— Когда папа был жив — было так хорошо, — едва слышно сказал он, рассматривая свои пальцы. — Мама была с нами всё время, и няни ещё не было…
— Ники, скажи, это няня вас била? — спросила я, понимая, что доставалось не только близнецам. Мальчик кивнул, не поднимая глаз. — А маме ты говорил? — ещё один кивок. — И что она сделала.
— Сказала, что если няня нас наказывает, значит, мы себя плохо ведём, — в голосе Ники явно слышались слезы. — Нужно быть хорошими мальчиками, и тогда никто не станет нас наказывать.
— А что значит «быть хорошими мальчиками»? — решила я всё-таки уточнить.
— Не бегать, — начал перечислять Ники, — не пачкаться, не кричать, не смеяться громко, не плакать, не мешать ей смотреть телевизор, не писаться по ночам… — его голос сошёл на нет.
— Но разве ваша мама не видела, как няня с вами обращается?
— Её почти никогда не было дома, — Ники взглянул на меня совсем не детским взглядом. — Она говорила, что её друг не любит, чтобы дети путались под ногами. Она приезжала… редко… ненадолго… Близнецы её почти не помнят. Она приезжала, привозила подарки, целовала, говорила, что побудет с нами подольше… И уезжала. Иногда на следующий же день. В этот раз обещала приехать на Рождество. Теперь уже не приедет.
Мальчик скривился и беззвучно заплакал. Господи, он ведь тоже малыш совсем — осознала вдруг я. На фоне близняшек он казался таким взрослым, а ему семь лет, всего-навсего, и он только-только потерял мать, которую знал, в отличие от близнецов, и, скорее всего, любил, даже несмотря на её предательство, иначе не назовёшь.
Я усадила Ники к себе на колени, обняла и дала выплакаться. Он тихо плакал у меня на руках, пока не уснул. Откинув соседнее кресло, я уложила мальчика, а потом стала укладываться сама — знала, что прилетим мы среди ночи, так что нужно лечь пораньше, чтобы хоть сколько-нибудь поспать.
«Утро» прошло спокойно, мальчики снова вели себя идеально, послушно, без капризов, проснулись и позволили себя одеть, и даже немного поели, хотя едва не засыпали на ходу. И близнецы всё так же были настороженно-молчаливы, но теперь я знала причину. Такое за полдня не пройдёт, тут нужно только время, терпение, забота и любовь. А, возможно, и помощь специалиста. Надеюсь, в семье дяди они всё это получат. Очень надеюсь. В любом случае — нужно обязательно рассказать их дяде о том, что дети пережили.
В Филадельфии был поздний вечер, в аэропорту — ярко, людно и шумно, так что мальчики немного взбодрились. Нас встречал молодой человек с табличкой «Мисс Райдер», он представился Алеком, водителем мистера Барнел. В машине мальчики вновь уснули, все трое. Когда мы въехали в большие кованые ворота, открывшиеся автоматически, и остановились у дверей огромного, как мне показалось в полумраке, особняка, было уже около полуночи по местному времени. Я разбудила Ники, а близнецов Алек предложил отнести в дом, не будя. Когда мы трое — я с рюкзаком за спиной и Сетом на руках, Алек с сумкой мальчиков на одном плече и Сэмом на другом, и Ники со своим рюкзачком, — поднялись по ступенькам, дверь распахнулась, и в приглушённом свете прихожей я увидела человека на костылях. Первое впечатление — высокий. Выше меня на голову. Второе — борода. Не очень длинная, она закрывала всю нижнюю часть лица. Отступив назад, давая нам войти, он негромко, чтобы не разбудить близнецов, сказал.
— Мисс Райдер, Николас, с приездом. Я — Рассел Барнел. Извините, что не смог сам встретить вас, но, — и он кивнул на свою левую ногу, на которой белел гипс, — я стал бы лишь обузой.
— Добрый вечер, — поздоровалась я шёпотом, следом Ники, едва слышно. — Всё в порядке, Алек же нас встретил.
— Вы голодны? — Мы с Ники синхронно помотали головами. — Тогда, думаю, вам лучше сейчас лечь, поговорим завтра. Второй этаж, Ники, первая дверь налево, нижняя кровать. Близнецы — вторая дверь, мисс Райдер — напротив. Я бы проводил вас, но по лестнице я пока передвигаюсь очень медленно, только задержу. И постарайтесь поспать подольше, чтобы быстрее привыкнуть к смене часовых поясов.
Мы поднялись наверх по широкой мраморной лестнице. За первой дверью оказалась просторная детская с кучей игрушек, разбросанных по всему полу, и двухэтажной кроватью. Ники сказал, что справится сам, так что мы с Алеком пошли дальше. В следующей комнате стояли две детские кроватки, в остальном — обычная безликая гостевая комната, хотя и просторная, а, судя по большим окнам — и светлая тоже.
— Странно, — шепнула я, укладывая Сета в кроватку и снимая с него обувь, раздевать не стала, боясь разбудить. — Та комната — настоящая детская, а эта…
— Там комната Мэтью, — пояснил Алек, — сына мистера Барнела. Он сам предложил, чтобы Ники жил с ним, мальчики почти ровесники. Тем более, там даже кровать новая не нужна, у Мэтью двухэтажная, ему нравится спать наверху. А для близнецов мебель заказали, но сейчас такое время… В общем, привезут только после Рождества. А эти кроватки я сегодня в ближайшем мебельном магазине купил, чтобы детям хотя бы было на чём спать.
Найдя свою комнату, я прихватила с собой сумку мальчиков, решив разобрать её, чтобы утром им было во что переодеться. И поняла, что близнецам переодеваться не во что — вся их одежда оказалась грязной, видимо, в приюте никому и в голову не пришло её постирать, мне выдали детей в последней чистой одежде. Решив, что на поиски стиральной машины уйдёт больше времени, я быстро простирнула по одному комплекту одежды под краном в ванной комнате, примыкающей к моей спальне, после чего рухнула в постель и выключилась — сказалось волнение прошедших суток, да и в самолёте удалось поспать совсем немного, в отличие от мальчиков, я долго не могла уснуть.
Когда я проснулась, было все ещё темно, но это ни о чём мне не говорило — стояли самые длинные ночи в году. На моих часах было десять утра, стало быть, в Филадельфии только пять. Я решила проверить, как там мальчики, и нашла всех троих в спальне близнецов — Ники читал малышам сказку из новой книги. А ведь они, наверное, голодные — перекусы в самолёте особо сытными не были, лично я просто умирала с голода. Вики давно уже прыгала бы по мне, стараясь разбудить, но эта троица тихо ждала, не претендуя на внимание старших, хотя Ники знал, где меня искать. Ну, конечно, «няне нельзя мешать смотреть телевизор», на сон это правило, видимо, тоже распространяется.
Мы тихо спустились на первый этаж и разыскали кухню. Решив, что миссис Барнел не станет сердиться, если я похозяйничаю на её кухне, я быстро приготовила омлет, и мы позавтракали. Когда мальчики пили молоко с печеньем, а я — чай, послышался стук костылей, и в кухню вошёл мистер Барнел, заспанный, взлохмаченный, в майке без рукавов, не скрывающей мускулистую грудь и руки — господи, Джилли, нашла, на что пялиться! — и в широких спортивных штанах. Присев на свободный стул, мистер Барнел обвёл глазами застывших мальчиков, меня, стол, и попросил:
— Можно и мне чая, пожалуйста.
Я быстро налила чашку и поставила перед ним со словами:
— Извините, я тут похозяйничала, но дети были голодны. Надеюсь, ваша жена не будет сердиться, я не знаю, какие у вас правила насчёт кухни.
— Моя жена умерла, когда Мэтью и года не было, — покачал головой мистер Барнел. — И никаких особых правил в отношении кухни у нас нет. Днём приходит миссис Энок, готовит обед и ужин, с завтраком мы с Мэтью справляемся сами. Ну, здравствуйте, ребятки, — обратился он к близнецам, — я ваш дядя Рассел. А вас как зовут?
— Это Сет, а это Сэм, — поспешил представить близнецов Ники, поскольку сами они продолжали молчать.
— У Сета вихор на макушке, — указала я мистеру Барнелу на обнаруженное мной различие.
— Понятно, — кивнул он. — Когда закончите завтракать, можете вернуться в свои комнаты и поиграть, а мне нужно поговорить с мисс Райдер.
Мальчики залпом допили молоко и быстро ушли — похоже, завтрак в компании незнакомого мужчины их нервировал.
— Слишком тихие и послушные, — чуть нахмурившись, покачал головой мистер Барнел, глядя им вслед.
— Насколько я успела узнать, мать забросила их после смерти мужа, устраивая свою личную жизнь, а няня безнаказанно избивала и муштровала детей. Новой няне придётся приложить все усилия, чтобы они вновь стали нормальными детьми. Вы ведь проследите за этим?
— Вот об этом я и хочу поговорить с вами, мисс Райдер. С няней для мальчиков проблема. У Мэтью была гувернантка, приходящая, она забирала его из школы, кормила, помогала с уроками, а когда я возвращался с работы — уходила домой. Когда я узнал, что теперь у меня будут жить племянники, я хотел, чтобы она стала и их няней тоже, но она отказалась, особенно учитывая, что работа предполагалась круглосуточная. И уволилась. Я пытаюсь найти другую няню, но сейчас такое время…
— Да, — кивнула я, — понимаю.
— В общем, выбора практически нет, брать, кого попало, я не хочу, на поиски нужно время, а детям нужна няня прямо сейчас. Мисс Райдер, не согласитесь ли вы остаться, пока я не найду детям няню?
Я растерялась. На подобное я вообще не рассчитывала, думала, что сегодня или завтра отправлюсь домой. Но… я не связана никакими обязательствами, дома меня никто не ждёт. Рождество в семье? Я давно стала там лишней, у отца молодая жена и двое малышей, у мамы — очередная «любовь всей её жизни», к тому же последние годы все праздники я всё равно проводила с Вики. В общем, причин отказаться нет, а вот согласиться — да, есть, целых три: Ники, Сет и Сэм. Правда, был один момент…
— У меня нет разрешения на работу в Штатах, — вздохнула я.
— Это же совсем ненадолго. Так что нет необходимости оформлять все официально. Я заплачу вам вперёд, это послужит гарантией того, что всё будет честно, без обмана. И… — выдвинул он едва ли не главный аргумент, — за вами останется последнее слово при утверждении кандидатуры новой няни.
— Я согласна, — кивнула я. — Останусь, пока вы не найдёте хорошую няню мальчикам.
— Есть какие-нибудь вопросы ко мне?
Вопросов было много, но первым вырвался именно этот: