое тело где-то на треть все еще в оцепенении, и я ненавижу это ощущение: мне хочется двигаться, ходить и не давать Заку увидеть, насколько же я внутри сломана.
– Алло? Может, пойдем дальше? – Сама морщусь, насколько резко получилось. Щеки Зака алеют. При других обстоятельствах я сочла бы его смущение очаровательным, но сейчас мне просто нужно идти.