О.: Нет. Мы предполагали, что это будет невозможно, потому что господин Березовский через средства массовой информации откровенно говорил, что у него есть право требования, что у него есть претензии, что он ничего подписывать не будет.
В.: Но в любом случае мы знаем, что в конечном итоге господина Березовского никто не просил подписывать освобождение от ответственности в отношении тех требований, которые, возможно, у него имеются в отношении 25 % акций в РУСАЛе, правильно, господин Стрешинский?
О.: Я думаю, что так, да.
В.: Ниже мы видим заголовок «Оценка риска»: «Риск может носить реальный характер, если господин Березовский предъявит иск и выиграет дело против одной из сторон. Если у господина Березовского нет никаких документов и свидетелей, которые могли бы подтвердить его участие в этой сделке, то признание со стороны суда, что он прав, маловероятно. Но тем не менее производство по делу может занять долгое время, и будет стоить больших денег, и будет обсуждаться в прессе». И это было одной из причин, почему представители господина Абрамовича сказали вам, что они больше не хотят документировать бенефициарный интерес господина Березовского?
О.: Они никогда не говорили, что у господина Березовского есть какой-то бенефициарный интерес.
Г-н Мейсфилд: Ваша Честь, у меня нет больше вопросов.
Судья Элизабет Глостер: Большое спасибо, что вы пришли дать показания. А особенно имею в виду ваши сложности с получением визы: большое спасибо, что вы приехали.
Г-н Малек: Ваша Честь, на этом завершаются показания от имени ответчиков со стороны Анисимова, и на этом завершаются фактологические свидетельские показания в данном деле.
Среда, 30 ноября 2011 г.Илья Рачков (эксперт), Михаил Розенберг (эксперт), Стивен Фортескью (эксперт) (10:00)
Судья Элизабет Глостер: Пожалуйста, господин Сампшн. Доброе утро.
Г-н Рабиновитц: Ваша Честь, мы вызываем доктора Рачкова.
(Доктор Илья Рачков приводится к присяге.)
Г-н Сампшн: Доброе утро, доктор Рачков. Я хочу перейти к иску деликта, связанному с запугиванием. По-моему, здесь споров нет между сторонами, что в целом срок исковой давности по российскому праву — это три года.
О.: Да, это правильно.
В.: И стороны согласны, что никакой особый период исковой давности не применим к этому делу. Поэтому три года — это как раз тот срок, который мы рассматриваем.
О.: Да, по-моему, это согласовано.
В.: И период исковой давности по российскому законодательству начинается с того момента, когда истец узнает или должен был узнать, что его права нарушены.
О.: Да, это общее правило.
В.: Есть две нормы, на которые вы ссылаетесь, которые, возможно, продлевают периоды исковой давности в этом деле. 205 и 10 — вот такие две статьи. То есть должны быть какие-то исключительные случаи, которые не позволяют истцу подать иск?
О.: Да, пропускается срок давности.
В.: А исключительные обстоятельства должны состоять из, допустим, беспомощного состояния или инвалидности истца? В качестве причины правильно ли сказать, что исключительные обстоятельства, связанные с личностью истца, должны были помешать истцу в должный срок подать иск, да? То есть тут должна быть причинная связь.
О.: Да, это должна быть уважительная причина.
В.: Но, чтобы разобраться с этим раз и навсегда, последняя фраза статьи 205 гласит: «Причины пропуска срока исковой давности могут признаваться уважительными, если они имели место в последние шесть месяцев срока давности». Это так?
О.: Да, в любой момент в течение последних шести месяцев.
В.: Но что тогда может помешать истцу подать вовремя иск? Допустим, какие-то административные меры, которые нужны, чтобы начать иск, то есть «практическая невозможность обратиться в суд»?
О.: Я думаю, если эта практическая невозможность связана с личностью истца, то да, совершенно верно.
В.: Пожалуйста, откройте папку G. Вы здесь цитируете работу господина профессора Мозолина. Здесь говорится: «Во-первых, восстановление срока исковой давности возможно лишь в исключительных случаях. И во-вторых, только по решению суда. В-третьих, причина пропуска периода исковой давности должна быть признана судом уважительной. И в-четвертых, период исковой давности можно восстановить только в отношении граждан и только тогда, когда уважительная причина связана с личностью истца». Дальше: «В связи с этим в ГК впервые приведен примерный перечень оснований, которые могут быть приняты во внимание для [восстановления] срока исковой давности. В частности, они включают тяжелую болезнь истца, беспомощность состояния, неграмотность истца и так далее… И такое обстоятельство, как командировка истца, возможно, а также и другие уважительные обстоятельства».
Что-нибудь в этом параграфе есть, с чем вы не согласны?
О.: Нет, я со всем согласен, поскольку это буквальное повторение формулировки российского Гражданского кодекса, который для меня является самой важной книгой после Библии. Так что с этим я не могу не согласиться.
В.: Ну, хорошо. Мы по библейским авторитетам сейчас не будем вести дискуссию и перекрестный допрос…
Господин Березовский утверждает, что он знал, что его права были нарушены в мае 2000 года. Но он боялся, что если он подаст иск на господина Абрамовича, пока господин Глушков еще находится в России, то господин Абрамович использует свое влияние и предотвратит выход господина Глушкова из тюрьмы и повлияет на его дальнейшее преследование.
А теперь я хочу попросить вас предположить, что это правда, что это так. Опишете ли вы это как серьезную болезнь или беспомощное состояние господина Березовского?
О.: Нет, это не отражает болезнь господина Березовского.
В.: Значит, это не является одним из конкретных исключительных обстоятельств, которые упоминаются в неисчерпывающем списке в статье 205?
О.: Да, это не физическое тяжелое заболевание. Это не умственное заболевание, это не беспомощное состояние и не служба в Вооруженных силах.
В.: То есть это даже не похоже на то, что в 205-й статье предлагается?
О.: Нет, это не похоже, это не то же самое.
В.: Это проблема, не связанная с личностью истца, это проблема не господина Березовского, а господина Глушкова?
О.: Может быть, это является проблемой личной и для господина Березовского? Я не знаю, насколько хорошие отношения были между господином Березовским и третьими сторонами.
В.: Но это не является вопросом, который сделал невозможным для господина Березовского проинструктировать своих солиситоров подать исковое заявление. В этом предполагаемом факте нет ничего, что российский суд рассматривал бы для господина Березовского как причину отказаться от инструктирования английского солиситора подготовить и подать в суд исковое заявление?
О.: Это не совсем правильно. В российской реальности, и здесь я должен делать ссылку на реальное положение дел в России, богатые лица попадали под давление отказаться от собственности. И я говорю о таких случаях, как случай господина Гусинского, господина Ходорковского и так далее, которые отказались от своего имущества за бесценок, потому что им угрожали, на них давили. Некоторые из них были даже помещены в тюрьму.
В.: Я не хочу, доктор Рачков, с вами спорить, но этот рассматриваемый деликт состоялся в мае 2001 года, и поэтому срок давности по российскому законодательству истек в мае 2004 года. И кроме шести месяцев, весь этот срок господин Березовский был вне России.
О.: Я не могу этого отрицать, если это факты дела, которые вам знакомы. Я не знаком со всеми фактами наверняка, и, может быть, вы правы.
В.: Ну, дебатировать по поводу этих фактов нам не стоит, наверно. Знаете ли вы о каком-нибудь случае, где боязнь истца относительно последствий его иска принималась бы судом как уважительная причина для продления срока исковой давности?
О.: Те случаи, которые я смог найти, не содержат таких ситуаций. Если ощущения, чувства господина Березовского либо абстрактного какого-то лица были необоснованными в целом и не были истинными, то нет причин восстанавливать срок исковой давности.
В.: То есть если он искренне, но совершенно необоснованно боялся, что если он выйдет из дома и подаст иск, то по пути ему встретятся призраки, какие-то чудовища, то это будет совершенно нерелевантно?
О.: Да, я считаю, что это будет нерелевантным.
В.: Ну, давайте посмотрим на решение Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа. Это дело господина Гуселетова Владимира Владимировича. Заявленное требование здесь такое, что истец не мог подать иск, потому что он боялся, что если он подаст свой иск, то его ответчик просто «замочит». Ну, посмотрим на аргументацию. «Оценив доводы, приведенные в обосновании ходатайства о восстановлении срока, суд пришел к выводу, что исключительных обстоятельств, связанных с личностью заинтересованного лица, статья 205 ГК РФ, в ходе судебного разбирательства не установлено. Проанализировав представленные медицинские документы, суд установил, что они не подтверждают нахождение истца в состоянии, в силу которого он не мог совершить действия, необходимые для обращения в суд: составление искового заявления, подача его в суд и другие. Довод истца о перерыве течения срока исковой давности суд отклонил».
Я делаю здесь паузу. В этой части судебного решения суд говорит, что не было представлено никаких медицинских доказательств того, что боязнь истца, что его убьют, стала причиной его отказа от подготовки искового заявления и подачи его в суд. То есть ничто ему не мешало предпринять практические шаги для того, чтобы начать судебное разбирательство. Так?
О.: Да, это правильно. По-моему, господин Гуселетов очень странно вел себя в суде. Он сказал, что он хочет воздержаться, хочет, чтобы слушание было закрытым, он подал ряд ходатайств по этому поводу. У меня такое впечатление, что он был немножко не совсем нормальным человеком, немножко сумасшедшим.