А теперь представьте, что в том же ближайшем будущем нейрохимики разработают различные способы модификации головного мозга для улучшения когнитивных способностей. Все вместе они называются фармацевтическими усилителями когнитивных функций. Первоначальной причиной их разработки может быть восстановление потерянных функций у людей с когнитивными нарушениями, вызванными болезнью или травмой. Затем эти средства широко распространятся. Справедливо ли будет принимать такие препараты здоровым людям? Многие отрицательно ответят на этот вопрос. Хорошо. Но что, если усилители когнитивных функций принимают ваши соперники – сотрудники вашей компании, конкурирующие за повышение, или сотрудники других компаний, которые планируют захват ваших позиций на рынке? Следует ли вам не отставать от них? Давайте еще больше повысим этические ставки. Предположим, усилитель когнитивных функций поможет ученым ускорить поиск лекарств от рака или участникам переговоров разрешить конфликт между Палестиной и Израилем. Изменит ли такой аргумент этические соображения?
Если вы все еще сомневаетесь, вспомните, что мы и сегодня меняем свою нейрохимию посредством кофеина и алкоголя, не говоря уже о прозаке. Нейронный имплант способен эффективнее стимулировать префронтальную кору или ствол головного мозга, чем препараты такого рода, причем с более высокой точностью. Усилитель когнитивных функций или имплант для улучшения памяти позволяет запоминать важные детали, например к кому обратиться за помощью, как пользоваться телефоном и где вы живете[870]. Примем ли мы такой способ восстановления памяти для людей с болезнью Альцгеймера? А как насчет школьников? Нейробиолог Майкл Газзанига представляет себе такой разговор: «Дорогая, я знаю, что мы откладываем деньги на отпуск, но, может, вместо этого купим близнецам нейронные чипы? Им трудно в школе, поскольку у многих детей они уже есть»[871]. Если вам кажется, что подобные усовершенствования принципиально отличаются от использования предыдущими поколениями очков, слуховых аппаратов или риталина (как минимум при наличии СДВГ или подобных заболеваний), то вы ошибаетесь. Единственное различие состоит в том, что все это что-нибудь лечит. А вот прием риталина здоровыми учениками или руководителями компаний может быть расценен как попытка обмануть систему.
Почему же мы должны искусственно проводить черту между препаратами, получившими одобрение в обществе, такими как кофеин, и фармацевтическими препаратами? Трудно сказать. Даже специалисты по этике не сходятся во взглядах на то, где именно следует ее провести.
В случае людей преклонного возраста проведение такой черты требует проницательности и медицинских знаний, которыми мы еще не обладаем. Примерно у каждого шестого взрослого старше 60 лет имеются умеренные когнитивные нарушения в соответствии с официальным медицинским диагнозом. Мы лечим множество заболеваний у людей этой возрастной категории, от давления до повышенного уровня холестерина и артрита. Так почему бы не лечить умеренные когнитивные нарушения? Неужели заболевания мозга настолько порицаемы, что на них нужно закрыть глаза? Такая позиция отбрасывает нас на сотню лет назад, в те времена, когда людей с шизофренией, синдромом Дауна и аутизмом держали под замком в специальных учреждениях. Давайте разовьем эту мысль. Что скажете об оставшихся пяти из шести взрослых, у которых еще не диагностированы умеренные когнитивные нарушения, но могут развиваться или оставаться необнаруженными? Предположим, вы чувствуете ухудшение памяти и внимания, пусть даже незначительное. У вас уже не так много энергии, как раньше, и вы часто что-нибудь забываете. Почему нельзя получить средство для улучшения когнитивных функций?
Специалисты по этике уже начали размышлять над всеми этими вопросами[872]. Сегодня на этот счет высказываются такие соображения: во-первых, неизвестны долгосрочные последствия и побочное действие препаратов и имплантов для улучшения когнитивных функций; во-вторых, эти технологии наверняка будут доступны не всем; в-третьих, есть вероятность, что военные или коммерческие организации станут принуждать людей к использованию таких средств; в-четвертых, в условиях конкуренции их применение может стать мошенничеством в сфере науки, в бизнесе, во время военных операций, в ходе дипломатических переговоров и в спорте.
Комиссия по биоэтике США опубликовала доклад, в котором различные варианты использования средств для улучшения когнитивных функций представлены как способ для определения рамок этических дискуссий.
Нейронная модификация может служить по меньшей мере трем целям: 1) поддержанию или улучшению здоровья мозга и когнитивной функции в пределах типичного или статистически нормального диапазона; 2) лечению заболеваний, пороков, повреждений, нарушений или патологии (которые обозначают как неврологическое расстройство) для обеспечения или восстановления типичного или статистически нормального функционирования; 3) расширению или дополнению функционирования за пределами типичного или статистически нормального диапазона. Определяя эти цели в отношении нейронной модификации, Комиссия по биоэтике учитывает, что между ними не всегда можно провести четкое разграничение[873].
Первый пункт касается умеренных когнитивных нарушений у людей преклонного возраста: пожилые люди могут стремиться к тому, чтобы в меру своих возможностей просто поддерживать здоровье мозга и когнитивные функции на прежнем уровне независимо от того, считается ли такое применение этичным, даже если на этот вопрос еще нет однозначного ответа. Комиссия не смогла занять определенную позицию в этом вопросе, но высказала твердое мнение, что, если усилители когнитивных функций будут доступны одним людям, они должны быть в равной мере доступны и всем остальным. «Мы обратились к государственным деятелям с призывом обеспечить справедливый доступ к нейронным усилителям, имеющим практическое значение. В нашем обществе разные люди и группы имеют неравный доступ к услугам и возможностям, таким как образование и питание». По мнению членов Комиссии, усилители когнитивных функций не должны стать привилегией для тех, кто уже принадлежит к числу богатых и успешных людей, поскольку это только способствовало бы увеличению неравенства; а эта проблема охватывает все общество. Богатым уже широко доступны медицинское обслуживание, юридическая защита и социальная мобильность.
Члены Комиссии по биоэтике пишут:
Часто стимуляторы используют не по прямому назначению те люди, которые стремятся увеличить свое конкурентное преимущество за счет более продолжительной работы с большей концентрацией внимания, а также меньшего количества сна. Мы повсюду видим заголовки, в которых говорится об «эпидемии» употребления стимуляторов среди лучших учеников, стремящихся получить высокие оценки по академическим тестам[874].
Нет никаких подтверждений, что ситуация изменилась с тех пор, как было опубликовано это заявление. Взрослые люди, на собственном опыте ощущающие влияние старения, могут обнаружить, что осмотрительный прием стимуляторов – желательно под руководством врача – помогает им чувствовать себя более молодыми, энергичными и полными сил. Но мы не знаем наверняка, оказывают ли такие лекарственные препараты длительное разрушительное воздействие.
Амфетамин аддералл часто принимают не по прямому назначению, другими словами, не по утвержденным показаниям, для улучшения когнитивных функций. Выводы о том, в самом ли деле аддералл и другие амфетамины действуют таким образом, неоднозначны[875], хотя эти препараты и правда повышают мотивацию, что не так уж мало. Тем не менее, по некоторым данным, их прием негативно сказывается на творческих способностях[876].
Я уже говорил о модафиниле – этот лекарственный препарат назначают в случае синдрома смены часовых поясов или смещения циркадных ритмов. Он не стимулирует выработку дофамина, но связывает дофаминовые рецепторы в головном мозге и подавляет обратный захват дофамина, благодаря чему имеющийся гормон остается в системе дольше. Кроме того, модафинил – антагонист аденозиновых рецепторов, подобно кофе, чаю и другим продуктам с кофеином[877]. Как и аддералл, модафинил (который продавался сначала под торговыми названиями «Провигил» и «Алертек») повышает мотивацию и поддерживает состояние бодрствования[878]. Некоторые здоровые люди, у которых не наблюдается хронобиологического смещения, используют его для улучшения когнитивных функций. В результате одного систематического обзора выяснилось, что модафинил неизменно усиливает концентрацию внимания и исполнительные функции, улучшает обучение, оказывая при этом незначительные побочные эффекты[879]. Однако результаты других обзоров противоречивы, в них отмечаются такие нарушения, как снижение творческих способностей[880]. В ходе еще одного исследования было установлено, что прием модафинила приводит к когнитивному замедлению, не повышая при этом точности выполнения работы[881]. Некоторые люди принимают этот препарат для выполнения однообразной, скучной работы, не требующей творческого подхода. Другие сообщают, что модафинил позволяет им сосредоточиться на текущей задаче, но такое внимание может быть настолько узким, что они не уделяют его другим задачам и становятся рассеянными, оставляют вещи не на своих местах и не переключаются тогда, когда возникает необходимость. Новая формула этого препарата называется армодафинил и продается под торговым наименованием «Нувигил»; у этих препаратов, по сути, одинаковое действие.