Приостановились в поисках каких-нибудь ориентиров: дальше-то куда? Видят – по тротуару гуляют две девочки, подростки лет пятнадцати. Сразу видно, милые домашние мамины дочки. Ребята спросили у них, как проехать на такую-то улицу. Девчонки не только объяснили маршрут, но и вызвались показать, «где эта улица, где этот дом». Забрались в машину – чужую, полную молодых мужчин, с госномерами другой страны (!) – и прокатились.
Прощаясь, москвичи не удержались от вопроса: «Девочки, а разве вам не стоило опасаться незнакомцев? Вам страшно не было?» Юные белоруски вопроса не поняли. А москвичам стало за свой вопрос немножко стыдно. Им стало ясно, что Минск – столица дружелюбия и доверия.
К слову, в Белоруссии разница в доходах между бедными и богатыми одна из самых небольших в Европе. И в такой стране возникли бурные общественные протесты?! Конечно же, они обращены не к прошлому. Их ориентир – будущее. Протестующие хотят знать, что будет завтра. И, объективности ради скажем, прошлое не так важно. Вчерашний суп съеден вчера.
То же и в США. Легче всего объяснить появление разъяренных толп на улицах еще недавно мирных городов вековой ненавистью «черных» к «белым», нищебродов к богачам. Почему же тогда многие десятилетия эта ненависть не проявляла себя столь ярко и грозно? Почему сейчас взорвалась? Копила силы? Вызревала?
А может, в Америке, в Восточной Европе, в Германии и Франции, в Турции и в Египте на поверхность всплыли «темные силы» закулисного «мирового правительства»? Возжелавшие поссорить всех со всеми и среди спровоцированного ими хаоса взять власть в свои руки раз и навсегда? Или даже не эти монструозные подводные спруты здесь виноваты, а обыкновенные с виду местные политические силы хотят победить конкурентов, поощряя массовый террор и погромы?
Странно было бы думать, что активные группы людей, именующие себя «политическими силами», не воспользовались бы ситуацией. И не вознамерились бы «прокатиться с ветерком», оседлав волну стихийных протестов. Как смельчаки-серфингисты. Но не сёрферы поднимают и разгоняют волну. Это делает океан.
Социум – это единый разумный океан. Он хочет жить вечно. А для этого ему необходимо постоянное движение к новому качеству жизни, перманентное развитие. И социум его требует. А тех, кто застрял, растерялся, «почил на лаврах» и так далее, – чувствительно теребит. Тугодумам раздает подзатыльники. Безнадежно косных – гонит в шею с исторической сцены.
«Перемен требуют наши сердца!» – яростно пел Виктор Цой в конце восьмидесятых. И был прав. Он как никто уловил нерв той эпохи.
Видимо, всем нам не раз еще придется возвращаться к роли Михаила Горбачева – первого и последнего президента СССР. Был ли он сознательным врагом своего – советского – народа или разрушал социалистическую систему, будучи объективно слабым управленцем, – однозначно не скажешь.
Я думаю, наша страна потеряла коммунистическую идею еще в конце 20-х годов. Уронила на пол, не заметив. Или, что еще более правдоподобно, выбросила, поняв, что не сдюжит воплощать.
Вспомните зажигательный советский кинофильм «Веселые ребята» (режиссер Г. Александров). Он вышел на экраны в 1934 году, через неполные 17 лет после октябрьской революции. Что такое 17 лет! Мгновение! А в этой кинокомедии уже фигурируют богатые и бедные, буржуазное благополучие и пролетарское материальное убожество.
Снова – расфранченные, лениво греющие бока под южным солнцем рантье и их мизерабельная прислуга. Богатая бездарность, которой позволено все. И бедный талант, вынужденный пробивать себе дорогу чрезвычайными усилиями. Это, что же, и есть завоевания социальной революции?! «О необходимости которой все время говорили большевики»?!
А ведь отраженная в фильме реальность – это не отголоски НЭПа, «недолгого отступления» от принципов социализма, как его называли ортодоксальные партийцы.
«Новая экономическая политика» была свернута намного раньше, еще в конце 20-х годов. Веселое кино запечатлело возврат к мелкой буржуазности. К ее глубоко укоренившемуся менталитету, который так и не удалось выкорчевать тогдашним коммунистам. Как они ни старались.
И Гражданская война с многомиллионными жертвами не помогла. Не получился «новый человек». Восторжествовал «прежний». Особенно это стало очевидным и бесповоротным, когда СССР отказался идеологически от всемирной революции и провозгласил курс на «построение социализма в одной, отдельно взятой стране» (XIV съезд ВКП (б), 1925 год). Обоснование произошедшего, исследование причин и истоков этой концепции занимает тысячи страниц серьезных научных текстов. Но есть ли необходимость их цитировать? Ведь в «сухом остатке» мы имеем одно: на смену коллективизму пришло корпоративное мышление: «Кто не с нами – тот против нас». А корпорация, по сравнению с коллективом, – это шаг назад, к деградации, к кризису и конфликту.
Постепенно «строить коммунистическое будущее» или «укреплять буржуазное настоящее» стало личным выбором каждого гражданина СССР. Формально, на словах, партия и государство поддерживали коммунистическую идеологию (ставшую пошловатой лицемерной «фразеологией»). А на деле совсем не возражали против «роста благосостояния трудящихся» – так они это называли.
И благосостояние людей, сделавших буржуазный, обывательский выбор, действительно, росло. Их настроение улучшалось. Вера в себя, в прочность своего положения укреплялась. И, наоборот, истово верующих в торжество коммунизма становилось все меньше. Для многих «совграждан» они выглядели уже чужеродно – блаженными; неприятной, царапающей душу альтернативой.
Как в фильме Эльдара Рязанова «Берегись автомобиля»[57]. В нем один из героев – работник торговли Дима Семицветов на суде пафосно заявляет: «Он (обвиняемый Деточкин) замахнулся на самое святое – на нашу Конституцию! Да, товарищи, в Конституции записано, что каждый гражданин имеет право на личную собственность». Это заявление и особенно его торжественная тональность вызывали у зрителей гомерический хохот. Но почему? Не потому ли, что мы особенно смеемся не над гротеском как таковым, а над тем, что гротеск так разительно похож на правду? Дима Семицветов (эту роль исполнил Андрей Миронов) – антигерой, подчеркнуто отрицательный персонаж. Но под его словами могли бы подписаться многие. И зрители в том числе. Потому и хохотали до слез, ведь это задевало за живое. Вот где и смех, как говорится, и грех!
Так что ни социализма, ни, тем более, коммунизма в СССР не построили. Поэтому огромная сверхдержава утонула в океане истории – стремительно и неожиданно для непосвященных, как и внешне благополучный «Титаник». Началось мучительное искание истинного пути. Слава Богу, обошлось без большой крови. Хотя чувствительно пострадали миллионы бывших советских людей. Хлопотливо и азартно, будто спохватившись, мы стали развивать в нашей стране капиталистические отношения. Но капитализм с его погоней за прибылью и эффективностью производства любой ценой очень скоро показал всем нам, что на людей ему наплевать. А это в России испокон веков никого не устраивало. Хотя наши недоброжелатели и записные критики уверены в обратном.
Наше разочарование в капитализме как панацее совпало со всеобщим разочарованием в капиталистической системе отношений. Пошла череда кризисов, и люди задались вопросом: «Капитализм всегда был инструментом наращивания материального благосостояния, теперь же он не способен и на это. Зачем же он человечеству, ведь его гуманитарные издержки очевидны?» Получилось, что в попытках догнать «цивилизованные страны» мы впрыгнули в последний вагон поезда, идущего в тупик.
Сегодня власти России, устами президента Путина, провозгласили курс на «умеренный рациональный консерватизм», намекнув при этом, что теперь строить ни социализм, ни капитализм в нашей стране мы не будем. На мой взгляд, это большая ошибка. Хотя некоторые философы и принялись нахваливать эту политику, подкрепляя ее подходящими цитатами из русского культурного наследия. В консерватизме – и здесь я с ними согласен – нет ничего плохого. Тем более, в разумном и умеренном.
Мы, дескать, будем стараться не допускать ошибок и брать из прошлого только хорошее. Что ж, дай-то Бог! Однако главное непонятно: а «только хорошее» – это что? Попытка сформулировать цель «от обратного» (на это мы не пойдем, это отвергнем, от этого категорически откажемся и тому подобное) обречена на провал. Нужна позитивная повестка.
Что же все-таки мы намерены делать? Чего конкретно достигать? Снова «всеобщего благополучия»? Но это же не цель. Как минимум потому, что «благополучие» каждый понимает по-своему. Для одного это сытость и безделье («вкалывают роботы – счастлив человек»), а для другого – созидание, поиск, дерзание и прочее в том же духе. Боюсь, опять не договоримся!
А что если и нам попробовать на этих страницах определить главные условия современности и цели грядущего? (смайлик). Почему бы нет? Пора наконец от вопроса: «Кто виноват?» переходить к вопросу: «Что делать?» Смотреть-то нужно в будущее, а не в прошлое. Недаром предупреждают народные сказки: «Оглянешься – окаменеешь!»
На мой взгляд, есть три пути, по которым может пойти история человечества.
Первый – оставить все как есть и ждать социального взрыва, войны и краха цивилизации.
Второй – заменить человека на «нечеловека». Здесь могут рассматриваться два варианта: а) низвести человека до полуживотного с соответствующими низменными запросами (за счет снижения уровня образования в обществе, пропаганды разврата и прочего); б) буквально заменить людей машинами. Оба эти варианта активно внедряются в жизнь.
Третий – строить коммунизм, где постоянное развитие будет обеспечено самой сутью этой социальной модели: «От каждого по способностям, каждому – по потребностям».
Если у человечества вообще есть будущее, то это будущее – коммунизм. Американская актриса и общественный деятель Джейн Фонда сказала: «Если бы вы понимали, что такое коммунизм, вы бы надеялись и молились, встав на колени, чтобы мы когда-нибудь стали коммунистами». Неплохо сказано. Только надеяться и молиться – это пассив. А деятельность людей должна быть активной.