«Я никогда не требовал от господина Абрамовича, чтобы он это делал, потому что это была стопроцентная ответственность господина Абрамовича, он управлял компанией. Я ж не сумасшедший, чтобы… я ж не уничтожу свою компанию только потому, что хочу еще один дом себе купить. Я прекрасно понимал приоритеты: нет денег, значит, у нас нет денег, а если у нас есть эти деньги, я хочу их тратить так, как мне нравится».
То есть система, которая здесь описана, заключается в том, что это не разделение прибыли, это похоже на тип защиты. Это никоим образом не раздел прибыли. Единственное, что можно утверждать, — что требования господина Березовского росли и становились все более раздутыми по мере того, как «Сибнефть» расцветала и способность господина Абрамовича платить увеличивалась. Эта система была основана на спросе и на способностях господина Абрамовича удовлетворять этот спрос, то есть платить.
Мы утверждаем, что это очень важно, потому что господин Березовский обязан доказать, что огромные суммы, которые были ему выплачены между 1995 и 2000 годами, это была его доля прибыли.
Господин Рабиновитц говорит, что его клиент ничего не утверждает относительно сумм, которые он получал, что господин Березовский сам говорит, что к 1997 году это охватывало не только дефицит финансирования ОРТ, но и оплату всего его образа жизни, широкого образа жизни.
Цифры в отношении прибыли, заявленной «Сибнефтью», связаны с аудированными финансовыми отчетами. Я уже сказал, что эти платежи начали поступать в 1995 году, 30 миллионов, до того как была создана «Сибнефть». Господин Березовский это отрицает потому, что они очень неблагоприятны для его правовой позиции здесь, потому что он не мог говорить о том, что он получал долю прибыли от компании, которая еще не существовала и, соответственно, ее еще не контролировал господин Абрамович.
Теперь, если посмотреть на цифры за 1996–2000 годы, то в 1996 году «Сибнефть» не показывала вообще никаких прибылей, а господин Березовский в этом году получил, судя по тому, что говорила госпожа Гончарова, от 80 до 85 миллионов долларов. Платежи господину Березовскому превысили все показатели прибылей самой «Сибнефти» за последующие два года. Первый год, когда платежи могли бы быть покрыты аудированными прибылями, — это 1999–2000 годы, и ни в один из этих годов платежи не составили 50 или около 50 % от прибыли.
Никогда между 1995 и 2000 годами платежи господину Березовскому никаким образом не были связаны с выплатами акционерам, потому что вся прибыль тогда, до 2000 года, реинвестировалась, и только в 2000 году «Сибнефть» объявила первые дивиденды в размере 50 миллионов долларов. Это было в ноябре 2000 года.
Ну, на самом деле ясно одно. Учитывая то, о чем говорит господин Березовский, господин Абрамович не обязан был на самом деле выплачивать ему долю прибыли ни из каких других компаний, кроме «Сибнефти». Господин Абрамович, следовательно, мог, согласно той договоренности, о которой утверждает господин Березовский, мог отказаться платить вообще господину Березовскому или господину Патаркацишвили какие бы то ни было суммы, превышающие дивиденды, которые выплачивались «Сибнефтью» в 2000 году. Но если господин Абрамович на самом деле выплатил им более половины от прибыли, которая приходилась якобы на их долю, то это может объясняться только одним: господин Березовский каким-то образом влиял на господина Абрамовича, и его влияние было связано не только с его позицией якобы как акционера. Это влияние выходило за пределы тех прав, которые, возможно, у него существовали, если бы он был просто акционером, речь идет явно о крыше. Влияние, которое оказывал господин Березовский, было связано с его статусом в качестве «крестного отца в политике» для господина Абрамовича.
В последнем письменном документе противной стороны в параграфе 374 задается вопрос: зачем господину Березовскому было представлять крышу господину Абрамовичу в 1995 году? Почему бы ему не вступить в товарищество с господином Абрамовичем с целью приобретения и раздела «Сибнефти»? Объяснение очень простое: единственный способ, в рамках которого господин Березовский мог получить живые деньги в тот момент, когда они были ему нужны, — это продать свое влияние на Кремль.
И вот почему, когда он обсуждал эту схему в первый раз с господином Абрамовичем, его интересовало, сколько зарабатывают торговые компании господина Абрамовича. Его вовсе не интересовали будущие прибыли «Сибнефти», потому что это был еще такой проект в расплывчатом будущем. Это, кстати, является причиной, по которой господин Абрамович и госпожа Гончарова, наверное, должны быть правы, когда они утверждают, что 30 миллионов долларов, которые господин Березовский сказал, что ему потребуются, были выплачены ему в 1995 году до того, как был приобретен контроль над «Сибнефтью». Потому что именно тогда ему нужны были эти средства.
Но совершенно понятно и очевидно, что в 1995 году господин Березовский серьезно недооценил бизнес-таланты господина Абрамовича. Господин Абрамович взял в свое управление два неэффективных государственных предприятия с колоссальными, совершенно гигантскими долгами и превратил их в успешные комплексные интегрированные компании, но на это ушло пять лет. Пять лет, прежде чем были объявлены дивиденды, и три года, прежде чем была заработана серьезная прибыль. Это совершенно не те временные сроки, которые были нужны и в которых работал господин Березовский в 1995 году, и он это прекрасно знал.
Состязательная позиция господина Березовского сводится к транскрипции записи разговора в Ле Бурже.
Мы не будем эту транскрипцию заново читать, но я скажу несколько слов по поводу этой записи. Во-первых, разговор в Ле Бурже совершенно непонятен без контекста из предыдущих дискуссий. А все предыдущие дискуссии были между господином Абрамовичем и господином Патаркацишвили, за исключением некоторых, которые затрагивали также господина Фомичева.
Господин Березовский сам был совершенно незнаком с этим контекстом, и он это признал во время перекрестного допроса. Он был незнаком с контекстом беседы, на которой он присутствовал, потому что он не был стороной предыдущих бесед и разговоров. И, как правило, он оставлял управление своими финансовыми вопросами на усмотрение господина Фомичева и господина Патаркацишвили. Его собственные комментарии к этой транскрипции — это, скорее, аргументация, а не доказательство.
Второе, что нужно сказать относительно этой звукозаписи в Ле Бурже, — то, что ее контекст сводится к тому, что к этому времени западные правила по борьбе с отмыванием денег стали очень серьезно влиять на дела господина Березовского и господина Патаркацишвили. Они стали играть именно «доминирующую роль». К моменту встречи в Ле Бурже господин Березовский был ссыльным беглецом, жил во Франции. А господин Патаркацишвили ожидал, что он тоже очень быстро станет беглецом. И он стал беглецом, когда он уехал из России в Грузию в апреле 2001 года.
Огромный доход, который был необходим для того, чтобы финансировать стиль жизни этих двух господ, поступал целиком из России. Ранее господа Березовский и Патаркацишвили получали поток доходов из двух нероссийских источников. Andava давала им доход, который они извлекали из казначейской операции для «Аэрофлота» в Швейцарии. Второй источник дохода — это компания Runicom, которую в 1997 году использовали для того, чтобы выплачивать большую долю тех сумм, которые получал господин Березовский от господина Абрамовича, и, в частности, те суммы, которые он получал для покупки и реставрации своего дворца на Лазурном Берегу.
Доходы от Andava прекратились к этому времени, и на самом деле к 2000 году, как утверждает прокуратура России, эти средства были украдены господином Березовским у «Аэрофлота». Это и привело к бегству господина Березовского из России в конце октября. А средства от Runicom, как объяснял господин Абрамович в ходе встречи в Ле Бурже, из-за изменений налогового законодательства в России, которые привели к консолидации операции торговых компаний в саму «Сибнефть», тоже прекратились.
Таким образом, какая перспектива стояла в декабре 2000 года перед господином Березовским и господином Патаркацишвили во время встречи в Ле Бурже? Что каждый доллар, который они тратили, нужно будет извлекать из России. И это подразумевает легализацию. Это означало, что нужно было представить документарное обоснованное объяснение происхождения этих денег для любого банка, в котором они хотели получать эти деньги.
Березовский был беглецом от российского правосудия. Это привело к экстремальному уровню контроля со стороны банков.
И господин Березовский, и Бадри испытывали большой дискомфорт и прекрасно это понимали, и господин Березовский согласился с этим в своих показаниях. Практически весь доход этих людей поступал от господина Абрамовича на совершенно не задокументированной основе. И совершенно невозможно было объяснить банкам, откуда поступали эти деньги. Они знали, что каждый раз, когда эти деньги будут приходить на их счета, им будут задавать вопросы.
С этого момента большинство финансовых документов, раскрытых господином Березовским в ходе этого слушания, были связаны с попытками решить эту проблему. До конца она так и не была решена. И это показывает, как важен вопрос отмывания денег для них. После того как Clydesdale Bank потребовал от господина Березовского и Бадри закрыть счет в августе 2001 года, им потребовалось 18 месяцев, чтобы где-то открыть счет. Более 27 банков отказались иметь вообще что-то общее с их деньгами.
Еще одно указание на это — это масштаб следствия и расследования. Потому что различные судебные расследования по фактам отмывания денег со стороны господина Березовского или господина Патаркацишвили проходили в четырех западных странах, помимо России: Швейцарии, Нидерландах, Бразилии и недавно Франции. Большинство релевантных частей транскрипта Ле Бурже связано с методами получения соответствующих документов для легализации денег, которые поступали господину Березовскому и Бадри от господина Абрамовича.