Часто усыновленные дети попеременно живут в новом и старом доме. Кстати, для раройских детей в этом вообще нет ничего странного и необычного — ведь у них с самого рождения несколько отцов и матерей! В полинезийском языке нет особых слов для обозначения дяди и тети, их здесь тоже называют папой и мамой, и относятся к ним как к родителям. Таким образом, одним отцом или одной матерью больше или меньше — это для маленького раройца безразлично!
У раройских детей очень рано появляются определенные обязанности. Раройцы считают, что дети должны приносить пользу наряду с прочими членами семьи. Даже малышам поручают подчас сравнительно трудную работу. Четырех-пятилетние дети носят воду из большой общинной цистерны, многие из них ходят со своими бутылками до десяти раз в день. Другим поручается тереть орехи, мыть посуду или еще что-нибудь в этом роде. Восьмилетние девочки уже стирают, гладят и стряпают, а мальчики участвуют в заготовке копры и рыбной ловле. Одновременно девочки начинают присматривать за младшими детьми — умывают их, одевают и играют с ними; иными словами, старшая сестра исправно выполняет родительские обязанности. Принято также оставлять мальчика или девочку для ухода за престарелым дедушкой или бабушкой, когда вся семьи на несколько недель отправляется на другой остров заготовлять копру.
При этом раройцы отличаются большой последовательностью: поручая детям работу взрослых, они и относятся к ним как к взрослым. У родителей нет секретов от детей, и последние рано привыкают деловито и реалистично смотреть на жизнь. Родители предоставляют им почти полную самостоятельность, целиком полагаясь на их способность следить за собой.
Выполнив все текущие обязанности — но не раньше! — дети могут свободно располагать своим временем. Многие родители позволяют детям самим решать те или иные вопросы даже в случаях, когда знают, что решение не может быть разумным. Так, часто старшие возвращали нам лекарство, полученное для сына или дочери, с простодушным и примечательным объяснением, что больной не хочет его принимать — невкусно!
То обстоятельство, что дети рано начинают работать и чувствовать ответственность за свои поступки, в свою очередь значительно ускоряет их развитие. Уже в десять-двенадцать лет мальчики и девочки умеют делать все, что делают взрослые. И в физическом отношении многие уже вполне развиты, хотя некоторым требуется еще несколько лет, чтобы достичь биологической зрелости.
В нашем так называемом цивилизованном обществе трудности переломного возраста обычно связывают именно с биологическим процессом превращения ребенка во взрослого человека. Однако многие этнологи указывали, что в «примитивных» общинах этот период отнюдь не связан с бурными кризисами и осложнениями, а проходит спокойно и гармонично. Иными словами, причина кроется не столько в биологических, сколько в социальных условиях. Наблюдения на Рароиа подтверждают это, и очень интересно провести сравнение со Швецией.
Для шведского мальчика или девочки переломный возраст — это период, когда по-настоящему начинается освоение мира взрослых, когда надо выбирать себе путь в жизни, а семья и общество подчас предъявляют подростку противоречивые требования. Естественно, что это рождает нервозность и дух сопротивления. Далее, материальные препятствия и длительность профессионального обучения вынуждают молодежь надолго откладывать создание собственной семьи. Отсюда — сексуальные проблемы и трудности личного порядка.
Для мальчика или девочки на Рароиа все складывается иначе. Они рано осваиваются с окружающим их миром, ограниченным пределами деревни и острова. Над выбором профессии голову ломать не приходится, потому что труд здесь не специализирован, и каждый юноша просто продолжает заготовлять копру по примеру отца и деда, а девушка становится матерью и домашней хозяйкой. Ничто не мешает молодежи обзавестись семьей, так как остров прямо или косвенно обеспечивает всем необходимым; полностью отсутствуют сексуальные проблемы. Раройцы естественно и здраво относятся к вопросам половой жизни, не окружая ее никакой секретностью. Вся семья живет и спит в одном помещении, и дети рано узнают все, что может их заинтересовать. Молодые и старые совершенно открыто обсуждают такие подробности, о которых мы говорим лишь в самых доверительных беседах или пишем в ученых трудах, употребляя латинские термины.
И в итоге вы не обнаружите у раройских подростков никаких симптомов переломного возраста, обычных для нас, — они искренни, веселы и уравновешены.
Безболезненный переход из мира детства в мир взрослых отмечался в прошлом праздниками любви и чувственных плясок. Многие старики с сожалением вспоминают свою счастливую молодость. Если верить им, подростки переходного возраста вели тогда благословенное существование. В лунные ночи молодежь собиралась на полянке среди пальм для песен, плясок и любовных игр.
На Рароиа, как и на многих других островах, существовали традиционные места сбора молодежи.
Организованные любовные игры имели большое социальное значение: они служили как бы серией пробных браков и помогали молодым выбирать наиболее подходящего спутника жизни. Поэтому, несмотря на все усилия миссионеров, их долго не удавалось искоренить. Окончательно они прекратились после того, как население катастрофически сократилось и осталось слишком мало молодежи, чтобы этот обычай мог сохраниться. Впрочем, это не означает, что молодежь наших дней склонна к воздержанию, — просто игры проходят теперь не так заметно и ярко.
Большинство раройских подростков узнает половую жизнь в возрасте двенадцати-тринадцати лет. Так как современные средства предохранения здесь неизвестны, последствия очень быстро становятся явными. «Рекорд» принадлежит Матахине: она родила впервые, когда ей было двенадцать лет. Правда, все — кроме самой Матахины — считают, что это рановато. (Добавим в скобках, что та же Матахина позже родила еще троих детей от трех различных отцов.) Роды в возрасте тринадцати-четырнадцати лет нередки, а пятнадцатилетняя девушка считается уже зрелой и почтенной женщиной.
Будущая мать, как правило, не совсем уверена, кто отец ребенка, но когда дитя появляется на свет, этот вопрос решается просто и быстро: смотрят, на кого оно больше похоже. Установленный таким образом отец никогда не уклоняется, — очевидно, по той простой причине, что отцовство не влечет за собой ни забот, ни обязанностей. Если родители захотят жить вместе, то они только рады, что для начала уже есть ребенок, если же предпочтут не связывать себя, то всегда найдется родственник, который с радостью усыновит ребенка. Социальных проблем тоже не приходится опасаться: раройцы — настолько «отсталый» народ, что не понимают разницы между так называемыми законными и незаконными детьми. Правда, французский закон смотрит на дело иначе, но островитяне признают лишь те законы, которые не противоречат их обычаям.
По истечении известного периода свободных связей большинство считают себя готовыми к совместной жизни с кем-нибудь из партнеров. Однако мало кто из тех, кого мы спрашивали, оставался жить с первым избранником. Иные и два, и три раза заключают «пробные» браки, а некоторые так и не могут никогда сделать окончательный выбор. И все это время детей легко пристраивают у родственников.
Но если мужчина и женщина живут вместе длительное время и обзаводятся несколькими детьми, правила хорошего тона требуют, чтобы они обвенчались.
В Полинезии важной частью свадьбы считают пир. Отдается должное и церковному венчанию из-за его пышности и торжественности; особенно если при этом удается выговорить у миссионера отпущение всех грехов, чего далеко не всегда можно добиться. Официальная же регистрация, на взгляд раройцев, совершенно ни к чему. Она лишь усложняет все дело и затрудняет развод.
При нас на Рароиа сыграли только одну свадьбу. По зрелом размышлении Хуареи и Сакана решили пожениться. Хуареи исполнилось пятнадцать лет, она была чистокровная полинезийка. Сакана сам не знал, сколько ему лет; в его жилах текла немалая примесь китайской крови. Они прожили вместе уже больше года и считались неразлучными.
На пир были приглашены, разумеется, все жители деревни, и родители невесты сколотили из старых ящиков стол на сто мест. Когда мы пришли, праздник уже начался и гости наливали себе из большого котла «коктейль», составленный из рома, жидкости для ращения волос и пальмового вина. Немного погодя родственники невесты стали готовить земляную печь. Они вырыли четрехугольную яму размером 3x3 метра и глубиной в полметра, положили на дно камни, на камни — пальмовые дрова и развели огромный костер. Раскалив камни докрасна, выгребли золу и уложили на «под» свинину, рыбу, кур, плоды хлебного дерева и в огромном количестве клецки, обернутые в пальмовые листья. Кроме того, каждый добавлял, что мог: паштеты, печенье, консервы и кокосовые орехи. Потом «повара» застелили все большими листьями и засыпали яму песком. Затем, чтобы скоротать время, пока поспеет угощение, все вернулись к котлу с коктейлем.
Прошло два часа, прежде чем хозяева наконец подали знак, что пора открывать земляную печь. Только теперь показались молодые. Сакана щеголял в белых полотняных брюках, голубой шелковой рубахе с желтым галстуком и зеленых лаковых полуботинках. Хуареи надела красное бархатное платье, из-под которого выглядывали босые ноги; бедняжка обливалась потом. Первые полчаса после того, как накрыли стол, было слышно только чавканье ста человек, тщательно облизывавших пальцы после каждого блюда. Потом вдруг сразу все заговорили, хлынули бурные потоки красноречия.
Отец невесты слишком ревностно изучал содержимое котла, и открыть длинный список ораторов пришлось ее дяде. За ним выступили: вождь, заместитель вождя, отец жениха и, соответственно чину и званию, все остальные, кто еще мог стоять на ногах, — примерно три четверти присутствовавших.
Старинный полинезийский обычай предписывает менять имя при каждом выдающемся событии в жизни. В прошлом полинезиец брал себе новое имя по случаю женитьбы, рождения первенца, особенно удачного улова, успешной войны, исцеления от тяжелой болезни и женитьбы детей. Трудно однако вести учет людям, которые меняют имя чуть не каждый год, поэтому власти не пожалели сил, искореняя эту привычку, и добились того, что теперь большинство полинезийцев постоянно сохраняет какое-нибудь одно главное имя.