ередине страницы: «На прошлой неделе правительство объявило о своих планах назначить все 11 членов совета директоров ОРТ. „Интерфакс“ сообщает, что представители Березовского, включая его давнего представителя в ОРТ Бадри Патаркацишвили, дочь Екатерину и его любимого телеведущего Сергея Доренко, будут заменены заместителем премьер-министра Валентиной Матвиенко, министром прессы Лесиным, министром культуры Швыдким и заместителем главы администрации президента Путина Владиславом Сурковым». Этот репортаж — правильное отображение того, что объявило правительство?
О.: Я уже говорил, в какой-то момент правительство действительно собиралось 11 членов в совет директоров ввести из 11 возможных, но потом они отказались от этих планов.
В.: Сейчас я хочу оставить ОРТ. Господин Березовский утверждает, что после того, как вы встретились на Кап д’Антиб в декабре 2000 года, он с вами больше никогда не разговаривал — до того момента, когда он вручил вам данный иск, вы знаете, да, это его утверждение?
О.: Да.
В.: Вы утверждаете, что была еще одна встреча в Межеве во Франции где-то примерно 10 января 2001 года, где вы встречались с господином Березовским и господином Патаркацишвили. Это так?
О.: Да.
В.: Давайте посмотрим на то, как изменилась ваша состязательная позиция во времени. Вы видите, что здесь кое-что вычеркнуто, кое-что изменено, и я могу вам сейчас сообщить, что эти изменения были внесены в августе этого года, незадолго до начала процесса. Понятно? То есть то, что вы добавили, это подчеркнуто, а то, что вычеркнуто, то соответственно вычеркнуто. Прошу вас посмотреть на параграф 45.2. Ранее вы утверждали следующее: «Признается, что встреча, — насколько помнит ответчик, — произошла в аэропорту Санкт-Морица в январе или феврале 2001 года и до встречи в мюнхенском аэропорту». Вы говорите, что на этой встрече присутствовал господин Патаркацишвили, а господина Березовского вы вообще не упоминаете, что он был на этой встрече.
О.: Это то, что я помнил.
В.: Также была встреча, на которой, по вашим утверждениям, господин Патаркацишвили потребовал 1,3 миллиарда долларов, вы видите это, да?
О.: Да.
В.: Если то, что вы здесь заявляете, правда, то можно было бы рассчитывать, что вы хорошо это помнили, имея в виду совершенно уникальные обстоятельства даже для вас, когда кто-то просит вас заплатить больше миллиарда долларов. Вы согласны, что это достаточно уникально?
О.: Ну это уникально, я согласен. Вопрос: что я должен был запомнить из этого? Я помнил, что у нас встреча была, я помнил, о чем мы примерно разговаривали, но вот деталей этого я не помнил.
В.: Но с мая 2011 года вы начинаете рассказывать совершенно иную историю. Вы теперь показываете, что вы помните, что в начале января 2001 года господин Патаркацишвили с вами связался и попросил о встрече. И вы сказали, что сначала вы встретились в Куршевеле где-то 4 или 5 января 2001 года, это так, да?
О.: Да.
В.: Вы утверждаете, что на этой первой встрече Бадри предложил закончить свои отношения и отношения Березовского с вами относительно «Сибнефти», это так, да?
О.: Да.
В.: Вы теперь утверждаете, что он выступил с таким предложением, что взамен вы сделаете выплату одной последней огромной суммы господину Патаркацишвили и господину Березовскому. Это так?
О.: Да.
В.: Этот разговор, по вашим показаниям, был бы запоминающимся, потому что это было как раз то время, когда вам было не совсем понятно, как вы будете справляться с все более неразумными требованиями, которые поступали от Березовского напрямую и через Бадри, это так? Таким образом, это требование огромной суммы было бы еще одним требованием со стороны Березовского, даже если это было передано вам через господина Патаркацишвили?
О.: Да.
В.: Вы говорите, что во время, когда была эта встреча, вам уже было достаточно сложно понять, как вы будете справляться, как вы будете платить по все более возрастающим требованиям денег со стороны Березовского и через Бадри? Уже тогда вы не понимали, как вы будете платить такие суммы. Вы получали эти неразумно растущие требования — и они вас волновали. Это ваши показания?
О.: Да.
В.: И тут приезжает в январе Бадри и просит еще одну гигантскую сумму, так?
О.: Да. Он сказал, что нам нужно закончить отношения, поэтому мы предлагаем заплатить одну сумму, и все на этом. То есть я не утверждаю, что этот платеж должен был быть одной суммой, — но он сказал: «Чтобы закончить отношения, надо заплатить много, и все на этом».
В.: В то время как ранее вы говорили, что была только одна встреча, теперь вы говорите, что была еще одна встреча в Межеве во Франции, да?
О.: Да, в тот момент, когда я давал показания Полу Митчарду, я не помнил, что их было две. А главное, что первая встреча, она по отношению ко второй не имела такого значения, поэтому у меня это сложилось в одну.
В.: Есть еще одно важное изменение, господин Абрамович, и это то, что сейчас вы утверждаете, что господин Березовский тоже присутствовал на этой встрече?
О.: Да.
В.: То есть получается, не просто, как вы говорите, «было две встречи, а у меня они в памяти слились в одну». Не только вы от одной встречи перешли теперь к двум встречам: но ранее вы также не говорили, что там был Березовский, на этих встречах. А в ваших показаниях, которые вы давали после мая этого года, вы утверждаете теперь, что Березовский тоже там был, так?
О.: Да, я утверждаю, что Березовский там тоже был.
Судья Элизабет Глостер: На обеих встречах — и в Куршевеле, и в Межеве — был Березовский?
О.: Нет, только на встрече в Межеве.
Судья Элизабет Глостер: Понятно, спасибо.
В.: Ну если по документам, то это очевидная реконструкция. Господин Спонринг, ваш личный ассистент, вам напомнил, — а вы сами ничего не помнили про эту встречу в Межеве?
О.: Я с самого первого дня, когда Пол меня допрашивал, вам объяснил, что была встреча в Альпах, но я не помню точно, место какое. Я помнил, что я в этом месте был один раз и больше туда никогда не возвращался. И я помнил, что в этом месте Бадри отдыхал. У меня в голове было, поскольку я знал, на лыжах Бадри не катался, он вообще часто с палочкой ходил, то это было место какое-то, в моем понимании, шикарное, что ли, если можно такое слово сказать, где необязательно на лыжах кататься, а можно еще и зимой время провести. Я знаю, что я в Санкт-Морице никогда не был, поэтому я решил, что, скорее всего, это Санкт-Мориц.
Судья Элизабет Глостер: А на самом деле это был Межев?
О.: На самом деле она должна была быть в Межеве.
Судья Элизабет Глостер: Но, господин Абрамович, в соответствии с параграфом 207 ваших свидетельских показаний, вы встретились с Патаркацишвили сначала в Куршевеле.
О.: Да.
Судья Элизабет Глостер: И вы остановились в одной и той же гостинице, да?
О.: Он прилетел туда со мной встретиться. Может быть, у него еще какие-нибудь дела были, я не утверждаю, но он прилетел в Куршевель со мной поговорить — и мы договорились, что мы встретимся, как я сейчас знаю, в Межеве, — но до этого я думал, что это в каком-то другом месте. То есть поначалу я думал, что это одна встреча была: встреча в Куршевеле у меня не осталась в памяти. Я думал, что только в Санкт-Морице мы с ним встретились, — но потом постепенно я восстановил эту встречу уже на основании документа, воспоминаний моих собственных и воспоминаний господина Спонринга.
Судья Элизабет Глостер: То есть он прилетел в вашу гостиницу в Куршевель, как вы говорите, для того чтобы встретиться с вами, правильно?
О.: Я в гостинице не жил в этот момент: мы виллу снимали. Мы встретились в гостинице, если я правильно помню, «Библос».
Судья Элизабет Глостер: Спасибо большое. А вы поехали в Межев специально, с целью встретиться с господином Патаркацишвили и господином Березовским на вертолетной площадке? Или вы там в любом случае были в отпуске?
О.: Я поехал туда специально. Мы из Куршевеля перелетели вертолетом в Межев. Там поговорили, на вертолетной площадке, и оттуда я сразу улетел в аэропорт в Женеву. Эта встреча была специальной.
Судья Элизабет Глостер: Понятно.
Г-н Рабиновитц: Вы в свидетельских показаниях говорите, что вы не помните, что Березовский что-либо говорил. Вы пытаетесь изменить сейчас ваши показания?
О.: Я не помню, чтобы господин Березовский что-нибудь говорил из того, что может касаться данного разбирательства. Я не утверждаю, что он вообще молчал.
В.: Потому что трудно себе представить, что господин Березовский спокойно молчал, вообще. Когда-то или где-то. Это совершенно не соответствует его характеру. Не правда ли?
О.: Ну о его характере вы сами можете сделать выводы. Но если посмотреть на встречу в Ле Бурже, там он себя, в общем, если б я не читал транскрипт подробный, я бы запомнил только свою дискуссию с Бадри, я вообще не запомнил бы, что господин Березовский обсуждал. А на этой встрече было примерно то же самое. То есть у меня в голове могла отложиться только беседа с Бадри, потому что он вел эту встречу. Но господин Березовский не молчал, я вас уверяю. Только это не имело отношения к сложившемуся процессу, к тому, что мы сейчас обсуждаем.
В.: Господин Абрамович, утверждение, что можно проводить сравнение с Ле Бурже, — это совершенно неправомочное, фальшивое сравнение. Господин Березовский молчал, только когда обсуждались подробности, детали. Он молчал, когда обсуждались схема и структурирование сделки по ОРТ. А помимо этого он говорил, и его было слышно в Ле Бурже. Вы хотите это прокомментировать?
О.: Ну я не знаю, имеет ли смысл. То есть не мне решать, имеет ли смысл это продолжать. Если вы количество знаков посмотрите, сколько было сказано мной, сколько было сказано господином Патаркацишвили и сколько было сказано по существу господином Березовским, то вы поймете, что это, в общем, можно не учитывать. Ну, с моей точки зрения. Я не настаиваю на этом.