Я толкнула дверь носком туфли.
– Привет.
– Привет, – отозвался с дивана Люк, с улыбкой наблюдая, как я борюсь с дверью. – Я соскучился.
Дверь с грохотом захлопнулась, и я уронила сумки на пол. Люк раскинул руки.
– А обнять?
«А помочь?!» – вертелось у меня на языке, но я смолчала, что стоило мне немалых трудов.
Я подошла и свернулась клубочком у него на коленях.
– Ой-ёй-ёй, крошка, – встревожился Люк. – Тебе плохо?
Я уткнулась носом ему в шею. Ему не помешало бы принять душ, но мне всегда нравилось, когда от него слегка пахло потом. У некоторых людей приятный запах тела, и Люк из их числа. Иначе и быть не могло.
– Вымоталась, – проговорила я.
– Чем тебе помочь?
– Я умираю от голода. Но не хочу есть.
– Крошка, ты и так потрясающе выглядишь.
– Нет, – сказала я. – Ничего подобного.
– Послушай. – Люк взял меня за подбородок и приподнял мое лицо. – Ты самая красивая девушка на свете. Ты будешь неотразимой невестой. Лишний гамбургер этого не изменит. Миллион гамбургеров этого не изменят.
Момент был самый подходящий. У Люка начался пароксизм нежности, что в последние дни случалось все реже и реже. Но прежде чем я успела раскрыть рот, его лицо приняло серьезное выражение.
– Кстати, мне надо с тобой поговорить.
Все это напоминало американские горки, а именно момент, когда вагончик, взобравшись на вершину и на миг зависнув над пропастью, несется к земле. У меня все сжалось внутри, сердце оборвалось и стучало где-то глубоко в желудке. Неужели мама права?!
– Меня переводят в Лондон, – сообщил Люк.
Я мысленно повторила его слова, пытаясь приноровиться к ним и определить, что за чувство наполняет меня изнутри, проникая в сердце и пронизывая внутренности. Разочарование? Облегчение? Смирение?
– Надо же, – только и смогла вымолвить я и с некоторым удивлением повторила: – Надо же. Когда?
– Начальство хочет, чтобы мы переехали на каникулах. Чтобы я вышел на работу сразу после Нового года.
Я отстранилась, заерзав у него на коленях. Люк поморщился и уселся поудобней.
– Ты уже согласился?
– Нет, – ответил он. – Конечно, нет. Сперва я хотел поговорить с тобой.
– И когда нужно дать ответ?
– Где-то через неделю.
Судя по тому, как он напрягся, он ожидал, что сейчас я закачу истерику. Но я вдруг поняла, что куда более выгодно сохранять спокойствие и смириться с неприятным для меня решением; альтернатива меня пугала, а я очень устала бояться.
– Придется поговорить с Лоло, – сказала я, представляя, как прочту в ее каменно-холодном лице всё, что она обо мне думает, а именно – что я совершаю непоправимую ошибку. – Может, она подкинет мне какую-нибудь работенку в британском издательстве.
Люк, изрядно удивленный, улыбнулся.
– Так и будет. Вот увидишь. Она тебя обожает.
Я согласно кивнула, а потом сказала, повертев пуговицу на его рубашке:
– Вообще-то мне тоже надо с тобой поговорить.
Люк вздернул золотистые брови.
– Киностудия хочет снять нашу свадьбу. – Я поспешно перешла ко второй части, пока Люк не успел меня перебить. – Просто их очень тронул мой рассказ. Вообще-то это здорово, потому что они предложили смонтировать для нас свадебное видео. Бесплатно.
Такие как он любят иногда получать что-нибудь халявное.
Когда Дин, въехав по откидному пандусу, скрылся в своем мини-фургоне для инвалидов, ко мне подошел Аарон. Я вела себя очень смело, сказал он. Бесстрашно. Он так рассыпался в комплиментах, что мне хотелось провалиться сквозь землю.
– Ты предстаешь как истинная трагическая фигура, – сказал он. – Наверняка фильм произведет еще более сильное впечатление, если в конце мы покажем твою свадьбу. Выстраданный счастливый финал.
Я не могла с ним не согласиться. Действительно, проще всего закончить всё именно так.
Должно быть, предложение Аарона и новость о переезде в Лондон совпали по времени, и теперь каждый из нас мог осуществить желание другого. Я живо представила себе, как Люк пружинящим шагом вышел из переговорной, заранее предвкушая переезд в фешенебельную квартиру за счет компании. Обо мне он не сильно беспокоился. Конечно, я могла обломать ему весь кайф, но он был свято уверен, что ему не составит труда меня переубедить, как только может быть уверен человек, которому фартит по жизни.
Мой разговор с Аароном закончился совершенно иначе. Я дождалась, когда останусь в джипе одна. В «нашем джипе», мысленно одернула я себя. Пальцы вцепились в рулевое колесо так, что у меня застучали зубы, и я рухнула на приборную доску, обреченно рыдая. От кожаной обивки чем-то пованивало, как будто очень давно на нее пролили пиво и не вытерли за собой.
Люк почесал вросший волос на шее.
– Бесплатно?
В его голосе послышались уступчивые нотки, и моя решимость на миг дрогнула. Почему бы ему просто не отказаться? И почему бы мне просто не расплакаться, не выкрикнуть наконец: «Я не могу» – и в этот раз не быть голословной?
Однако я лишь повторила:
– Бесплатно. Сделают все по высшему разряду.
Люк задумчиво уставился на пустующее место над телевизором. Я давно хотела повесить туда что-нибудь «эклектичное», но никак не дойду до блошиного рынка.
– Все равно не хочу я, чтобы в этом фильме была наша свадьба.
– Всего пару минут в конце, – начало я и преподнесла специально заготовленную порцию лжи: – С нами согласуют окончательный монтаж.
Люк покачал головой из стороны в сторону.
– И ты им доверяешь?
Я честно кивнула: после того как я перестала презирать Аарона, он немало меня удивил.
– Да. Я им доверяю.
Люк тяжело откинул голову на спинку дивана, примяв кожаную обивку. Эти диваны, которые в одночасье вытеснили мой старенький диванчик с пятнами диетической кока-колы и пиццы, подарили нам его родители. «Кожа мягкая, будто масло», – поразилась мама, впервые погладив обивку рукой с наманикюренными ногтями.
– Люк. – Я дала волю слезам, копившимся с той минуты, как я выехала на Вест-сайд-драйв, и показавшиеся впереди очертания Трайбеки навели на меня панику. – Люк, по-своему это были очень хорошие выходные. Впервые в жизни я чувствую, что все на моей стороне. Дин на моей стороне. Я виделась с Дином. Мне кажется…
– Ты виделась с Дином? – Люк резко приподнял голову. Я уставилась на нерасправившуюся вмятину в кожаной обивке. – Я думал, ты не собиралась обсуждать, что у тебя с ним было. – Он яростно куснул ноготь на большом пальце. – Так и знал, что эти чертовы продюсеры тебя уломают. – Он в сердцах хватил себя кулаком по бедру. – Надо было поехать с тобой.
Как будто электрический разряд пробежал у меня по спине: ни за что бы не подумала, что мне придется защищать Дина Бартона.
– Можешь успокоиться: про изнасилование мы не говорили.
Это слово подействовало на Люка как холодный душ. Раньше я никогда не произносила его вслух.
– Он затянул другую песню, – поторопилась я заполнить паузу, которая подтвердила мою давнюю догадку: Люк не считает, что в ту ночь произошло изнасилование, – так, досадное недоразумение, которое случается в компании подвыпивших ребят. – Теперь он утверждает, что я не имела к стрельбе никакого отношения.
Я вспомнила о своем обещании миссис Финнерман и направилась к книжному шкафу, стоявшему в углу. На нижней полке лежала папка, где у меня хранилось все, связанное с Брэдли: вырезки из газет, приглашения на поминальную службу – и фотография Артура с отцом на фоне бледно-синего океана в обрамлении крашеных декоративных ракушек.
– Так он и сказал? – переспросил Люк за моей спиной.
Я рылась в папке в поисках фотографии.
– Ага. И еще извинился. На камеру.
Люк вытянул шею, чтоб посмотреть, чем я там занята.
– Что ты ищешь?
– Фотографию, – ответила я. – Фотографию Артура с отцом. Я пообещала миссис Финнерман ее вернуть. – Я вытряхнула содержимое папки на пол и перелопатила всё еще раз. – Что за черт, нету!
– Может, ты переложила куда-то и забыла? – услужливо подсказал Люк. – Найдется.
– Нет. С чего бы мне ее перекладывать.
Я опустилась на голый пол, подложив под себя ногу.
– Не переживай. – Люк с характерным звуком отлепился от кожаной обивки дивана, погладил меня по спине и опустился на пол, помогая собирать бумаги. – Найдется. Попадет под руку в самый неожиданный момент.
Я молча смотрела, как аккуратно он укладывает назад в папку трагедию моей жизни. Взглянув на заботливое выражение его лица, я решила попробовать еще раз.
– Аарон понимает, что чужой человек с камерой – это вторжение в личную жизнь. Он постарается не привлекать к себе внимания.
– Просто я не хочу, чтобы на нашу свадьбу приперлась вся съемочная группа, – сказал Люк, закрыв папку.
Я вскинула два пальца у него перед глазами.
– Больше не требуется.
– Что, всего двое?
– Я ведь тоже не хочу толпы чужих людей. – «Видишь, Люк, я с тобой заодно». – И мне пообещали: только двое. Никто и не догадается, что они киношники.
О том, что всем, даже гостям, придется подписать отказ от претензий, я умолчала. Пусть сначала согласится.
Люк положил папку с доказательствами себе на колени.
– Тебе это так нужно для счастья?
Я снова призвала на помощь слезы, на сей раз – слегка увлажнить глаза, не более того. Никаких потеков по щекам. Главное – не пережать.
– Да. Мне это нужно для счастья.
Люк уронил голову на грудь и со вздохом проговорил:
– Что ж, придется согласиться.
Я кинулась ему на шею.
– А теперь я хочу гамбургер!
Это было в духе Ани – милой, чудаковатой Ани, – и Люк рассмеялся.
– Ты в зеркало смотрелась? – воскликнула Нелл, когда я вошла в парикмахерский салон. – Хватит уже морить себя голодом.
Я решила свести все на шутку и кокетливо покружилась перед ней, однако Нелл схватила с кофейного столика помятый журнал и демонстративно уставилась на обложку. Уязвленная, я присела рядом. Девушка модельной внешности, не достигшая, вероятно, и восемнадцати, предложила нам