В кухне я, спрятав дрожащие руки за спину, представила гостя маме.
– Buongiorno, signora Fontana, – по-итальянски поздоровался Рико и протянул ей букет.
Мама выхватила у него маргаритки и, кивнув в сторону гостиной, где в это время отдыхал наш папа, шепотом сказала:
– Grosso errore. Большая ошибка.
Но было уже слишком поздно. В дверях появился отец. Он стоял, уперев руки в бока, и, казалось, мог заслонить собой всю комнату. Время как будто остановилось. Рико подошел к отцу. Мой жених был выше среднего роста, но папа возвышался над ним, как гора.
Если Рико и приготовил речь, то в этот момент он ее забыл и сразу выпалил:
– Я люблю вашу дочь.
– Fuori! – ответил отец. – Убирайся! Вон из моего дома!
– Папа! – Я подбежала к Рико и взяла его за руку. – Прошу, выслушай его.
Отец посмотрел на меня и гаркнул:
– Stai zitta! Заткнись! – Он властно махнул рукой. – И пусть этот иностранец уйдет отсюда! Немедленно!
У меня из глаз брызнули слезы. Как можно быть таким жестоким? Мне захотелось сбежать из дому, чтобы доказать свою любовь к Рико. Но я понимала, что в этом случае навлеку на себя гнев родных. С другой стороны, если я выберу семью, то потеряю любимого.
Рико сделал выбор за меня.
Он посмотрел на моего отца – снизу вверх. И сказал:
– Я уйду, но вы ошибаетесь на мой счет, синьор Фонтана. Никто не будет любить вашу дочь так, как я.
Отец криво ухмыльнулся:
– Много ты понимаешь. Паолина помолвлена с солидным мужчиной, у которого свое дело в США. Там у моей дочери будет все, что она пожелает. Америка – страна возможностей. И что самое главное – там она будет со своей семьей. Вам, немцам, этого не понять.
– Папа! – У меня просто сердце разрывалось от его несправедливых слов. – Не говори так.
Отец пренебрежительно махнул рукой в сторону Рико:
– А то я не читал в газетах о гражданах ГДР, которые легко бросают своих родителей, жен, детей и прочих родственников ради так называемой свободы. – Он презрительно ухмыльнулся. – Мы не такие. Связи в итальянских семьях не рвутся, как гнилые нитки.
Рико дернулся, как будто его током ударило, но даже голоса не повысил и ответил так же спокойно:
– Вы не понимаете, о чем говорите. – Он повернулся ко мне и поцеловал в щеку. – Addio, mio unico amore. Прощай, моя единственная любовь.
Я пошла за ним. Как я могла расстаться с мужчиной, который называл меня своей единственной любовью?! Однако на полпути к двери отец крепко схватил меня за руку.
– Папа, пожалуйста. Я люблю его…
Он с размаху залепил мне пощечину. Все произошло очень быстро: я услышала звонкий шлепок, а потом почувствовала обжигающую боль.
Роза метнулась ко мне.
– Папа! Нет!
Отец взглядом заставил старшую дочь замолчать и снова переключился на меня:
– Зачем ты рискуешь, Паолина, ставишь под удар все, ради чего мы работали, все, о чем мы мечтали? – (Я не могла вымолвить ни слова.) – Игнацио – солидный мужчина. Он согласен взять тебя в жены, а ведь ты – не будем забывать об этом – младшая дочь в семье. Так что не веди себя как эгоистичная дура. Как ты смеешь отказываться от такого шанса?! Даже думать забудь об этом немце. Это приказ! Ты едешь в Америку, и точка! Capisci?
У меня подгибались колени, я даже схватилась за руку сестры, чтобы устоять на ногах. Пока я собиралась с духом, Роза ответила вместо меня:
– Да, папа, она все поняла.
Глава 24Эмилия
Вцентре накрытого скатертью столика рядом с зажженной свечой стоит уже практически пустая бутылка вина. Сумерки постепенно превратились в темноту, только что вымытые тротуары отражают свет фонарей.
– На сегодня хватит. – Поппи отрывает взгляд от окна. – Если продолжу, вы пропустите свой последний вечер в Венеции.
– Все нормально. – Я передвигаюсь на краешек стула. – И что было потом?
– Ага, расскажи. – Люси допивает последние капли из своего бокала. – Наш прадед был обычным мудаком или он реально думал, что ты будешь счастлива с этим Игнацио?
Тетя улыбается, но взгляд у нее тяжелый.
– Папа любил меня. Они с мамой желали мне счастья.
Я даже поперхнулась, услышав такое заявление:
– Ты это серьезно?..
Тетя поднимает руку, жестом предлагая мне замолчать.
– С годами я поняла, что жизнь становится приятнее, когда предпочитаешь думать о людях хорошо, а не плохо.
Подходит официант с ликерами.
– Спасибо, «Франжелико» не нужно, – говорит Поппи. – Принесите счет.
Я чувствую, как по шее на спину стекают капельки пота.
– Люси, ты все еще хочешь пойти прогуляться?
Пожалуйста, скажи «нет». Пожалуйста, скажи «нет». Ну пожалуйста, очень тебя прошу.
Кузина хмурится.
– Ес-тест-вен-но. – Она отвечает по слогам, как будто хочет донести до меня, насколько это глупый вопрос.
Поппи хлопает в ладоши:
– Вы непременно должны заглянуть в «Al Volto», это самый старый винный бар в Венеции.
– Никогда о нем не слышала, – говорит Люси. – В Интернете много пятизвездочных отзывов об «Иль кампо». Пишут, что там классная музыка, крафтовые коктейли и много ragazzi caldi[39].
На последних двух словах она выставляет груди вперед и, как цыганка, трясет плечами.
Поппи хмыкает, подписывая чек:
– Дело ваше. Развлекайтесь, девочки. – Встав, она достает из сумочки кошелек и кладет на стол две монеты. – На удачу.
– Спасибо, Поппи! – Люси хватает одну монетку и смотрит на меня, удивленно изогнув брови. – Теперь есть надежда, что нам повезет.
У меня сосет под ложечкой. Поппи придвигает свой стул к столу и машет нам рукой:
– Пока-пока, увидимся утром!
– Подожди! – Я в панике. – Мы проводим тебя до отеля.
– Ерунда, тут идти всего три квартала, со мной все будет в порядке.
Да уж, в этом я не сомневаюсь. А со мной?
Люси ориентируется с помощью приложения, которое загрузила в мой телефон.
– Черт, где же это?
Мы сворачиваем за очередной угол и переходим через очередной мост.
– Извини, без очков я ничем не могу тебе помочь.
– Этот проклятый остров похож на зеркальный лабиринт.
– Может, вернемся в отель? Потусуемся завтра, когда приедем во Флоренцию.
Люси вытягивает шею, чтобы получше разглядеть название улицы.
– Порядок, сюда.
Она выводит меня на кампо Санта-Маргерита. Обходим площадь по периметру.
– Вот оно! – Кузина показывает пальцем на ничем не примечательную дверь с маленькой табличкой: «Иль кампо». – Мы на месте. – Люси быстро оценивает меня взглядом, выуживает из сумочки карандаш для губ и целится им в меня. – Стой спокойно.
Я отступаю на шаг:
– О нет, только не это!
– Ты слышала, что Поппи сказала? Шанс выиграть битву появится, лишь когда в нее вступишь.
Сердце начинает стучать с перебоями. Люси подводит мне губы, потом мажет их блеском. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не вытереть губы тыльной стороной ладони.
Кузина отступает на шаг и довольно улыбается:
– Чудесно!
Я испытываю смешанные чувства. С одной стороны, все еще не уверена в себе. Теперь окружающие сразу обратят внимание на мои губы, а значит, и на шрам. Этот тоненький голубой зигзаг виден так же отчетливо, как мой спортивный бюстгальтер под прозрачной блузкой. С другой стороны – да пошло оно все к черту! Сегодня я буду открытой.
Захожу в клуб следом за Люси. На нас сразу набрасываются громкая музыка в стиле техно и клубы сигаретного дыма. Люси боком продвигается в направлении бара. Без очков все вокруг видится немного размытым. Я моргаю, и зрение на секунду фокусируется. Бар битком набит молодежью, посетители в основном студенческого возраста. В клубе, похоже, все выдержано в оранжевых тонах: стулья, диван, обои на стенах, ковры на полу. У меня начинает болеть голова.
Люси подает мне бокал. Когда я пробую его содержимое, намазанные блеском губы липнут к краю бокала. У напитка вкус лайма, но при этом он пряный и обжигающий.
– Зеленый чили и цитрусовая водка, – громко, стараясь перекричать музыку, объясняет Люси.
– О, это интересно… спасибо, – благодарю я и делаю еще один маленький глоток.
Люси расплачивается с барменом и как будто не замечает смуглого парня с покрасневшими глазами, который чуть ли не тычется носом ей в декольте. А мне улыбается его рыжий приятель-недомерок. Он напоминает укороченную версию принца Гарри. Разворачиваюсь и иду следом за кузиной к оранжевому дивану. Слава богу, наконец-то мои ноги смогут отдохнуть! И как только Люси умудряется расхаживать на каблуках по двенадцать часов в день?
За небольшим круглым столиком сидят парень и симпатичная брюнетка. Они пьют мартини. Когда мы проходим мимо, молодой человек в открытую оглядывает меня с головы до ног.
– Козел! – на ходу бросает Люси и поворачивается ко мне. – Терпеть не могу парней, которые заценивают других баб прямо при своей девчонке.
Подходим к незанятому оранжевому дивану.
– О, мои ноги! – с громким стоном говорю я, плюхаясь на диван, и сбрасываю шпильки, которые одолжила мне Люси.
– Пей! – командует она.
– Но я уже выпила вина за ужином.
– Пей, – настойчиво повторяет кузина.
Осторожно отхлебываю еще коктейля «чили-цитрус-водка» и передергиваюсь.
– Вот молодец, хорошая девочка, – улыбается Люси. – Ты ведь реально пытаешься измениться, да?
В надежде, что это придаст мне уверенности, я делаю большой глоток жуткого пойла.
Мы не прислушиваемся к своему сердцу… или к желудку, если есть надежда, что нас за это полюбят.
Спустя полчаса и два убойных цитрусовых коктейля мы с Люси заводим компанию с квартетом высоких блондинок из Нидерландов. У них отличный английский, а вот я, похоже, скоро уже лыка вязать не буду.
– Вы такие классные! – говорю я, но в моем исполнении это больше похоже на «Кто тут утопился?».
– За новых друзей! – предлагает тост Люси, и мы все чокаемся.