Я решительно подхожу к кузине, ставлю стаканчики с кофе на стол и выхватываю блокнот у нее из рук:
– Что ты делаешь? Я же тебе говорила: это личное.
Люси пожимает плечами:
– Но почему ты так упорно это от всех прячешь? Кстати, очень неплохо написано. Разумеется, твоей книжке вряд ли дадут какую-нибудь престижную премию, но я бы с удовольствием ее почитала.
Я часто моргаю и готовлюсь съязвить в ответ. Однако Люси серьезно смотрит на меня, это явно не насмешка. У меня очень медленно разжимаются сомкнутые намертво челюсти. Кузина берет со столика свой кофе, и я спрашиваю:
– Правда? Ты бы хотела почитать мой роман?
Люси дует на кофе:
– Черт, горячо! Ага, я бы даже его купила. Эта новая история в сто раз лучше той, которую ты сочиняла в Венеции. В этой есть душа.
Моя радость вырывается наружу. Я громко смеюсь и обнимаю кузину за шею:
– Спасибо!
Люси изображает, будто задыхается:
– Господи, Эм, ты что, придушить меня хочешь? И кстати, давай позавтракаем.
– Какой там завтрак? У нас времени в обрез.
– Ах да, забыла тебе сказать: звонил водитель. Наш рейс отложили, так что он заберет нас в полдень.
У меня учащается пульс, мысли крутятся с бешеной скоростью.
– Забудь про завтрак, у меня есть предложение получше.
Я поворачиваюсь к Поппи и быстро рассказываю о том, что нас пригласили на экскурсию в ее старую квартиру.
– Нынешний хозяин сейчас как раз дома. Пойдем?
Меня поражает полнейшее безразличие тети. Я-то думала, что она оживится, а она, когда мы выходим из отеля, еле волочит ноги.
– Ты действительно уверена, что это хорошая идея? – шепотом спрашивает меня Люси. – Я хочу сказать, это может ее доконать.
– Посмотри на нее, хуже точно не будет, – отвечаю я.
Мы заходим в тенистый двор. Поппи оглядывается по сторонам и направляется к чугунной скамейке под лимонным деревом.
– Хочешь отдохнуть, перед тем как подниматься? – спрашиваю я.
Тетя не отвечает. Боится воспоминаний? Или, что еще хуже, сомневается в любви Рико и думает, что мужчина, которому она была предана последние пятьдесят девять лет своей жизни, обманывал ее?
Глава 42Поппи
1961 год,
Равелло, Амальфитанское побережье
Яисхудала, меня можно было даже назвать костлявой, но при этом трудно было не заметить, что грудь округлилась, а бедра стали шире. И соски сделались чувствительнее, да еще и тошнило постоянно. Не говоря уже о том, что менструаций не было третий месяц.
Неожиданные новости и сам поход в ванную окончательно лишили меня сил. Мне надо было оклематься. Роза помогла мне одеться и, уложив на диван, побежала вниз – умолять хозяина пекарни, чтобы он дал мне еще три дня за свой счет.
Когда она вернулась, я уже села и смогла написать целых два предложения:
Мой дорогой Рико, наша любовь приумножается. Скоро ты станешь отцом.
Мысль, которая всего час назад повергала меня в ужас, теперь приводила в восторг. Я ношу ребенка Рико! Мы станем родителями.
Роза подошла к дивану:
– Что ты делаешь?
У меня стучало в висках, я прижалась лбом к дивану:
– Теперь все изменится. Рико захочет быть со мной и с нашим малышом. Я поеду к нему. Мы будем жить в Германии с его отцом, матерью и сестрой. Пусть бедно, но зато вместе.
– В стране, которую он называет тюрьмой? Неужели ты думаешь, что о такой судьбе для своего ребенка мечтает Рико? Нет, Паолина. Я прочитала тебе его письмо: он хочет, чтобы ты уехала в Америку.
Но я не слушала сестру и отказывалась рационально мыслить.
– Может быть, его отец не так уж и болен. Может, Рико решит бежать из ГДР и вернется в Италию.
Роза уперла руки в бока:
– Чтобы его убили при попытке перейти границу? И как ты сможешь после этого жить?
Меня бросило в дрожь, веки стали тяжелыми.
Сестра присела на краешек дивана рядом со мной и осторожно забрала у меня ручку.
– La mia sorella testarda. Если ты уверена, что так будет правильно, я тебе помогу. – Она прицелилась ручкой в лист бумаги. – Давай диктуй, а я буду писать.
Мне было неловко говорить Розе о самом сокровенном. Я так хотела пообщаться с Рико один на один, сама поделиться с мужем своей радостью, рассказать ему, что у нас будет ребенок. Но сестра оказалась права. Я до того ослабла, что даже писать не могла.
Я совершенно выдохлась, пока диктовала письмо. Роза помогла мне поставить в конце свою подпись, на большее у меня не было сил.
Я задремала и проснулась, когда сестра входила в комнату.
– Спи спокойно, – сказала она и поцеловала меня в лоб. – Письмо отправлено.
Я благодарно закрыла глаза и снова заснула. Мое послание на пути к Рико. Скоро мы будем вместе.
Роза оказалась для меня настоящим подарком небес. Если бы она тогда не приехала, я бы наверняка умерла. Сестра осталась еще на неделю и выхаживала меня, пока я окончательно не поправилась. Она договорилась с домовладельцем о снижении арендной платы и уговорила хозяина пекарни дать мне несколько выходных. Она помогла мне написать Рико еще три письма и заполнила шкафчики в кухне продуктами: свежими фруктами, сыром, булочками с хрустящей корочкой и мясом.
Когда ко мне вернулся аппетит, сестра готовила мои любимые блюда.
– Ты должна есть, – говорила она, – будущей маме нужны витамины.
Я поглаживала живот, мне нравилась его округлость, чудесный овал, который повторял очертания нашего малыша.
Когда пришло время расставаться, я заплакала.
– Ты спасла жизнь не только мне, но и моему ребенку, – сказала я сестре, провожая ее на вокзале. – Я этого никогда не забуду.
Она обняла меня за плечи и крепко прижала к себе:
– Я счастлива, что смогла помочь. А теперь и ты сделай мне одолжение. – Роза тихонько похлопала меня по животу. – Обещай, что будешь хорошо заботиться о моем племяннике… или о племяннице.
Это было так благородно со стороны сестры, которая сама никак не могла забеременеть.
– Я придумаю какую-нибудь отговорку для родителей и вернусь через шесть месяцев, когда тебе придет время рожать. – Она погладила меня по щеке. – Я бы с радостью приезжала к тебе чаще, но ты же знаешь, у нас нет лишних денег.
– Все нормально, – заверила я сестру. – Надеюсь, что Рико вернется еще раньше.
У Розы затуманились глаза, она кивнула:
– На случай если вдруг не вернется, я буду рядом.
И тут мне стало страшно: а вдруг все сложится так, что мне придется рожать в одиночестве? Неожиданно для себя я вдруг почувствовала тоску по дому и схватила Розу за руки:
– Ты расскажешь маме?
Сестра отрицательно покачала головой:
– Боюсь, это ее убьет.
– Но мы ведь женаты, – возмутилась я.
– Нет, Паолина, мама не сочтет ваш брак законным и решит, что ты просто-напросто нагуляла ребенка. Так что давай пока будем держать все в секрете, хорошо?
На следующей неделе меня перестало тошнить по утрам. Как будто кто-то щелкнул переключателем, и я снова стала здоровой. Нет, не просто здоровой… счастливой!
Я ощутила прилив энергии и развила бурную деятельность. Приобрела в магазине подержанных вещей детскую кроватку и целый день красила ее в белый цвет. А потом еще пририсовала красные, синие и зеленые горошины. Я потратилась на клубок шерсти и вязальные спицы. Словом, я всячески готовилась к рождению ребенка. И заранее выбрала имена: Эрих – если родится мальчик; а если будет девочка, то Иоганна, в честь сестры Рико и нашей матери (Иоганна – это ведь немецкий вариант Джованны). Я была уверена, что судьба проявит благосклонность по отношению к нам.
Глава 43Эмилия
На колени Поппи упал лист с лимонного дерева. Она подняла голову, глаза у нее блестели от слез.
Я обняла тетю:
– Тебе не обязательно рассказывать о том, что было дальше. Я все знаю. И мне очень, очень жаль, что так случилось. – (Поппи высвободилась из моих объятий и удивленно на меня посмотрела.) – Дядя Дольфи рассказал мне, что ты потеряла ребенка. Бедняжка, такой удар! Я знаю, как тяжело ты это перенесла.
– Сначала все было просто замечательно. Я родила в срок здоровую девочку, мою Иоганну. – У Поппи начинает дрожать голос. – Я держала ее на руках и кормила грудью. – Тетя прикрывает рот ладонью. – Я, как только увидела свою доченьку, сразу полюбила ее всем сердцем. Это было волшебное время. Я и подумать не могла, что все так внезапно закончится.
Я глажу Поппи по спине, мы втроем сидим на скамейке, хлюпая носом, и тут из-за угла появляется девушка с множеством колец на пальцах.
– Buongiorno! – бодро здоровается она, потом видит заплаканную Поппи, переводит взгляд на красный нос Люси и резко останавливается.
Я встаю со скамейки и вытираю мокрые щеки.
– Простите… Мы тут… предавались воспоминаниям.
– У вас есть время посмотреть квартиру?
Я поворачиваюсь к Поппи:
– Пойдем?
Тетя прикрывает подбородок рукой и кивает.
Поднимаясь по лестнице, мы все по очереди представляемся новой знакомой.
– А я – Елена, – говорит девушка.
Она открывает дверь и придерживает ее бедром, пока мы с Люси доводим Поппи до лестничной площадки.
Когда мы заходим в квартиру, у меня сразу повышается настроение. Большие окна, светлый дощатый пол и высокий потолок, несмотря на небольшую площадь помещения, создают ощущение свободного пространства. Тетя вскидывает подбородок и обводит взглядом комнату. На светло-серых стенах развешены яркие картины в золоченых рамах.
Поппи ахает. Я слежу за ее взглядом – она смотрит на большую картину над диваном: там изображен огромный букет оранжевых маков.
– Рapavero, – тихо произносит тетя.
Я вся покрываюсь гусиной кожей. Неужели это не простое совпадение?
Слышатся чьи-то шаги, и вскоре в комнату входит симпатичный молодой человек лет двадцати с небольшим. У него выразительное лицо и густые пшеничные волосы.
– Mein Ehemann, – охнув, шепчет тетя и, вытянув вперед руки, очень медленно идет к нему. – Mein Ehemann!