или по крайней мере объяснений?
Мать Бонни нерадива? Способна ли она содержать ребенка? Есть ли какая-то гарантия того, что Бонни в скором времени снова не окажется в подобной ситуации?
Глаза Тринити блестели. Сделав глубокий вдох, она осторожно передала малышку мисс Кэссиди. Крессида посмотрела на розовые щеки малышки и впервые за все время искренне улыбнулась:
– Спасибо вам обоим за то, что присмотрели за ней.
Зак сходил за переносной корзиной и, положив руку на талию Тринити, твердо сказал:
– Мы вас проводим.
– Конечно, – ответила мисс Кэссиди.
Помня об упавшем дереве, они вышли на улицу через заднюю дверь. Фидо последовал за ними. На улице было ясно и тепло. Снег под ногами таял, в воздухе пахло свежестью.
Когда они обошли дом, Зак увидел две машины, стоящие на подъездной дороге. Сзади в полицейской машине сидела юная девушка. Она выглядела бледной и усталой.
Может ли служба опеки доверить ей ребенка, если она больна? Что, если она употребляет наркотики и не помнит, как оставила дочку в такси?
Зак неохотно отдал корзину полицейскому, и тот прикрепил ее к свободному заднему сиденью. Мисс Кэссиди тем временем передала малышку ее матери. Та крепко прижала Бонни к себе и заплакала.
Заку следовало испытывать чувство облегчения, но его охватила лишь тревога. Он вряд ли сегодня сможет уснуть. Тринити, стоящая рядом с ним, дрожала.
– Ей лет шестнадцать, – пробормотала она, – максимум семнадцать.
Зак крепче прижал ее к себе:
– Да, она сама еще ребенок.
– Должно быть, у нее есть родители, которые могут ей помочь.
– Где они были, когда она оставляла малышку в такси? – произнес он, наблюдая за тем, как девушка бережно кладет ребенка в корзину.
Тринити тесно прижалась к нему. Она шмыгнула носом, и Зак понял, что она с трудом сдерживает слезы. У него самого в горле стоял комок.
«Она не наша. Не наша», – говорил он себе, чувствуя полную растерянность.
Полицейский сел за руль своей машины, а мисс Кэссиди в темно-синий седан. Когда полицейская машина сдвинулась с места, Тринити крепко вцепилась в футболку Зака, и у него защемило сердце.
В конце подъездной аллеи машина остановилась, задняя дверца открылась, и из нее вышла мать малышки. На ней были синие джинсы и розовая толстовка. Когда она сняла капюшон, по ее хрупким плечам рассыпались светлые волосы. Она была чуть выше Тринити, но намного худее.
– Значит, вы та пара, которая заботилась о Белинде, – произнесла она вместо приветствия.
– Белинда, – пробормотала Тринити. – Красивое имя.
– Мы называли ее Бонни, – сказал Зак. – Это означает «красивая».
Девушка засунула руки в карманы толстовки:
– Когда ей было шесть недель, она впервые мне улыбнулась. – Ее голубые глаза заблестели. – Я хочу, чтобы вы знали, что я ее не бросала. Это была случайность.
– Не иначе как, – выдохнул Зак.
Девушка смущенно потупилась:
– Моя беременность была случайной, но я ни на секунду не пожалела о том, что произвела Бел на свет.
– А где ее отец? – поинтересовалась Тринити.
– В тот день я как раз к нему и направлялась. Райан не знал о моей беременности до рождения Бел. У него нет матери, а его отец… В общем, его часто не бывает дома.
– А как насчет твоих родителей?
– Отец ушел из семьи много лет назад. Для мамы Бел обуза. Она постоянно говорит мне, что я должна отказаться от Бел. Что так будет проще для всех.
Тринити издала еле слышный стон, и Зак еще крепче прижал ее к себе.
– В тот день мама снова на меня накричала, – сказала девушка. – Она сказала, что я больше не могу с ней жить. Что мы с Бел слишком дорого ей обходимся. Тогда я собрала вещи для Райана, который переехал в Вайоминг. Когда мы с Бел добрались до автобусной остановки, пошел снег. Испугавшись, что Бел может простудиться, я оставила чемодан и поспешила за таксистом, чтобы спросить его, сколько стоит доехать до автовокзала. Но он зашел в магазин, который находился на противоположной стороне улицы. Я решила подождать его на улице. Было очень холодно, и в какой-то момент я поставила корзину с Бел в салон такси и пошла за своими вещами. Когда я пересекала с чемоданом улицу, такси поехало. – Ее взгляд затуманился. – Я побежала за машиной, но она не остановилась. Я бежала, пока не выбилась из сил.
– Почему ты сразу не обратилась в полицию? – спросила Тринити.
– Я позвонила отцу Бел, но его не оказалось дома. Его мобильный тоже не отвечал. Мне пришлось вернуться к маме. Я дрожала и плакала. Она дала мне успокоительное, уложила меня в постель и пообещала позвонить в полицию. Я ждала вестей, но их все не было. В конце концов мама призналась, что не звонила в полицию. Тогда я сделала это сама.
Девушка тяжело сглотнула, и по ее щеке скатилась слеза. Тринити наклонила голову и застонала. Наверное, она поразилась тому, как история Бел была похожа на ее собственную.
– Я хочу, чтобы вы знали, что я люблю Бел и желаю ей только лучшего. – Девушка снова надела капюшон. – Мне жаль, что все так вышло.
– Где ты остановилась? – спросил Зак.
– Мисс Кэссиди нашла для меня место в приюте. Там мне помогают.
– Если тебе что-нибудь понадобится, обращайся в любое время. – Он назвал ей свое полное имя и свой нью-йоркский адрес.
Девушка заплакала сильнее:
– Я рада, что ее нашли именно вы. Вы славная пара.
Повернувшись, она побежала назад. Тринити молча смотрела вслед удаляющимся автомобилям. Зак тоже ничего не говорил. Он чувствовал полное опустошение. Ему было больно осознавать, что они передали Бонни, точнее, Белинду юной матери, которая сама еще ребенок. Безусловно, она любит свою дочку, но рядом с ней нет никого, кто мог бы ей помочь. Бабушка Бел человек жестокий и эгоистичный, раз отказалась заботиться о собственной внучке. Тринити, совершенно посторонняя женщина, рисковала своей карьерой ради благополучия малышки. Она знает, что такое быть отвергнутой родными. Ее собственные бабушка и дедушка отказались от нее. Сейчас Тринити испытывает боль, потому что видит в беспомощной малышке, которую увозит полицейская машина, саму себя.
Что, если с матерью Бел что-нибудь случится? У малышки не останется никого, и у Тринити не будет никакой возможности узнать об этом. Она до конца своей жизни будет гадать, как сложилась судьба этой девочки. Признаться, даже он, которого все считают безжалостным, проявил чуткость и сострадание по отношению к Бел.
Когда на подъездную аллею свернул внедорожник последней модели, Тринити не обратила на это внимания. Через несколько минут машина остановилась рядом с домом Зака, водительская дверца открылась, и из нее вышла элегантная пожилая дама в дорогом брючном костюме.
Зак убрал руку с талии Тринити. Она никак на это не отреагировала. Женщина похлопала ладонью по бедру, и Фидо побежал к ней.
– Вот ты где, проказник. – Погладив собаку по голове, она с улыбкой обратилась к Заку: – Надеюсь, он не доставил тебе много хлопот.
Несмотря на то что ему было очень грустно, Зак улыбнулся своей соседке. Вчера вечером он оставил сообщение на автоответчике Дейлов, предупредив их, что Фидо находится у него. И вот миссис Дейл приехала, чтобы забрать собаку.
Зак думал, что почувствует облегчение, когда ситуация с потерянным ребенком разрешится и когда этот мохнатый монстр покинет его дом. Но он не чувствовал облегчения. Только душевное опустошение.
– Миссис Дейл, – произнес он, – это Тринити Мэттьюз.
Его соседка широко улыбнулась:
– Рада с вами познакомиться.
– Фидо прибежал сюда вчера утром, – сказал Зак.
– Когда мы Джимом и внуком уезжали позавчера днем, мы оставили его на улице на длинном поводке. Мы планировали вернуться вечером, но из-за бури нам с мужем пришлось остаться у дочери. Приехав наконец домой, мы обнаружили, что Фидо перегрыз поводок и убежал. Мы искали его повсюду, обзвонили всех соседей, у кого есть дети. Я уже говорила тебе, как он любит детей. Мне даже в голову не пришло позвонить тебе.
Тринити красноречиво посмотрела на Зака, но он не стал рассказывать миссис Дейл о Белинде. Вместо этого он сел на корточки и, когда пес подошел к нему, потрепал его за уши:
– За тобой приехали, приятель.
Пес заскулил и завилял хвостом.
– Вижу, ты нашел себе нового друга, Зак, – улыбнулась миссис Дейл.
– Он тоже, – ответил Зак, поднимаясь.
– Вы останетесь на несколько дней? – обратилась миссис Дейл к Тринити. – Погода налаживается.
– Нет, я собираюсь вернуться в Нью-Йорк.
– В Нью-Йорк? На мой вкус, он слишком шумный, но, что поделаешь, дом есть дом.
Миссис Дейл поблагодарила Зака еще раз, и после того, как Тринити погладила на прощание Фидо, открыла заднюю дверцу автомобиля. Пес забрался внутрь, и мгновение спустя они уехали.
Когда Зак и Тринити остались вдвоем, она снова задрожала.
– Ты замерзла. Пойдем в дом, – сказал он, обняв ее рукой за плечи.
– Я не замерзла.
– Давай выпьем кофе. Нам обоим не помешает немного взбодриться.
Впервые заметив упавшее дерево перед парадным входом, Тринити направилась вслед за ним к задней двери. Несмотря на то что на улице было холодно, она была готова стоять на месте и смотреть в ту точку, где она в последний раз видела машину, на которой увезли малышку. Она знала, что это произойдет, но чувствовала себя так, словно у нее вырвали часть сердца.
Войдя в дом, она села на стул у стойки, а Зак поставил на огонь турку. Достав из холодильника молоко, он сказал:
– По-моему, она хорошая девочка.
– Ключевое слово здесь «девочка», – содрогнувшись, ответила Тринити. – Разве с такой жестокой матерью у нее есть шанс преодолеть жизненные трудности?
– Уверен, она справится.
– А что, если нет?
Поставив пакет с молоком, он успокаивающе посмотрел на нее:
– Я дал ей свой адрес. Больше мы с тобой ничего не можем сделать.
– Разве не можем?
Зак нахмурился:
– Что ты хочешь этим сказать?