Я качаю головой.
– Я не могу пойти туда. Никто не хочет меня видеть. Они, вероятно, мечтают меня разорвать. Поедем домой. Или забирай вещи и выходи из машины, я сама поведу. В любом случае я не пойду туда. Это я точно знаю. Я туда не пойду.
Она протягивает руку, хватает мою ладонь с колен и прижимает к своему сердцу.
– Правда, они хотят тебя видеть. Ты можешь просто довериться мне? Я бы никогда не поставила тебя в неприятную ситуацию. Думаю, ты и сама знаешь.
Слезы собираются в уголках моих глаз. Я пытаюсь сморгнуть их, но несколько штук убегают и скатываются по щеке. Предатели.
Ловлю их языком.
Молчу примерно вечность. Думаю. Гляжу на сарай. Пытаюсь решить, смогу ли я это сделать.
Хватит ли мне смелости.
Наконец я киваю. Потому что это Люси. Потому что Зак где-то там. Потому что я знаю: Джордан хотел бы, чтобы я попробовала.
Давно пора начать.
Расстегиваю ремень безопасности и выбираюсь из машины. Когда мы заходим в дом, стараюсь держать голову опущенной. Внутри помещение похоже на гигантскую юрту. Мебель отодвинута к стенам, и группа моих одноклассников стоит посреди комнаты. На другом конце зала вижу Конора и пару других парней из группы, они настраивают свои инструменты.
Первый человек, с кем мы сталкиваемся, – это Энн. Разумеется.
Она у дверей, разговаривает с девушкой, которую я узнаю по школе.
– Привет. – Энн кивает Люси, затем поворачивается ко мне. – Мэй. Рада тебя видеть. – Она говорит искренне.
Я прикусываю свои пережеванные щеки и глубоко вздыхаю, прежде чем ответить.
– Ага. И я тебя.
– Я рада, что ты пришла. Думаю, вместе исцеляться легче. – Она делает паузу. – Слушай. Я знаю, ты считаешь меня самым назойливым человеком на планете, но я должна тебе кое-что сказать. Никто не винит тебя, Мэй.
– Хорошо, – отвечаю я. Это самый приятный наш разговор, но я ей не верю.
Рот Энн дрожит.
– После твоего выступления наша группа собралась на встречу. Знаю, ты никогда не хотела присоединяться, но… Мэй, тебе стоило бы услышать эти истории. Чувство вины – это нормально. Мы все его несем. – Слеза бежит по ее щеке. Энн моргает и сглатывает. Когда она снова говорит, ее голос слабый. – Тебе нужно это услышать. Мне нелегко сказать… вспомнить. За неделю до стрельбы я заявила сестре, мол, вот бы ты никогда не родилась. Так и не извинилась. А потом ее не стало. Не ты единственная творила глупости. Никто тебя не винит.
Я опускаю голову. Ковер старый и потертый. Я снова смотрю Энн в глаза и киваю.
– Спасибо, – мой голос дрожит. Знаю, признание дается ей нелегко, оно ранит и разбивает сердце, и я ценю его больше, чем она может себе представить. Я кладу ей на руку ладонь. Она накрывает ее своею.
– Я не знаю, в курсе ли ты, но за последние пару лет мы с Джорданом неплохо сдружились. Вместе делали лабораторные, и он был до чертиков смешным. – Энн тихо смеется. – Я действительно скучаю по нему. По всем ним.
Еще одна деталь о Джордане, которую я не знала. Сколько же было в моем брате того, чего я не замечала, потому что хотела видеть строго один образ?
Сколько я пропустила, обижаясь на него? В те вечера, когда думала, будто он таскается за мной на вечеринки, потому что хочет меня подоставать. Когда я оглядываюсь на это сейчас, то многое вижу иначе. Я помню, как он следил за тем, чтобы я не пила слишком много, как прятал от меня стаканчики с водкой, хотя я так на него злилась. Как они с Люси забирали нас с Хим с вечеринок и отвозили домой, а потом Джордан помогал мне пробраться через входную дверь, чтобы наши родители не услышали. Он делал это, потому что заботился обо мне. Потому что знал, что я теряю себя. Потому что любил меня.
Мое горло сжимается, и я с трудом сглатываю слезы.
Люси, что болтала с подругой Энн, поворачивается к нам.
– Извините, что прерываю, ребята, но я должна помочь настроить оборудование. – Она смотрит на меня. – Ты идешь?
Я киваю.
Мы с Энн обмениваемся дрожащими улыбками, а затем Люси ведет меня к импровизированной сцене.
Пока мы проталкиваемся сквозь толпу, я ловлю взгляд Брайана, друга Джордана. Он идет по другой стороне комнаты. Мое сердце замирает в груди, как всегда, но впервые я смотрю на него. Его глаза на секунду расширяются, как будто от удивления, что я не убегаю, но затем становятся грустными. Он улыбается и поднимает руку в знак приветствия, и у меня в голове вспыхивает мысль: Брайан такой же неприкаянный, как я. Джордан ушел. Маркус ушел. Он единственный из их трио, кто выжил. Я улыбаюсь в ответ, машу, одними губами говорю «прости». Он кивает, но прежде чем я успеваю сказать больше, меня загораживает группа людей, что подтягиваются поближе к сцене.
Люси оставляет меня и идет туда, помочь ребятам.
Брожу вдоль стены по левой стороне комнаты. Прячусь, но также наблюдаю, вместо того чтобы просто тонуть в собственных мыслях. Приходит Хим с парой девушек, с которыми я дружила в Картере. У меня перехватывает дыхание. Фотографии, что Люси принесла в тот вечер, вызвали в памяти давно забытые образы и напомнили мне, как я скучала по Хим – нас связывало больше, чем пьяные ночи и похмелье. Теперь она мой самый старый друг в мире, и где-то по пути я забыла, как мы веселились вместе, прежде чем алкоголь похитил нашу дружбу и превратил ее во что-то совершенно другое. Она замечает меня и машет. Я машу в ответ, но остаюсь на месте. Я знаю, что нам обеим нужно поговорить – по-настоящему поговорить, – но место неподходящее.
Я замечаю, что на сцене Люси и Конор то и дело задевают друг друга плечами. Сначала принимаю это за случайность, но потом вижу, как он смотрит на нее, когда она стоит спиной, и понимаю: Конор влюбился. Бедный парень.
Энн руководит людским потоком, что льется через дверь. Семь фотографий со школьного мемориала висят на стене. Я вижу лицо Джордана и впервые, глядя на него, не хочу кричать.
Когда я возвращаюсь к группе, Зак стоит по ту сторону сцены. Он смотрит на меня так, будто увидел призрака.
Хочу помахать, пойти туда и сказать что-нибудь – что угодно, – но тут Конор хватает микрофон.
– Спасибо всем, что пришли сегодня вечером. Это так много и для многих значит. Я думаю, Энн хочет сказать пару слов?
Энн подходит и что-то шепчет на ухо Конору. Он кивает, и она отступает со сцены. Конор снова подносит микрофон.
– Ладно. Никаких речей на сегодня. Она просто просит вас, ребята, не забыть встретиться после концерта. Круто. Спасибо.
Он поворачивается к группе, та уже держит инструменты наготове, и кивает.
Как только звучит первая нота, Люси ловит мой взгляд. Я сразу узнаю песню: «Подожди», группы «M83». Любимая композиция Джордана перед смертью. Он повторял ее в своей комнате снова и снова, пока, клянусь, она не стала мне сниться.
Я начинаю плакать.
Люси полностью погружается в музыку, пока играет, и в лунном свете она такая красивая. Такая… Люси.
Впервые за год я думаю, что, возможно, однажды смогу подняться туда и снова спеть с ней. Люси и моя мама правы – пора. Пришло время снова начать жить – время сделать что-то в память о Джордане.
Он всегда защищал меня, всегда был рядом со мной, даже когда я отталкивала его, и теперь моя очередь защищать его память, делать что-то, чтобы почтить его по-настоящему.
После того как группа заканчивает играть, все уходят на задний двор. Я пытаюсь найти Зака, но нигде его не вижу.
Выхожу вслед за потоком людей и оказываюсь лицом к лицу с Майлзом. Он видит меня и останавливается, нервничает, как будто не знает, чего ожидать, как будто я – живая граната. Не могу его винить.
– Привет, – первой начинаю я.
Он кивает мне, все так же молчит, глубоко сунув руки в карманы и уставившись в землю, чтобы избежать моего взгляда.
Я судорожно вздыхаю.
– Прости.
Он удивленно поднимает голову.
Боже, какай отстой быть человеком. Выражать какие-то чувства, кроме гнева, что так долго пожирал меня изнутри. Снова заставляю себя говорить.
– Я ужасно с тобой обходилась. – Я качаю головой. – Так нечестно. Это была не твоя вина. – Я глубоко вздыхаю. Произношу слова, которые так долго твердила мне куча людей. Слова, которые я наконец начинаю воспринимать как правду. – Никто не виноват, кроме него.
Майлз молчит. Болтовня наших одноклассников обволакивает нас, и на мгновение кажется, что мы стоим отдельно от всех, как будто вернулись в начало, прежде чем горе съело нас и превратило в монстров. Мы не те люди, которыми были раньше, никто здесь не прежний. Мы никогда не станем ими снова, но я думаю, может быть, есть надежда, что некоторые из нас станут лучше.
Наконец Майлз говорит:
– Спасибо. – Похоже, хочет сказать больше, но кто-то зовет его через весь двор, и момент упущен. Прежде чем уйти, Майлз смотрит на меня. – Ты в порядке?
Я кусаю губу. Киваю. И впервые за долгое время, кажется, не лгу.
Майлз оставляет меня там, снова одну. Я выхожу дальше во двор и вижу, что по огромному наклонному газону дяди Энн разбросаны сотни белых шаров.
Сама Энн вдалеке руководит моими одноклассниками из Картера, отдавая приказы, словно в старые добрые времена. Я улыбаюсь.
Все несут баллоны с гелием, помогая людям надувать воздушные шары. Теперь те выглядят как голуби. Энн объясняет, что как только «голуби» достигнут определенной высоты, то распадутся и безопасно растворятся в атмосфере.
Я откидываюсь назад, смотрю, как первые шары всплывают в воздух, красивые и странные.
– Привет, Мэй. – Зак стоит рядом и держит два воздушных шара. Ему явно неловко.
Все, что я собиралась ему сказать, вылетает из моей головы, когда я смотрю на него.
– Мне очень жаль, – мой голос срывается. У меня в горле комок размером с мир. Я смотрю Заку в глаза, пытаясь безмолвно передать все, что чувствую, все, что испытала, все, чем я была, есть и буду. Хочу, чтобы он понял: я бы никогда так себя не повела, если бы знала его. Я больше не злюсь.
– Я знаю. – Его лицо смягчается. – Мне тоже. Думаю, теперь я понимаю. Наконец-то. Маме пришлось меня подтолкнуть…