– Это мысль, – согласилась Кассандра, по его примеру также усаживаясь у спинки.
– У тебя в косметичке случайно нет карт?
Она покачала головой.
– Нет.
Гейб вздохнул.
Кассандра вздохнула.
Гейб устремил свой взгляд прямо перед собой, подальше от соблазна. И тут же наткнулся на отражение Кассандры в зеркале. Мягкие золотистые волосы, ниспадающие на плечи. Кожа цвета слоновой кости, нежно сияющая на фоне красного атласа ночной рубашки – изящной комбинации на узеньких бретельках. Лишь тонкая ткань скрывала восхитительное тело...
Мотнув головой, Гейб перевел взгляд на дверь ванной комнаты, единственное нейтральное место. Понимая, что нужно каким-то образом переключить свое внимание с подобных представлений, он, кашлянув, сказал:
– Чем вы сегодня занимались?
– Как обычно, – ответила Кассандра. – Спорили с поставщиками, спорили с цветочниками, спорили друг с другом.
– Другими словами, продолжали готовиться к свадьбе?
– Гейб, у тебя будет прекрасная свадьба, если только мать и бабушка прежде не доведут поставщиков и цветочников до инфаркта.
Гейб прыснул.
– И в чем трудности?
– Видишь ли, меню пересматривается по меньшей мере четыре раза на дню. А цветочника совсем измотали, выбирая между рождественским мотивом – красные пуансеттии и остролист и свадебным – белые пуансеттии и белые розы.
– Да, непростое решение.
– Можно подумать, от этого зависят судьбы мира.
– Уверен, для матери и бабушки дело обстоит именно так. – Гейб помолчал, обдумывая сказанное Кассандрой, затем спросил: – Как по-твоему, им это доставляет удовольствие?
Кассандра закатила глаза.
– Большего удовольствия для них невозможно представить. Готова поклясться, они наслаждаются, без конца меняя свои решения.
– Это точно, – снисходительно согласился Гейб, с улыбкой представив эту картину, и вдруг нахмурился. – А почему ты-то споришь с ними?
Кассандра замялась.
– Им не нравится, как я хочу быть одета.
Гейб обеспокоенно повернулся к ней.
– Почему?
– Не знаю. Я приобрела очень красивый белый костюм. Его мне уступили практически за бесценок, потому что он долго провисел на вешалке и его пришлось отдать в химчистку. Но теперь он как новый.
Целых полминуты Гейб осмысливал сказанное. У него хватило ума не выдавать поспешных заключений, потому что предыдущий наряд, выбранный Кассандрой, – пунцовое бархатное платье – был ничуть не хуже дорогих нарядов гостей на рождественском вечере. Скорее всего, этот белый костюм как раз то, что нужно для свадебной церемонии.
– Ты-то сама удовлетворена? – спросил он.
– Абсолютно, – призналась Кассандра. – Я считаю, он просто великолепен.
– А я полагаюсь на твое суждение. Стой на своем.
– Правда? – воскликнула она.
Гейб поднял руки, показывая, что сдается.
– Да.
Похоже, его ответ безмерно обрадовал Кассандру, потому что губы ее изогнулись в очаровательной улыбке и, прежде чем Гейб успел понять, что происходит, она бросилась ему на шею.
– Спасибо, – крепко обняла она его, а потом так же неожиданно отпустила. – Что еще тебе хочется узнать о свадьбе?
Гейб неуверенно прокашлялся.
– Да нет, ничего. Полагаю, стоит попробовать лечь и заснуть.
– Согласна. – Кассандра вытянулась на кровати и повернулась на бок.
Гейб снова погасил свет и разместился на своем краю. Несколько минут они молча лежали в темноте, наконец ровное, размеренное дыхание сказало ему, что молодая женщина заснула.
Открыв глаза, Гейб перевернулся на другой бок, оглядывая тело под одеялом. Под ложечкой у него возникло какое-то странное ощущение, и Гейб не сомневался, что виновата в этом Кассандра. Никогда прежде Гейбу не приходилось встречать человека, так радующегося мелочам. Но то, что при этом она вызывает у него такое сексуальное влечение, прямо-таки бесило его. Теперь они с Кассандрой не смогут просто дружески разговаривать, Гейбу непременно будет вспоминаться эта ночь и кровать и все прочее.
В то же время он поймал себя на том, что уважает Кассандру больше, чем кого бы то ни было еще, а это значит – по здравом рассуждении, – что он больше не сможет игнорировать ее существование.
Ни к чему, кроме как к неприятностям по возвращении в Пенсильванию, это не приведет.
Наступивший день был наполнен кипучей деятельностью, но Кассандра чувствовала себя странно одинокой среди кучи людей. Кэнди мирно играла в манеже, совершенно удовлетворенная тем, что находится в гуще событий и слышит голоса матери Гейба, отдающей распоряжения прислуге, и его бабушки, обсуждающей ассортимент закусок с новым поставщиком.
– А ты что думаешь, Кассандра?
Поняв, что к ней обратились с вопросом, Кассандра поспешно откликнулась:
– Простите?
– Я спросила, что ты думаешь по поводу оформления стола в белых тонах.
– О, вижу, мы опять вернулись к белому?
Эмма радостно кивнула.
– Что может быть прекраснее белых роз?
– Наверное, ничего, – согласилась Кассандра.
Лоретта тотчас же повернулась к ней.
– Что случилось, дорогая?
– Ничего, – поспешила заверить ее Кассандра.
Эмма присела на диван рядом с ней.
– И все-таки что-то случилось. Я тоже обратила внимание на твой тон.
Причина крылась в том, что Кассандре было очень не по себе после вчерашнего разговора с Гейбом. Никогда в жизни ей не было так приятно оттого, что кто-то поддерживает ее. Но когда она кинулась обнимать Гейба, одобрившего ее выбор свадебного наряда, тот весь напрягся, словно его принудили к чему-то крайне неприятному. Отворачиваясь от него, Кассандра еле сдержалась, чтобы не разреветься.
Возможно, другая женщина удивилась бы ее реакции или сочла бы ее неуместной, но Кассандра-то прекрасно понимала, в чем дело. За прошедшие две недели она не только прониклась расположением к Гейбу. Она влюбилась в него. Несомненно, он самый бескорыстный мужчина, какого она когда-либо встречала. Но и самый безмозглый. Он не видит – потому что не желает видеть, – что в его жизни может найтись место для настоящей жены, настоящей семьи. Он абсолютно убежден в собственной правоте и не прислушается к постороннему суждению. Особенно к ее суждению. Если она скажет, что он заслуживает большего, нежели эта клоунада со свадьбой, Гейб рассмеется ей прямо в лицо. Так что лучше молчать, по крайней мере тогда ей удастся сохранить свое достоинство.
Хотя как можно сохранить достоинство, любя человека, который не отвечает тебе взаимностью?
– Я знаю, в чем дело, – безапелляционно заявила Лоретта. – По-моему, ты соскучилась по своим родным.
Решив, что такое объяснение лучше истинного, Кассандра застенчиво улыбнулась.
– Пожалуй, вы правы. Наверное, я соскучилась по дому.
– Тогда почему бы тебе не подняться наверх и не позвонить матери?
– А еще лучше, попробуй уговорить ее приехать на свадьбу, – вмешалась Эмма.
Кассандра покачала головой.
– Вы забыли, у отца воспаление легких, – сказала она, повторяя выдуманную отговорку. Она встала с дивана. – Мать не может оставить его одного. Но, – добавила она, направляясь к двери, – звонок домой действительно не помешает.
– Ну вот и хорошо, – согласилась Лоретта. – А мы с Эммой обо всем здесь позаботимся.
Эмма улыбнулась.
– Можешь на нас положиться. Мы с Лореттой обо всем позаботимся.
Кассандра заметила, каким странным тоном были произнесены эти слова, но она уже вышла в коридор, и было поздно оборачиваться и смотреть на выражение лица Эммы. Хотя сейчас это уже не имеет значения. Через два дня они с Гейбом уберут все сомнения, поженившись – заставив всех поверить, что они поженились, – и даже Эмме придется успокоиться.
Кассандра понимала, что при мысли о близком и успешном завершении своей миссии она должна испытывать радость, но почему-то спектакль утратил для нее всякую привлекательность.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Решив, что разговор по душам с матерью – это именно то, что ей нужно, Кассандра, хватаясь за перила, понеслась вверх по лестнице. Вбежав к себе в комнату, она сорвала телефонную трубку, и вдруг ей в голову пришла другая мысль.
Мать согласилась на ее участие в этом спектакле, устроенном Гейбом, но без особой охоты. Она вынуждена была признать, что Кассандре не удастся одной платить за квартиру и неразумно отказываться от открывающейся возможности. Но она высказала опасение, что рано или поздно для одного из участников комедия окончится плачевно. Убежденная в том, что они с Гейбом слишком сильно ненавидят друг друга, Кассандра лишь рассмеялась в ответ.
Теперь до нее дошел смысл предостережения матери.
Поняв, что она не может поделиться с матерью сердечной болью – и признаться в своей глупости, – Кассандра положила трубку на аппарат. Она принялась расхаживать по комнате, пытаясь придумать какую-нибудь причину отвратительного душевного состояния, которую можно будет назвать матери в оправдание телефонного звонка, умолчав об истинных чувствах к Гейбу. Наконец она решила, что безопаснее всего будет сказать ей, как она соскучилась по дому: тогда можно будет получить утешение, не посвящая мать в свои тайны. Кассандра набрала номер, но дома никто не снял трубку. Она звонила снова и снова, но Пенсильвания не отвечала.
Чем дольше Кассандра сидела у телефона, пытаясь дозвониться домой, тем ей становилось грустнее. Наконец радость от сознания успеха сменилась ощущением полной неудачи. Да, она выполнила то, что должна была выполнить, но это было ошибкой. Еще на праздничном вечере до Кассандры вдруг дошло, что она помогает Гейбу уклониться от единственного, чего хотят для него родные, – от счастья. Но теперь она поняла также, что одновременно добилась того, что Гейб перестанет делиться своими тайнами и мечтами, перестанет быть откровенным с нею и с самим собой. Теперь он уже никогда по-настоящему не сблизится с ней.
И поэтому никогда ее не полюбит. Он просто не сможет полюбить Кассандру, потому что совершенно ее не знает. И никогда не узнает, потому что нет у него оснований знакомиться с ее жизнью и окружением! От подобных мыслей Кассандру охватывало отчаяние. Когда вечером Гейб вошел в комнату, готовясь лечь спать, она уже изнывала от тоски.