В.: Это на самом деле означало, что участники должны иметь поддержку банка, потому что маловероятно, что у кого-то есть сто миллионов долларов свободных денежных средств на балансе. Вы согласны с этим?
О.: Я с первой половиной не согласен. Были предприятия, у которых было 100 миллионов долларов свободных денежных средств, но банк был наиболее предпочтительным участником.
В.: Абы какой банк тоже не мог бы участвовать в аукционе, это должен быть достаточного размера банк.
О.: Да.
В.: Соответственно, то, что касается вашей заявки, которую вы подали на аукционе, в конечном итоге СБС представил гарантию, но она была подкреплена параллельно гарантиями „МЕНАТЕПа“, потому что, опять же, ни у одного отдельно взятого банка своего собственного достаточного капитала не было. Вы с этим согласны?
О.: Согласен.
В.: Вы не оспариваете, что НФК выиграл аукцион декабря 1995 года, предложив 100,3 миллиона долларов. Вы согласны с этим?
О.: Да.
В.: Эти 100,3 миллиона, этот кредит, был предоставлен напрямую банком СБС? Вы с этим согласны?
О.: Нет.
В.: Ну давайте для ясности тогда сейчас попытаемся понять, с чем вы согласны, с чем вы не согласны. Мы позже подойдем еще к вопросу источников средств СБС-банка. Но мы можем согласиться в том, что реально, физически заплатил 100,3 миллиона государству сам банк СБС?
О.: С этим я согласен.
В.: То есть вы говорите, что желание СБС действовать в ваших интересах в ходе аукциона 1995 года никак вообще не было связано с господином Березовским?
О.: Нет, я так не утверждаю. Господин Березовский, если я правильно помню, познакомил меня с господином Смоленским. То есть он ему какое-то желание, наверно, создал, помог ему иметь это желание. Но дальше весь вопрос в бизнесе.
В.: В ваших третьих свидетельских показаниях вы рассказываете о кредите СБС: „Мы с Андреем Городиловым провели много времени на переговорах с СБС с участием Смоленского Алексея, Рассказова, других банковских служащих СБС. Причины, по которым СБС дал согласие использовать свое имя для заявки, состояли, во-первых, в том, что мы полностью обеспечили своими денежными средствами всю сумму кредита, а во-вторых, мы договорились, что все предприятия „Сибнефти“ перейдут на банковское обслуживание СБС. К концу 1995 года в России было лишь несколько компаний с таким большим денежным потоком, как у „Сибнефти“, в районе 1 миллиарда долларов США в год, поэтому стать основным банком „Сибнефти“ было для СБС важным достижением, и это никак не было связано с господином Березовским“. Вот объясните, пожалуйста, господин Абрамович, почему вы включили это утверждение в свои свидетельские показания, а сейчас говорите, что это неправильно?
О.: Я этого не говорю. Или это во время перевода пропало. Я как раз это и подтверждаю, что господин Березовский, если я правильно помню, познакомил меня с господином Смоленским, а все остальное мы сделали сами, мы взяли деньги, разместили в банке, банк передал деньги правительству, внесли залог и так далее. Помимо этого мы выпустили карточки сберегательного банка для рабочих „Ноябрьскнефтегаза“ и так далее, мы большую программу с ними сделали, мы их заинтересовали.
В.: Господин Сампшн в своем вступительном слове объяснил, что господин Березовский дал СБС личное поручительство, заверение СБС, что эти деньги будут возвращены. То есть вы сейчас хотите сказать, что неправильно сказал господин Сампшн?
О.: Господин Сампшн сказал правильно. Личное устное заверение о возврате денег — это не гарантия, о которой говорил господин Березовский. На основании устного личного заверения даже мне в сегодняшнем положении в банке, в котором у меня лежат деньги, мне не дадут денег.
В.: Вы согласны с тем, что Алексей Григорьев был председателем правления СБС в соответствующий момент времени, когда речь шла о финансировании этого аукциона 1995 года, ну, скажем так, с августа 1995 года и далее?
О.: Григорьев был с августа 1995 года, я думаю, что да, он был председателем правления.
В.: А вы согласны с тем, что господин Григорьев в то время работал под руководством, под контролем господина Смоленского?
О.: Я согласен.
В.: А согласны ли с тем, что, хотя господин Смоленский не был членом правления, он на практике имел возможность влиять на все крупные решения, потому что все основные директора и члены совета директоров были представителями его команды?
О.: Согласен.
В.: Вы согласны с тем, что решение инвестировать 100 миллионов долларов в этот залоговый аукцион для СБС было крупным решением?
О.: Для СБС это не было никаким решением, потому что СБС не инвестировал ничего в этот залоговый аукцион.
В.: Господин Григорьев сказал, что 100 миллионов в контексте российского бизнеса в то время были колоссальной суммой денег. Вы бы согласились с этим?
О.: Я согласен.
В.: Вы согласны с тем, что взаимоотношения между Смоленским и Березовским в 1995 году были таковы, что они встречались время от времени, общались и по бизнесу встречались в контексте, например, так называемых встреч олигархов: Ходорковский, Фридман, Гусинский и Потанин, в частности, в них участвовали?
О.: Мы опять про 1995 год говорим? Тогда таких встреч не было, так как еще олигархов не было. Но они встречались, я подтверждаю, Смоленский с Березовским встречались.
В.: А вы согласны с тем, что Березовский и Смоленский, у них появились взаимоотношения, которые были взаимовыгодными и развивались на фоне дружбы как взаимоотношения двух равных людей?
О.: Термин „взаимовыгодно“ я не очень понимаю. Господин Березовский брал деньги в долг у господина Смоленского. У них были довольно хорошие отношения. Слово „взаимовыгодные“, оно как-то не описывает ситуацию. Но если господин Смоленский продолжал с ним общаться, наверное, ему тоже что-то было выгодно.
В.: Вы согласны с тем, что, в отличие от позиций господина Березовского, вы не имели вообще никаких отношений с господином Смоленским или с СБС до того, как их попросили рассмотреть вопрос о финансировании заявки в размере ста миллионов долларов?
О.: Я уже сказал, что меня познакомил с господином Смоленским господин Березовский. Я это не отрицаю. Но вопрос о финансировании заявки — с этой частью я не согласен.
В.: Ладно, мы до этого еще дойдем.
Судья Элизабет Глостер: Посмотрите, пожалуйста, господин Абрамович, почему в 93-м пункте или в 94-м вы вообще ничего не сказали о том, что вас познакомил со Смоленским Березовский?
О.: Я не очень помню, в какой именно момент я познакомился. Мне казалось, что я Смоленского до этого уже знал. И потом, я не очень понял, какое это имеет к этому отношение.
В.: Господин Абрамович, очень странный ответ, надо признать. В пункте 93-м вы четко и ясно говорите о том участии, которое, возможно, имел господин Березовский к этой заявке. Вы наверняка очень четко продумывали тот текст, который вы здесь писали, я правильно понимаю?
О.: Я действительно очень серьезно относился к этому тексту и очень серьезно отношусь к этому процессу.
В.: Как может быть так, что в то время вы вообще забыли, что единственное, почему вы познакомились с СБС, это то, что Березовский вас познакомил со Смоленским?
О.: Мне казалось, что это не такая существенная деталь, кто кого с кем познакомил. Но я прошу прощения.
В.: Это показания, которые господин Смоленский давал следователю российской Генпрокуратуры 28 мая 2009 года. Господин Смоленский показывает, что Березовский, и никто иной, выходил на него в интересах обеспечения участия СБС в залоговом аукционе. Это первая фраза его ответа на третий вопрос. Вы с этим согласны?
О.: Согласен, но если весь этот пункт прочитать, то там полная несуразица. Там чушь написана. Либо он волновался и все перепутал, либо показания давал как-то неохотно. Это так выглядит. А если его показания дочитать до конца, то он уверяет, что он к этому банку не имел никакого отношения, что тоже, мягко говоря, странно.
В.: Господин Смоленский под присягой давал показания, его предупредили об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний. То есть вы хотите сказать, что он дает здесь ложные показания?
О.: Допрос прокуратуры не подразумевает под собой дачу присяги. Но любой человек, который попадает в Генеральную прокуратуру или вообще в прокуратуру, он ведет себя очень… Я не могу критиковать господина Смоленского, поскольку я там не был, но я понимаю, что это крайне неприятная процедура, он волновался и, вероятно, он что-то перепутал. Потому что, если вы прочитаете все показания, тут много разных небылиц.
В.: Господин Смоленский говорит: „СБС-Агро“ финансировал приобретение акций „Сибнефти“ под личное поручительство или личную гарантию Березовского». Вы видите?
О.: Я еще раз хочу обратить внимание, что эти показания очень странные. Поэтому я не полагался бы на это. Тут есть взаимоисключающие утверждения.
В.: А учитывая то, что говорит здесь Смоленский относительно того, что Березовский дал личное поручительство, вы, наверное, согласитесь с ним в том, что то заверение, которое он получил от Березовского, сыграло роль важного фактора в принятии СБС решения к участию в залоговом аукционе.
О.: Согласен.
В.: Господин Смоленский сказал Генпрокуратуре, что он считал, что вы сыграли по сравнению с господином Березовским вторичную роль — роль поддержки. Это его мнение. Вы можете оспорить, что это его мнение?
О.: Нет, я не могу, это его мнение. Я действительно в глазах Смоленского сыграл, может быть, меньшую роль.
В.: Это показания господина Виктора Городилова, которые он давал Генпрокуратуре РФ 27 мая 2009 года. Вы видите здесь, что вот в своем ответе господин Городилов объяснял, что, насколько он понимает, «…господин Березовский сыграл ключевую роль в обеспечении подписания указа, потому что ему удалось успешно пролоббировать проведение, принятие этого решения на высшем уровне государственной власти».
О.: Я это так и подтверждаю.