— Это аж в позапрошлом году!..
— А вы постарайтесь, Александр Александрович! — ободряюще сказал Сочнев. — Время-то было позднее, неурочное. И номер, так сказать, несколько неожиданный…
Погосов поднял голову.
— Откуда вы знаете?
— Знаем, — с мягкой улыбкой уверил его Сочнев.
До Погосова наконец дошло. Раз известно время и номер, значит, все это не с потолка взято, значит, есть распечатки. А раз так, отпираться бесполезно. Только хуже будет.
— Да, был звонок, — твердо сказал он. — Звонил мой старый знакомый, Серегин. Просил пробить по системе мобильного позиционирования один номер.
— Кто такой Серегин?
— В 2002-м вместе служили в 46-й бригаде особого назначения… Сейчас капитан в отставке. Хотя…
Погосов пожал плечами.
— Мы не виделись уже сто лет, не знаю, кто он сейчас.
— Как зовут, адрес?
— Анатолий Иванович. Раньше на Сельмаше жил, потом переехал в новый дом на Буденовском. Знаете, восемнадцатиэтажная «свечка» за гостиницей «Тиходонск»? Вот там, на десятом этаже. Я у него один раз был, пиво пили…
— Зачем ему нужно было позиционировать этот номер?
— Не знаю, — Погосов насупился. — Про человека какого-то говорил, то ли пропал, то ли случилось что-то… Не помню.
— А у вас бюро добрых услуг? — поинтересовался Сочнев. — Каждый может обратиться с просьбой, никому не откажете?
— Каждый не каждый… Мы с Серегиным вместе Шатой брали.
Допрашиваемый прямо взглянул на майора. И взгляд у него был довольно дерзкий.
— Серегин — не каждый. Боевой товарищ мой, вот кто…
Сочнев едва заметно поморщился, убрал волосы со лба. «Боевой товарищ…» Детский лепет!
— Номер, о котором он просил, не запомнили, конечно?
— Нет.
— Может, этот?
Сочнев положил перед ним лист бумаги. Погосов долго и осторожно всматривался, покачал головой.
— Не знаю. Не могу сказать.
— Ну что же вы, Александр Александрович! — то ли в шутку, то ли всерьез расстроился Сочнев. — О чем вас ни спросишь, вы ни в чем не уверены, во всем сомневаетесь! А еще такой серьезный отдел возглавляете! Трудно, наверное?
«Какое твое дело?» — было написано на лице Погосова.
— Говорю, что знаю, — произнес он вслух. Голос потяжелел, осип.
— О чем не знаю, не говорю…
Мысли его продолжали метаться, лицо напряглось и покраснело. Весь шум из-за Серегина, это и ежу понятно. Но что Серегин мог такого утворить? Избил кого-то? Устроил дебош в самолете? Нет, судя по тому, как нагло ведет себя этот эфэсбист, случилось что-то по-настоящему серьезное. Может, с видеообращением к президенту выступил? Да нет, не похоже это на него. Тут скорее другое…
Погосов догадывался, что капитан крутит какие-то левые дела, то ли в охрану записался, то ли долги вышибает за процент… А кто не крутит сейчас? Жить-то как-то надо, тем более когда военная пенсия девять тысяч. Правда, с деньгами у Серегина в последнее время проблем не было. Баню заказывал люксовую, с отдельными кабинками и бассейном, проставлялся «Финляндией», девок даже как-то привел, красивые девки, ухоженные… «Может, государственная измена?» — пришла вдруг в голову Погосову дикая мысль. Он похолодел. Тогда ему кранты — выговором не обойдется…
— Ну, а координаты хотя бы помните? — давил на него Сочнев. — Координаты позиционирования? Или тоже забыли?
— Чего? — Погосов вынырнул из тяжелых раздумий. — А-а… Нет. То есть… Точно не помню. Но это где-то в Екатериновке, пять километров к востоку от города.
— Покажите на карте.
Сочнев сделал жест рукой, вручил карандаш. На негнущихся ногах майор подошел к карте, стал искать нужный сектор, но сообразив, что это расстановка ретрансляторов, быстро нашел нужный, показал. Точно, все совпало. Сочнев лишь скользнул по карте взглядом и тут же набрал номер:
— Готовьте группу, сейчас поедем… Экипировка по форме один. Все может быть. Да и сапера…
Он сидел, прижав трубку к уху, и смотрел на допрашиваемого тяжелым, испепеляющим взглядом. Погосов съежился на своем стуле. Что же натворил старый боевой товарищ, если им сапер понадобился? В чем замешан? В чем?!
— Да, и собака не помешает, — наконец, сказал Сочнев и положил трубку.
Затем вдруг подался через стол — Погосов вздрогнул от неожиданности, аккуратно взял из его рук карандаш и поставил на место, в специальный, «под бронзу», стакан.
— Хорошо, — повторил Сочнев. — А теперь давайте поподробнее остановимся на вашем боевом товарище Серегине… Ведь боевая дружба самая крепкая, верно, Александр Александрович? Вы хорошие друзья, верно?
Он довольно улыбнулся, будто поймал Погосова на какой-то лжи. Или непростительной глупости.
— Ну, друзья, — проговорил Погосов не совсем уверенно.
— А когда вы виделись последний раз?
Погосов стал вспоминать.
Четырехкомнатная квартира на проспекте Буденовском, шестьдесят пять была пуста уже давно. Возможно, несколько лет. Воздух затхлый, нежилой, по полу перекатывались гроздья пыли и шерсти, пыль облепила плафоны светильников и кухонную вытяжку. Сочнев заглянул под мойку, обнаружил там мусорный пакет, обросший зелено-коричневой плесенью.
— Паньков!
Из гостиной доносился грохот переставляемой мебели и голоса. «Теперь на меня давай!.. Вот так, потиху…» Наконец пришел раскрасневшийся лейтенант Паньков, на руках сверкали ярко-желтые резиновые перчатки.
— Возьмешь это, — Сочнев кивнул на мусорный пакет, — каждую бумажку под микроскоп… Что там у вас?
— Еще один тайник за мебельной «горкой», товарищ майор. Как в старину делали — свободный кирпич за шкафом, заплатка из обоев…
— И что?
— Пусто, товарищ майор.
Сочнев вымыл руки под краном, прошел в гостиную. Там вовсю кипела работа — выпотрошенная мебель отодвинута от стен, пол завален книгами, коробками, сваленной кое-как одеждой. Небольшая чуткая овчарка обнюхивала углы, оперативники рылись в вещах, понятые — пожилая чета из соседней квартиры, — сидели на диване, безмолвные, настороженные, как два сурка, и жадно наблюдали за происходящим.
Да, неплохо жил отставной капитан Серегин на свою мизерную пенсию! Квартирка за сотню метров, огромные плоские телевизоры в каждой комнате, узорчатый дубовый паркет, гостиная с колоннами, встроенный сейф (тоже пустой), дорогая мебель, посуда. Ковры одни чего стоят — персидские, наверное… Сочнев освободил от вещей угол ковра, отвернул в сторону, постучал костяшками пальцев по паркету. Посмотрел на Панькова. Тот кивнул — понял, проверим.
— Когда его видели в последний раз? — обратился Сочнев к понятым.
— Летом еще, — сказал дед. — В июле, сразу после тринадцатого… Нам тринадцатого пенсию дают, — пояснил он. — Я на почту пошел, а тут лампочка перегорела на площадке. Я ему и позвонил, сказал, что его очередь менять. Ну, он вышел тогда, все сделал… А опосля не пересекались ни разу.
— Ни разу, — эхом отозвалась его супруга. — Я вообще, считай, не выхожу, ноги болят…
Она стала обстоятельно рассказывать про свой артрит, но ее перебили. Овчарку завели в огромный санузел, она сразу стала скрести когтями итальянскую плитку вокруг ванной и несколько раз гавкнула. Точнее, «подала голос». Сочнев вместе с понятыми отправился туда. На полу лежали разбитая плитка, осколки стекла, обрывки промасленных газет и скотча.
— Вот здесь у него лючок был скрытый, — объяснял сапер, становясь на четвереньки и светя фонариком под стальное брюхо ванны. — А там коробка на скотче…
Он показал коробку. На ее дне темнели масляные потеки.
— А на полу, среди мусора, еще вот это нашли.
Сержант протянул Сочневу пластиковый пакет с двумя девятимиллиметровыми патронами и запалом от гранаты.
— Больше ничего? — спросил Сочнев.
— Всё унес, ничего не оставил.
Голос сапера эхом отдавался в разгромленной ванной.
— А здесь целый арсенал мог уместиться, товарищ майор…
Понятые многозначительно переглянулись.
Сочнев работал в поте лица, с таким энтузиазмом и азартом, что Бобрин поручил ему проводить допросы свидетелей. Для следственных аппаратов МВД поручать следственные действия оперативнику — обычное дело, но в «Конторе» такой практики не существовало. Для майора Сочнева начальник следственного отдела сделал исключение, и это, несомненно, было признаком высокого доверия. Оперативник старался его оправдать, тщательно и скрупулезно документируя собранную информацию.
Все представляющие интерес звонки он подтвердил справками компании-оператора, допросил Алексея Кленова, который пояснил, что телефонный аппарат у него 10 декабря отобрал бежавший из-под стражи подозреваемый по кличке Черкес. «Обставившись» со всех сторон, он вызвал на допрос своего врага — подполковника Коренева. Это был опасный противник, но сейчас ему некуда деваться. Хитроумный Лис загнан в угол, остается только накинуть на него проволочную петлю… Точнее, подвести под арест и подарить вазелин…
Они сидели друг напротив друга и думали каждый о своем. Сочнев торжествовал: он официально вызвал знаменитого Лиса, он сидит в своем кабинете, на своем месте, а борзой мент горбится на стуле для допрашиваемых, играет желваками… Наверное, думает, как в очередной раз выкрутиться и оправдаться…
Но Лис, конечно, об этом не думал. Он знал, в каком направлении копает эфэсбэшник и какими данными тот располагает: о вызовах сотрудников милиции в «Зеленый дом» молва расходится быстро… Тем более, что никого не арестовали — Погосов и Кленов рассказали про содержание допросов начальникам и товарищам, а Лис узнавал все новости в числе первых. Поэтому он был готов к вопросам. И думал сейчас совершенно о другом: удивлялся странной метаморфозе, произошедшей с сидящим перед ним человеком. Сочнев располнел, обрюзг, постарел. Видно, переживал все это время. Наверное, компенсировал стресс усиленной жрачкой и пивом. От былого поджарого опера-эфэсбэшника, считай, одно воспоминание осталось. А ведь могло не остаться и этого: увольнение, пьяный «штопор» из окна девятого этажа, да мало ли как заканчивают свой путь неудачники…