но, есть. Он не растерялся, не струсил, подставил себя под удар, силу и жестокость которого никто, и он в том числе, не мог тогда предугадать. Играя роль центра притяжения, он стал стержнем коммунистических сил России. Воссоздал партийную систему и врос в нее, как дерево.
Человек, не слишком эмоциональный, не одаренный художественным воображением и не склонный к рефлексии, он вряд ли глубоко и по-настоящему сочувствует «угнетенным». Но своего личного труда, вложенного в партийное строительство, в многолетнюю политическую деятельность, он не предаст, не выбросит на помойку. Он по-крестьянски не прочь прирезать себе соседней землицы и готов убить всякого, кто покусится на его кровный надел. Это образно.
А по форме все будет зависеть от силы сопротивления «антагонистических классов». Если избиратель уверен, что социальная система в России нуждается в радикальной перестройке, и готов нести сопряженные с этим неизбежные лишения, ему нужно голосовать за Геннадия Андреевича Зюганова. Этот человек не шутит, когда говорит о системных коренных преобразованиях. Он не ограничится, как, например, Владимир Вольфович Жириновский, набором четко направленных (и при этом отдельных, самостоятельных, по сути) социально-политических проектов. Зюганов – бульдозер, он будет широко грести. Расчетливо, цивилизованно, без фанатизма и экстремизма, но все же. И каждому из нас придется оказаться по ту или другую сторону его «ножа».
Миронов Сергей Михайлович. Если сравнивать политику с кухней (а это распространенное сравнение), то Жириновский – это шеф-повар – затейник, готовящий по авторским рецептам, предпочитающий мясные блюда под острым соусом. Зюганов – изготовитель однообразных, но вполне питательных комплексных обедов. А Сергей Миронов – та самая неопытная, при этом весьма амбициозная пушкинская девица, которая, дай ей волю, «на весь крещеный мир приготовила бы пир».
Какое же на этом пиру предполагается меню? Вот здесь – загвоздка. Идеологически Миронов, если можно так выразиться, неразвит. Его представления о будущем страны сводятся к набору пожеланий здоровья, процветания, мирного неба над головой… «И пусть ваши детки будут отличниками, и пусть ваша кошка не хворает».
Это не идеология. Это – рождественская открытка. Прикрыть этот изъян можно только ничего не значащим, по сути, словом «справедливость». Какая справедливость? В чьем понимании? Впрочем, мы разрабатываем не политический, а психологический портрет кандидата в президенты, и указание на его идеологическую слабость здесь нужно лишь для того, чтобы подчеркнуть – Миронов готов начать управление страной с чистого листа, с первой строки.
Он публично оборвал старые дружеские связи, освободился от ранее принятых обязательств, ушел в гласную оппозицию и свежий, как после бани, явился на белый свет: «Вот он я! Готов к употреблению!» И похоже, что Сергей Михайлович действительно готов. Он образован и умен. У него достаточно сильный, властный характер для того, чтобы заставить других выполнять его волю. Он масштабен как личность и не намерен копошиться у себя под носом – его интересы охватывают широкий круг социально-экономических тем, как в России, так и за ее пределами.
Да, он не идеолог, но он и не скован по рукам и ногам идеологией. Формулировка программы, с которой Миронов идет на выборы, обеспечивает ему свободу политических решений и действий. Он намерен изучать реальную обстановку и планировать дальнейшее развитие «от достигнутого». Создается впечатление, что независимость – от истории своего становления как политика, от соратников по партии, от декларируемых обязательств (то есть от прошлого, настоящего и будущего) – сегодня главная ценность для этого кандидата в президенты.
Отсюда, кстати, и досадливое (не более того) отношение к поступку группы партайгеноссе, нагрянувшей с визитом в американское посольство. Да и что произошло? Они не покусились «на святое» (а что, собственно, свято в отсутствии идеологии?), не предали дружбы (а кто с кем дружит?). Если бы не бурная реакция политических оппонентов, Сергей Михайлович, как представляется, вообще не вынес бы этого мелкого и безобидного сора из «эсэровской» избы.
И однопартийцы эту его дистанцию независимости хорошо чувствуют. Они, как умеют, пытаются отстоять свои кооперативные интересы (а партия «Справедливая Россия» по характеру внутренних связей и наличию в ней нескольких политически разнородных групп представляет собой кооперацию – людей, собравшихся на время для достижения совместными усилиями конкретной цели). Для этого и активничают они вне Миронова, за спиной у Миронова. Не секрет, что рядом с Сергеем Мироновым есть немало тех, кто готов использовать его в роли тарана, пробивающего слой неуступчивой правящей элиты. А потом отодвинуть на задний план. Вполне вероятно, что его это не пугает и в некотором смысле даже устраивает.
Психологически Сергей Михайлович индивидуалист. Провозглашая единство и сплоченность сочувствующих ему сил (а как без этого, политика – дело общественное!), Миронов ни к кому из соратников душевно не расположен и не привязан. И не потому, что он черств и ему не дано любить людей. Просто – не хочет, не видит в этом смысла. Приберегает теплые чувства для близких.
По натуре он эмоционален, способен различать нюансы настроения окружающих (если сам не пребывает в этот момент в возбужденном или мизантропическом состоянии духа). Я вряд ли ошибусь, если скажу, что он – наиболее тонко эмоционально организованный индивид среди всех кандидатов в президенты. Следовательно, он добр, снисходителен к человеческим слабостям, относительно честен (насколько это возможно для политика в наше время).
Не чужд демонстративности: любит быть на виду, чувствителен к комплиментам в свой адрес. В связи с чем не всегда отдает себе отчет в серьезности происходящего.
Может иллюзию принять за реальность, имитацию – за подлинный результат деятельности. Его можно обмануть в расчете на то, что какое-то время он и сам «рад будет обманываться», боясь взглянуть в лицо неприглядной правде.
Ему свойственна оригинальность ума (не столь выраженная, разумеется, как у Михаила Прохорова, но есть). А это значит, что он способен предлагать самостоятельные нестандартные решения банальных «долгоиграющих» проблем. Причем такие, которые будут удивлять окружающих то глубиной и ясностью, в одночасье уничтожающей застарелую социальную хворобу, то очевидной наивностью и неприемлемостью.
Добавим к сказанному, что Сергей Михайлович социально гибок, восприимчив к чужому мнению (если не считать периодических приступов упрямства). Он готов менять линию поведения по рациональным соображениям, но вместе с тем у него есть собственные твердые представления о допустимых границах маневрирования. Через свои моральные принципы он не переступит.
В моем представлении, Сергей Михайлович Миронов был бы прекрасным главой благоустроенного государства, либерального по психологическому климату, капиталистического по характеру экономики, с умеренной разницей в доходах бедных и богатых граждан. Поэтому тех, кто считает, что современная Россия приближается (или может в обозримом будущем приблизиться) по этим параметрам, скажем, к Финляндии, я призываю отдать голоса за Миронова. Меня, однако, терзают сомнения: уверен ли сам Сергей Михайлович в том, что его кандидатура адекватна общественному спросу. Не отсюда ли его разговор о «президентстве переходного периода»»?
Прохоров Михаил Дмитриевич. Вхождение этого кандидата непосредственно в политическую жизнь страны трудно назвать удачным. Опыт большого бизнеса ему, судя по первым результатам, мало помог. А, возможно, в чем-то и навредил. Такое впечатление, что Михаил Дмитриевич, вступая на эту новую для себя стезю, решил руководствоваться принципом: «Все буду делать ровно наоборот».
Вспоминается его предвыборное выступление на съезде «Правого дела», размазанное, как манная каша по тарелке, из которого праволиберальные идеи приходилось выуживать по одной, как изюм, всыпанный в эту кашу нещедрой рукой.
Черно-желтые рекламные щиты с изможденным лицом олигарха (голодного? скорбящего о бедах народных?) и лозунгом-перевертышем: «Сила в правде. Кто прав, тот и сильнее». Почему-то этот лозунг все время хотелось прочитать, как: «Кто сильнее, тот и прав». К жизненной истории молодого политика это противоположное по смыслу прочтение подходило гораздо больше. А еще был крупный денежный взнос в карман малоизвестных и, как позже выяснилось, не обремененных совестью людей, которые не только спешно избавились от присутствия Прохорова в своей среде, но и заявили ему по поводу этого взноса: «Вас никто не принуждал, вы сделали это добровольно. Поэтому проститесь со своими деньгами».
Словом, Михаил Дмитриевич сразу провалил и презентацию, и рекламу, и дал себя обворовать. То есть допустил многое из того, что даже в мелком ларечном бизнесе, мягко говоря, не приветствуется. Все эти несуразицы (и тому подобные вроде обращения к незрячему человеку: «Видимо, у вас что-то с глазами») свидетельствуют о выраженной оригинальности ума этого человека. Я использую эту характеристику без тени иронии в ее прямом психологическом значении.
Он мыслит нестандартно, не так, как большинство других людей. Например, видит множество вариантов использования одного и того же предмета, одной и той же ситуации. Тогда как окружающие привычно воспринимают только один банальный вариант. Он подчас наделяет пустяковые, по общему мнению, детали особым смыслом, превращая их в приоритетные, ведущие факторы.
При этом ломается система (любая, какая бы ни была), меняется картина мира. Именно этот психологический феномен лежит в основе творчества как создания чего-то принципиально нового.
Очевидно, что Прохоров – самый креативный из кандидатов в президенты. Люди подобного склада во все вносят «отсебятину», в том числе в технологии изготовления продукта (поэтому у них часто получаются «винегреты», «химеры» – причудливые смеси из фрагментов первоначальных замыслов). Меняют правила игры (иной раз в ущерб игре), лезут в чужой монастырь со своим уставом.