- … дальше от зеленого на девять часов видишь? Он тебе под левую руку просится, но от него на двенадцать мой. Не занимай его, пока я от него не оттолкнусь. Это единственный выступ, который ты займешь вторым. До него и после - все так же, через один. Понял?
- Кошка, ты на всю голову больная, - выдохнул Лука, “поднявшись” по стене взглядом. Задрал голову, посмотрел на нависающий выступ-балкон и придвинулся ближе, спрашивая. - А тут как?
- Тут тебе придется просто довериться, Лукашик.
- Геля!
Лука попытался настоять на озвучивании всех нюансов и снова выдал характеристику моих умственных способностей, когда я помотала головой и “на удачу” грохнула своей каской о его.
- Лукашик, просто доверься!
Скажи я ему о том, что задумала, и все. О победе можно будет забыть и проще идти сдаваться сейчас, даже не пробуя. Только мне нужна была именно победа, а если точнее, исключительно первое место. Второе я не рассматривала. Больше из-за угрозы Совунчика, но и не без того, чтобы утереть нос Барсику, который еще на этапе жеребьевки смилостивился и расщедрился “уступая” право подниматься первым отстающим.
- Удивишь меня, Кошка? - насмешливо спросил он, уже празднуя победу, и вскинул брови от моего намека:
- Думаешь, что побегу рассказывать оргам что ли? Больно надо.
Фыркнула презрительно и повернулась к своему напарнику, чтобы еще раз проверить как затянут карабин на его страховке. Дернула пару раз и выдала последнее наставление:
- Запястья магнезией посыпь.
- Что? - не понял Лукашик.
- Просто сделай это, - попросила и показала судьям жест готовности.
“Спорный” выступ мы прошли как по нотам, даже не остановившись. И это накачало меня уверенностью по самую маковку. Не самое сложное место в маршруте, но еще раз подтверждающее, что Лука услышал меня и не забыл то, о чем его попросила.
Отвела в сторону мешающий переставить ногу трос страховки, отметив по отсутствующему в нем натяжению, что Лука не отстаёт, и полностью сосредоточилась на выступе балкона.
Я поднималась, не отвлекаясь на усталость в мышцах, не слыша подбадривающие крики снизу. Словно робот, действующий по четкой и продуманной до последней мелочи программе:"Перенести ногу на камушек, крепко вцепиться пальцами в следующий и перецепить карабин страховки выше." Перенесла, вцепилась, перецепила. И дальше снова и снова, по программе, приближаясь к краю балкончика.
На последнем перед ним "камушке" по очереди вытерла ладони о бедра и макнула их в магнезию, вцепилась пальцами левой руки в камушек на балконе и отцепила карабин правой. Бросила быстрый взгляд на Луку и его запястье, услышала щелчок и взмахнула рукой, раскачиваясь. Ещё раз - нет, не хватит, новый взмах… и, оказавшись в верхней точке, отпустила камушек.
В одно мгновение кровь в венах превратилась в кипящий адреналиновый коктейль, и мозг, выпив его, защелкал, выдавая новые команды телу.
"Немного сгруппироваться и согнуть ноги, чтобы уменьшить сопротивление."
Щелк. Сделано.
"Раскрыть ладонь и повернуть ее."
Щелк. Сделано.
"Начать обхватывать предплечье вытянутой в попытке поймать руки Луки."
Щелк. Сделано.
И крикнуть, чувствуя сжимающиеся вокруг запястья пальцы и сжимая свои:
- Качни. По диагонали. Сильно!
Вспышка в глазах, стирающая панический страх.
Тело, найдя новую точку опоры, летит, меняя траекторию.
А затем, практически впечатавшись в стену, снова взмывает вверх. Как на качелях.
Я снова разжимаю пальцы, отпуская запястье Лукашика. Он разжимает свои, забрасывая меня на балкон.
Ровно туда, куда мне было нужно.
Щелчок пойманного в полете карабина страховки - правой рукой, когда левая цепляется за красный камушек, а ноги находят опору в виде двух других. Тоже красных.
Снова адреналин и протянутая Лукашику ладонь.
Его нервный хохот и метнувшаяся, в расфокусировавшемся на краю поля зрения, тень.
- К-к-кошка, блядь, ты…
- Потом! - обрубаю ненужную сейчас болтовню и прикипаю взглядом к кнопке, нажав на которую я остановлю время на таймере.
Меня сшибло раньше, чем ноги коснулись пола. Снесло, заваливая и роняя на маты. После встряхнуло с жестокостью, как тряпичную куклу, прижало к себе и снова встряхнуло.
- ДУРА! ИДИОТИНА! ДУРА! - прорычал Совунчик, встряхнув ещё раз, видимо напоследок, и зашептал, ощупывая мои руки, плечи и ноги дрожащими пальцами, - Геля, где? Геля, блядь! Хуйли ты молчишь и ржешь!? Сучка ты ебанутая, где!?
- Что "где"? - спросила и чуть не оглохла от рявкающего:
- В ПИЗДЕ, БЛЯДЬ!!!
Совунчик выдохнул, рванул меня за лямки страховки на себя и зашипел, сверкая озверевшими глазами:
- Если ты сейчас же не скажешь где болит, я богом клянусь, сам переломаю тебе все ноги и руки, чтобы ты, идиотка… Что ты ржешь!? Что ты ржешь!?
Только я захлебнулась хохотом и захохотала громче, мотая головой:
- Не болит… ничего не болит. У меня получилось. Получилось, Совунчик!
- Получилось!? Получилось, блядь!? - проревел он. Встряхнул ещё раз и снова запорхал по моим ногам, стягивая с них кроссовки и носки. - Идиотина… идиотина долбанутая…
- Ты прям здесь хочешь что ли? - загоготала я в голос и вжалась спиной в маты от шипящего:
- Здесь? Здесь!? Ты у меня не то что месяц, на год нахрен без секса останешься! Я к тебе, дуре, пальцем не притронусь, чтобы дошло! Ясно!?
- Угу, - кивнула и захихикала, когда пальцы Совунчика принялись ощупывать мою ступню.
- Чего ты ржешь!?
- Щекотно.
- Потерпишь!
- И ты меня трогаешь, а сам говорил что не будешь… хи-хи-хи!
- Да пошла ты!
Отпустив мою щиколотку, Денис подскочил на ноги и со злостью пнул кроссовок, схватился руками за голову и, посмотрев на меня стеклянными глазами, опустился на корточки:
- Какая же ты дура, - зло выплюнул он, пряча лицо в ладонях. - Дура, я там чуть не сдох! Как ты не понимаешь, что я сдохну, если ты… если бы с тобой… Дура… Идиотка… Упёрлось, блядь, лезть…
Его голос становился все тише и тише, а ругательства злее и обреченнее.
- Совунчик, - прошептала я, обнимая его за плечи, - я же все просчитала…
- Отвали! - рявкнул он, стряхивая мои руки, и тут же, сгребая в объятия, прижал к себе со всей силы. - Кошка, ты… Кошка, я… ненавижу тебя! Ненавижу! Я же тебя… а ты… Сучка!
- Угу, - кивнула, ища губами его губы. Прижалась к ним, успокаивая, и прошептала. - Люблюнькаю тебя. Люблюнькаю, Совунчик.
- Просчитала она…
- Да, - снова целую и тихо шепчу, - Люблюнькаю. Очень-очень. Не ворчи. Я же Кошка. И обещала тебе завтрак. Каждый день. И ужин.
- Только попробуй не сделать, - прохрипел Совунчик, стискивая меня до хруста костей. - Я клянусь, я сам тебя убью, если ты хоть раз…
- Фыр-р-р-р?
- Не беси меня.
- Фыр-р-р-р?
- Кошка…
- Фыр-р-р-р?
- Фыр-р-р-р.
Я не стала отнекиваться и доказывать Совунчику, что могу самостоятельно передвигаться. Обняла его за шею, когда он подхватил меня на руки, и отрицательно помотала головой организаторам, решившим, что у меня какая-то травма. Нет, одна у меня была. Хроническая и очень приятная - "Острое Совунчиковое Люблюньканье", - только лечиться от нее я бы не согласилась ни за что на свете. Как и сползать с колен Дениса на свободное место рядом. Устроилась поудобнее и зажмурилась от счастья, когда Совунчик прислонился лбом к моему виску и покачал головой, шепча:
- Была бы моя воля, хрен бы ты куда отсюда рыпнулась.
- А как же готовить завтрак? - хихикнула я.
- Кошка, не тупи!
- Я не туплю, а интересуюсь, - улыбнулась я и постучала ноготком по обнимающей меня руке, привлекая внимание. - А можно последний очень глупый вопросик?
- Ну?
- Ты же не всерьез про год говорил? - спросила, заглядывая в глаза Дениса котом из "Шрека". - Просто я столько ну никак не вытерплю. И месяц не вытерплю. И неделю тоже.
- Дурка, - рассмеялся он, прижимая меня к себе, и строго произнес. - Дома поговорим. Ты наказана.
- М-м-м, - протянула я мечтательно и принялась перечислять что могла бы приготовить, чтобы загладить свою вину и сократить срок наказания.
- Не прокатит. Ты все равно наказана, - повторил Совунчик и показал на пару Барсика и Лены, приготовившиеся подниматься по последнему в зачётной сетке маршруту. - И не отвлекай, я смотрю.
И он начал смотреть. Так старательно, что совсем забыл о своих руках, которые то и дело, обнимали меня, стоило мне чуть-чуть сдвинуться. Забыл и о своих губах, целующих мой висок. И о том, что вокруг люди, тоже забыл. Хотя тут я ему немного помогла. Самую малость. Виноватым тоном призналась, что розовым с киской пришел конец, и я их оставила в сумке, а потом "случайно" поерзала на коленях, устраиваясь на них поудобнее, и стала смотреть за поднимающейся парой. Очень старательно ерзая и сокрушенно вздыхая.
- Кошка, тебе пиздец, если не успокоишься, - прохрипел Совунчик.
- Да? - спросила я.
Притихла на минуту и снова начала ерзать.
"Острое Совунчиковое Люблюньканье", как оказалось, очень страшная болячка, выключающая инстинкт самосохранения. О чем и сказала Денису, когда он попытался отодвинуть меня на край колен.
49. "ОСЛ", "ОСВ" и “ОКР”. POV. Геля
Если до объявления результатов я лишь могла догадываться, что Совунчик перенервничал намного сильнее, чем показывал, то после - убедилась и прочувствовала на собственной шкуре насколько велико это самое “намного”. Брошенная на нервах угроза воздержания оказалась ни разу не пустыми словами, и Денис решил наказать меня всерьез. Тем самым обещанным и озвученным.
- Неделя без секса, - процедил он, обнимая меня, прискакавшую с церемонии награждения.
От суровости его тона у меня из рук выпали кубок, грамота и все пакеты с подарками за первое место, а от строгости ледяного взгляда, который только подтвердил, что услышанное мной ни разу не слуховая галлюцинация, резко захотелось отмотать последние несколько часов обратно.