Хорошо, что рядом был мой одноклассник Женя, с которым мы класса с восьмого мечтали уехать в Ленинград, и вот решились, осуществили мечту, и еще — в городе жил наш приятель Игорь. Мы с ним познакомились в Кызыле, куда он приезжал на лето к бабушке и дедушке.
Квартира Игоря и его родителей в доме на Блюхера стала для нас с Женей неким местом отдохновения от почти казарменной, а временами и чуть ли не зэковской жизни.
Частенько вместо занятий или сразу после них — пока родители Игоря были на работе — мы приезжали к Игорю. Вернее, часть пути проезжали на метро до Финляндского вокзала, а часть проходили. Помню стены тюрьмы «Кресты», площадь Калинина, кинотеатр «Гигант», переулок со смешившим нас тогда названием «Усыскина» (много позже я буду читать замечательные рассказы писателя Льва Усыскина), узенький проспект Металлистов, Лабораторную улицу, на которой стояла какая-то женская общага и девчонки махали нам руками… И вот проспект Блюхера. Справа пустырь с линиями высоковольтной передачи, а слева фасад двенадцатиэтажного дома, где ждал нас Игорь.
Ничего особенного не происходило. Мы болтали, дурачились, фотографировались, слушали группу «Ноль», иногда выпивали купленный на толкучке возле площади Мира алкоголь. Случалось, не успевали уйти до возвращения с работы родителей Игоря, и тогда, стараясь быть интеллигентными ребятами, беседовали с ними о делах в училище, о впечатлениях от Ленинграда, о планах на будущее, о том, как там, в Кызыле, откуда родом была мама Игоря.
Эти походы тогда воспринимались как возможность «позависать на хате», а потом, в другой обстановке, вспоминались мне как очень хорошие кусочки жизни… В декабре того же года я угодил в армию, где провел безвылазно два года. Возвращался на родину незадолго до 1992-го через Ленинград, ставший тогда уже снова Санкт-Петербургом.
Меня приютили Игорь и его родители на несколько дней.
Помню, прежде чем войти, сидел в полутемном заснеженном дворе их дома с вещмешком, в шинели с сорванными погонами (первым делом заехал в военкомат, забрал паспорт, стал полноценным гражданином распавшегося уже государства) и, покуривая в кулак, видел себя Григорием Мелеховым, который уцелел в бурях и сейчас войдет в теплое светлое жилище. Знакомая квартира в доме 14 по Блюхера казалась мне в тот момент единственным уголком, где я могу укрыться, согреться…
Потом, уже другим, в иное время я бывал в этом доме и этой квартире. И всегда при виде знакомого фасада у меня возникает ощущение счастья. Не знаю даже, почему именно, но ощущение счастья, говорят, вообще не поддается четкому объяснению.
Глава 24Царское Село и Фонтанка, 59 — Вячеслав Лейкин
Вячеслав Лейкин — поэт, сценарист, педагог.
Родился в 1937 году в Детском Селе.
Член Союза писателей Санкт-Петербурга. Автор ряда поэтических книг. Лауреат премии имени Чуковского, премии «Петрополь».
С начала 1970-х руководил петербургским детским литературным объединением при газете «Ленинские искры». С 1990-х по настоящее время — руководитель поэтического ЛИТО (Союз писателей Санкт-Петербурга).
С годами неизменно черствеешь, и то, что в юные годы отзывалось трепетом в сердце, сейчас вызовет разве что улыбку. Но при работе над этой книгой один разговор тронул меня до слез.
Замечательнейший поэт Вячеслав Абрамович Лейкин ответил на неожиданный звонок совершенно незнакомого ему человека, который стал спрашивать его о счастье. И вдруг, на первой же минуте разговора, обнаружил столько доброты и участия, столько искреннего, глубокого радушия, что я даже растерялся.
Жалею, что вы держите в руках книгу, а не слушаете аудиозапись, потому что нет у меня такого мастерства, которое могло бы передать все удивительные интонации голоса Вячеслава Абрамовича.
Узнав о теме разговора, он восклицает: «Прелесть какая!» — и улыбается. Я не вижу его. Мы говорим по телефону, но порой точно знаешь, что человек именно в эту минуту улыбается, даже если вас разделяет множество километров.
На вопрос о своем счастливом адресе Вячеслав Абрамович отвечает: «Мне неловко вам сознаться, но это адрес дома, квартиры, где я живу. Я там максимально счастлив был и продолжаю быть, насколько это в моих силах, несмотря на все мои утраты, потери и огорчения, которых, в общем-то, достаточно в жизни. Я живу в Царском Селе. Я смотрю в окно и вижу прекрасную осень, которую невозможно не воспеть, не воздать ей должное.
Был еще адрес, по которому я был счастлив. Во-первых, я был тогда моложе значительно, а во-вторых, была такая газета „Ленинские искры“, и я на протяжении двадцати лет руководил кружком юных поэтов при этой газете.
Дом прессы, Фонтанка, 59. Вот по этому адресу я достаточно регулярно, раз в неделю, по четвергам, был счастлив».
Ответ получен, но очень не хочется прерывать этот удивительный для меня разговор, обрывать вдруг возникшую атмосферу добра и доверия. Когда я еще поговорю с Вячеславом Абрамовичем? Речь заходит о творчестве.
«Я не знаю, что сейчас называть творчеством, — с неподдельной скромностью говорит Лейкин. — Какие-то такие комические попытки что-то изобразить на своем челе и, как следствие, на бумаге, они не очень мне удаются. Мне девятый десяток идет. Муза как-то к старикам не очень щедра. Или музы. Я не знаю, сколько их там, как-то все не было досуга сосчитать. Я думал, что она одна всегда. Понимаете, если вы этим занимались или продолжаете заниматься, какую-то такую оказию на бумаге воспроизвести — это не столько счастье, сколько повод для всяческих укоризн, обращенных к себе самому.
Счастье — это другое. Счастье — это общение, счастье — это впечатление какого-то совершенно внешнего порядка. Счастье (как я понимаю) — то, что удерживает память, когда тебе было достаточно беззаботно и легко. Вот так я понимаю эту категорию, очень расплывчатую.»
На вопрос, значим ли его дом для кого-то еще, Вячеслав Абрамович с необыкновенной теплотой отвечает:
«Я полагаю, что еще достаточно много значит для моих внуков и правнуков, и детей, естественно. Я сейчас, правда, остался один. Я овдовел в начале века.
В этом году будет 58 лет, как мы с Тамарочкой, Тамарой Николаевной моей, вместе прожили, и я был здесь счастлив с ней. Я здесь, по этому адресу, между прочим, с 45-го года живу, в этой квартире. Это ведь тоже уникальный случай и повод для ощущений самых благостных. Я не знаю, кто мне так посодействовал, но то, что я оказался с 45-го года жителем Царского Села, — это огромное счастье, я его ощущаю постоянно. Здесь какой-то удивительный флюид в воздухе растворен, разлит, рассыпан. Я постоянно на него натыкаюсь».
В заключение разговора Вячеслав Абрамович вместо того, чтобы досадовать на неожиданный звонок от незнакомца, говорит:
«Спасибо, что вы любопытствуете обо мне, что я вызываю еще какой-то интерес. Книгу вы придумали очень интересную. Неожиданную. Необычную. Очень любопытно будет прочитать ее».
И эти слова звучат с такой невиданной для меня щедростью души, что я даже теряюсь. А Вячеслав Абрамович вслед этим словам еще и извиняется: «Простите, что я такой малоподвижный в разговоре, но это следствие возраста».
На этот раз я вешаю трубку. Слезы подкатывают к горлу от невероятного ощущения, что такие люди есть на земле.
Глава 25Улица Достоевского, 22 — Алексей Шевченко
Алексей Шевченко — писатель, поэт, прозаик, педагог, актер. Автор более 150 книг.
Родился в 1950 году в Ленинграде.
Член Союза писателей Санкт-Петербурга. Лауреат Международной премии имени Николая Рериха, Всероссийской премии имени С. Я. Маршака, Международного конкурса имени Д. С. Лихачева «Созвездие талантов», премии «Лучший педагог дополнительного образования».
В 2016 году Международным советом по детской и юношеской литературе (iBbY) книга Алексея Шевченко «В гостях у клевера» признана лучшей книгой для детей на русском языке.
Порой, когда я подхожу к телефону, то слышу просьбу позвать Алексея Анатольевича. Нет, мы не соседи по коммунальной квартире. Мне повезло. Мы — коллеги.
Для многих (юных литераторов, учителей, библиотекарей) встреча, разговор с Алексеем Анатольевичем — важное, радостное событие. Для меня — часть повседневной жизни. Более чем за 20 лет своей работы в легендарном клубе «Дерзание» он воспитал множество талантов, уже получивших широкое признание.
Одна из его учениц, Марина Немарская, так написала об Алексее Анатольевиче: «Он совершенно уникальный человек, учитель от бога, потрясающе чувствующий литературу и людей. Он, безусловно, учил нас основам литературоведения и стихосложения, но при этом упор делался на понимание архитектоники языка, а не на терминологию. Термины выучить легко, Алексей Анатольевич давал нам ощущение русского языка».
Алексей Шевченко: Есть места, где я был счастлив. Во-первых, это мой дом 22 на улице Достоевского, где моя семья жила со второй половины XIX века. Этот дом для меня являлся целым миром. Это была не только квартира, но и чердаки, подвалы, крыши, где мы мальчишками проводили свое время. Ленинград мы открывали с крыш нашего дома.
Запахи… Кондитерская фабрика Крупской. Окна были открыты, потому что у нас печное отопление, и подвалы, в которых хранились дрова, еще не стали рассадниками городских комаров. И в открытые окна доносились запахи шоколада, сливочных тянучек. Мы знали время, когда их разливают по формам. Другой запах — это запах хлеба. Под эти запахи я спал и под них просыпался.
Дом — это, безусловно, моя бабушка. Собственно, из-за нее я и стал писателем. Она прочитала мне невероятное количество книг из нашей чудесной домашней библиотеки. Она была главным советником в чтении, когда я уже читал самостоятельно.
Еще одно счастливое для меня место — Детская библиотека имени Крылова, что находилась тогда на углу улицы Правды и Социалистической. Когда моя учительница Ленина Порфирьевна Орлова узнала, что я умею читать уже в первом классе, она вместе с моей бабушкой отвела меня в эту библиотеку, где я безвылазно провел пять лет своей жизни. И это тоже стало для меня открытием мира. Там библиотекари, уходя домой, дважды забывали меня в запасниках, и только у метро вспоминали, что Лешку выпустить забыли.