зяев верный слуга.
— Что так?
— Он требует, чтобы она всякими глупостями — газетой там, журналами, законопроектами по охране детства и материнства — прекратила заниматься. А она — против.
— Принцесса Тигверд занимается газетой?
— «Имперская правда» — это ее газета. А еще есть несколько журналов. Это которые с картинками.
— Здорово.
Тут к нам присоединилась сама принцесса.
— Вероника! — несся ей вслед недовольный голос принца Тигверда. — Мы не договорили!
— На этом все, — жизнерадостно улыбнулась она. — И вообще, ко мне пришли.
— Вероника, это может быть опасно!
Принц Тигверд стремительно вошел в гостиную — наверное, так решительно врываются враги на крепостную стену — с целью довести противника до паники.
Я вся сжалась.
Принцесса же развернулась на каблуках к разгневанному мужу и прошипела ему не хуже, чем мумамба шипохвостая:
— Вот и обеспечь мне безопасность. А запереть я себя не дам!
Старший сын императора запустил руки в волосы — и я испугалась, что он сейчас их дернет. И пострадает. Тут он заметил меня:
— Прошу прощения, — мужчина вежливо поклонился. Лицо у него при этом стало совершенно бесстрастным. — Нам будет приятно, если вы у нас отобедаете.
— Мне неловко вас затруднять, — пролепетала я.
— Никаких затруднений. Мы будем очень рады. Правда, дорогая?
— Конечно, — нежно улыбнулась ему жена, словно только что и не сердилась вовсе.
— Давайте сначала вас осмотрим, — проговорила я. — А потом уже — все остальное.
— Можно я буду присутствовать? — спросил принц Тигверд.
Я взглядом спросила у беременной.
— Присоединяйся, дорогой, — разрешила она.
Мы поднялись на второй этаж, в спальню.
Принцесса Тигверд легла на кровать.
Я провела руками ото лба беременной до самых пяток. Улыбнулась — все было в порядке. Дотронулась до рук и ног — отеков нет.
— Все хорошо, — сообщила я будущим родителям.
Они выдохнули с облегчением.
— Что-нибудь новое появилось за эти дни? — спросила.
— Вроде ничего, — сказала женщина.
— То есть как это ничего?! Ты же стала есть горчицу, нюхать горчицу. Тосковать по горчице!
— Точно, — рассмеялась Вероника Тигверд. — В первый раз Ричард, вскочил на коня и понесся ночью в ближайший трактир.
— Я просто не вспомнил ни одного ресторана, где можно было бы заказать эту приправу к дешевому пиву, — улыбнулся мужчина.
— А я — плакала! — женщина вытирала слезы от смеха.
— Сначала — потому что горчицы нет в доме. Потом — потому, что я ее принес. А потом — потому, что она — острая. Ела, нюхала и плакала.
— А потом мне было хорошо.
— Вот и славно, — поднялась я.
Мы вышли из комнаты — принц приобнял жену, помогая спуститься с лестницы.
— Мне почему-то кажется, что я запутаюсь в юбках — и упаду с лестницы, — едва слышно пробормотала она.
Когда мы спустились вниз, принцесса отправилась распоряжаться на счет обеда — экономки у них почему-то не было. Я отозвала в сторону принца Тигверда и тихо проговорила:
— Если ваша супруга боится упасть с лестницы, если она повторяет себе это снова и снова, то такая ситуация может быть спроецирована или ее словами. Или ее страхами. Лучше перенести спальню на время беременности на первый этаж. Только без паники. Чтобы не напугать. Словно бы это само собой произошло.
Сын императора очень серьезно выслушал меня. И кивнул.
Вернулась я поздним вечером с мыслью, что эта семья мне нравится, а следующим днем встала еще до зари — идти в лес, за травами.
Пробродила до глубокого вечера. Собрала очень много. Чтобы обработать всю эту добычу в лаборатории, уйдут не одни сутки.
Вернувшись, поужинала тем, что оставила добрая женщина — и сразу заснула.
Следующим днем Ана вытащила меня из подвала. Мелани наябедничала, не иначе!
— Давай, пока горяченькое! — приказала она.
Я вымыла руки и уселась за стол.
— Ты волшебно готовишь! — нахваливала я. — Тебе бы в столицу, ресторацией командовать.
— Ой, да что ты такое говоришь, Рене, — смутилась женщина. — Где мы — и где столица!
— Далеко, конечно, — не стала спорить я, — но готовишь ты вкуснее, чем в лучшей ресторации Роттервика.
— А что это ты там делала?
— Я там ни разу не была, — честно призналась я. — Но пока мы эпидемию останавливали, нас оттуда кормили.
Вот это было не совсем так, но рассказывать жене лесничего о проживании в одном доме с мужчиной, который мне не муж, а начальник — это уж слишком. Нравы на севере суровые.
Дни текли, похожие друг на друга. И я себя уже уговорила, что тогда, вечером на веранде — мне все это померещились. Но однажды…
Я пришла на болота за водяным перцем — исключительно полезная вещь при остановке женских кровотечений — обещала девчонкам-целительницам в столице. Они им в клинике для беременных активно пользуются.
И снова застыл лес. Вздохнули болота, обиженно зашелестели ветки, и зашипело, засвистело, зашептало все живое:
«Тяф-тяф-тяф… Тьвить-тьвить-тьвить…Чой-чой-чой…
По земле, над землей, под землей. Чужой, чужой, чужой…»
11
Быстро нарезав стебли и побросав их в корзинку, стремительным шагом, стараясь не сбиваться на бег, отправилась домой. Чем ближе подходила к дому, тем больше успокаивалась. А посидев возле камина, составила план — как отучить разных незваных незнакомцев меня пугать. На моей земле, за которую я, между прочим, выплачиваю неслабый кредит.
Поднялась очень рано, спустилась к ручью. Умылась у проточной воды — с утра, мягко говоря, ледяной. Это прибавило во мне недовольства по отношению к тем особям, что проникли на мою территорию.
Оделась. Взяла корзинку. И, не торопясь, направилась к речке Гадючке.
Спокойно прошла оврагом и остановилась на высокой стороне, ожидая, что произойдет.
Негромкая, но очень эмоциональная брань в исполнении двух мужских голосов, показалась мне музыкой. Попались, голубчики!
Я быстро спустилась вниз.
Полюбовалась на греющее душу зрелище. Стоят двое мужчин. В черных комбинезонах. Спиной ко мне. Земли под ногами у них не видно — мои гадюки болотные, которым я передала просьбу о помощи, приползли.
— Миледи Агриппа, — раздался спокойный голос. Знакомый, кстати. — Медленно уходите. Здесь опасно.
— Барон Гилмор? — удивилась я. — Вы что — меня преследуете?
— Нет. Я вас охраняю.
— Позвольте спросить — от кого?
— Его величеству виднее. У меня приказ.
Я вздохнула, подошла к змеям поближе. Мысленно обратилась к их королеве с благодарностью. Змеи уползли. Медленно, будто бы и нехотя. Еще бы. Только вошли во вкус, и прервали все веселье!
— Добро пожаловать на мои земли, — недобро сказала я.
— Вы — сумасшедшая? — резко обернулся ко мне второй, судя по гневно-надменному выражению на молодом лице — тоже высокопоставленный. — Мы вас охраняем — по десять часов, в три смены. То по лесу бродим, то к лесникам, то в деревню. То на болото! Вот скажите, какой нормальной девушке в голову придет на болото идти! Тем более — в отпуске! Да мы тут всех комаров уже откормили, а вы… С лисицей беседуете! На нас змей натравливаете!
Гнев вспыхнул в груди. Наши с Чуфи разговоры на закате, это…слишком личное! Зря я попросила гадюк уйти…
— Вас сюда никто не звал! — зарычала я. — К тому же — не надо было меня пугать!
— Вы что — нас заметили? — а теперь в голосе у молодого мужчины была такое изумление, что мне стало смешно.
— Велика хитрость, — сказала я.
— Когда? — быстро спросил меня барон Гилмор.
— Во вторую ночь. Чуфи беспокоилась. Так кому же я обязана подобной заботой? — поинтересовалась я у барона Гилмора.
— Все вопросы к его величеству, — вновь повторил мужчина.
— Мы — вообще не охранники! — его молодой напарник был сильно раздражен. — Мы — розыскники. А занимаемся…непонятно чем!
С учетом того, что молодой человек оказался виконтом Крайомом — выпускником военной академии двухлетней давности — однокашником принца Брэндона, между прочим — то справедливость его негодования по поводу гуляния по лесу вслед за сумасшедшей целительницей нашла отклик даже в моем сердце.
— Так отправьтесь к его величеству и выскажите свои претензии, — с надеждой посмотрела я на молодого человека. — И вас отправят заниматься розыском, и я останусь в своем лесу одна.
Тут я первый раз услышала, как смеется барон Гилмор. Искренне. Весело. Запрокинув голову в небо. Как…вполне обычный, нормальный человек.
Виконт Крайом посмотрел на него обиженно. Я — довольно. Смех же продлевает жизнь. Снимает стресс и усталость.
— Простите, — попытался взять себя в руки генерал, барон — и вообще высокопоставленное военное начальство. Но не выдержал — и снова захохотал. — Я представил себе лицо его величества. Или — вашего, Крайом, батюшки. Вы — оспариваете приказ…
И снова хохот.
Мы переглянулись с виконтом.
— Так, — приняла решение я. — Раз от вас никуда не денешься, то надо подумать, где вас разместить. И покормить, наверное, надо.
Спустя некоторое время все устроилось. Виконт был отослан в деревню к Ане, договариваться о том, что у меня будет столоваться много народу.
— Только придумайте, что вы тут делаете, — попросила я его. — Чтобы и меня не компрометировать, и панику не наводить.
Молодой человек окинул меня недовольным взглядом — и удалился.
А я приступила к допросу барона Гилмора:
— Так что вы здесь делаете?
— Как я уже сказал, миледи, вас охраняем, — спокойно отвечал мне барон, милорд, герой войны, личный друг принца Тигверда. И генерал имперских вооруженных сил, между прочим.
Мы сидели на веранде. Я пила кисель из бервалета — как раз вчера Ана сварила его для меня из старых запасов. Мое гостеприимство дошло до того, что я решила поделиться с непрошеным-незванным военным, но он, кинув брезгливый взгляд на кувшин с сине-черным напитком, отказался. Так ему и надо. Я заварила барону чай и сделала бутерброд.