Сколько я была без сознания? Неизвестно. Кто-то сунул под нос пузырек с нюхательной солью. Я чихнула — и отшатнулась назад. Потерла нос. Всегда не любила эту гадость. Отвратительно пахнет.
— Рене, вы лишились чувств на церемонии, — недовольно сказала миледи Брайс.
Прекрасно! Я у своей собственной родной бабушки, провались она в Пустоту вместе с дедулей!
— Какой еще церемонии? — попыталась привстать.
Спальня. Кровать. Шелковые белые простыни, огромный балдахин. Голубой бархат, золотая бахрома, огромные, тяжелые кисти в тон. Какая…безвкусица!
На мне — прозрачная ночная сорочка с огромным круглым вырезом. При попытке сесть оголились плечи. Попыталась поправить. Руки слушались плохо. В голове гудело, в горле пересохло…
— Девочка моя, — бабушка постаралась сделать нал собой усилие и поговорить со мной приветливо — получалось у нее плохо. — Поздравляю. Ты сегодня вышла замуж.
— Сегодня я должна была принимать зачет у должников — но никак не выходить замуж.
Об ужине с милордом Швангау я умолчала. Как и о запланированном визите к супруге сына императора.
— Почему она помнит? — громко и недовольно спросила у кого-то миледи Брайс.
— Прости, дорогая, — в спальню заглянул, но не стал заходить ее супруг. — Что-то, наверное, пошло не так.
— Все пошло не так! — возмутилась я. — Где я? Что со мной? Это что — похищение? Я требую, чтобы мне немедленно вернули мою одежду и отпустили. Иначе будете отвечать перед законом! Один раз я уже обращалась к императорскому суду. Обращусь и второй. Так что не советую…
— Да кому ты нужна, чтобы из-за тебя перед кем-то отвечать, — отмахнулась миледи Брайс. — Кто ты такая?
— Баронесса, — честно ответила я. — Его величество пожаловал меня титулом.
— Вздор! — был мне ответ.
Дружно, хором, искренне. Даже не сговариваясь. Какая крепкая у меня семья! Как они понимают друг друга, как единодушны во мнениях…
Где же Чуфи? Пора уже кого-нибудь укусить.
— Рене, — вроде даже мягко продолжила миледи Брайс. — Я понимаю, ты очень страдаешь из-за падения своей матери и пытаешься фантазировать, чтобы хоть в мечтах приблизится к нашему кругу. Но ты должна понимать — ты всего лишь дочь человека без роду без племени…
— Не смейте, — прошипела я.
— В тебе есть гордость — и это даже не плохо. Но ты должна научиться вести себя прилично, чтобы хотя бы попытаться соответствовать нашему дорогому Максимилиану.
— Какому еще Максимилиану?
— Вашему супругу.
— Как это — супругу? — холод прошел по позвоночнику.
— Законному! — раздался веселый голос.
Я узнала молодого человека, который подошел ко мне на улице.
— Вы — сумасшедшие? — обвела я взглядом всех троих.
— Нет, — отрезала миледи Брайс. — Мы-то как раз нормальные. Это ты с твоей матерью — позор рода. Но теперь у тебя есть возможность раскаяться в своем распутстве и стать хорошей женой нашему приемному сыну. К сожалению, в нем нет нашей крови — крови рода Брайсов. И, к сожалению, наша кровь есть в тебе. Мы приняли решение объединить вас, чтобы в ваших детях — наших внуках — она была.
— Это — незаконно! Это — преступление! Выпустите меня немедленно!
Но меня не услышали.
— Я думаю, нам пора оставить детей наедине, — сказал милорд Брайс.
— Это бред какой-то, — тихо сказала я. Попутно призывая силы целительницы, чтобы организовать расстройство желудка присутствующим.
Сила молчала.
— Сил у тебя было, конечно, не много, — правильно понял меня…как там его…Максимилиан. — Но я их забрал.
Он вежливо распахнул дверь перед своими приемными родителями. Потом обернулся.
В кровати меня уже не было. Подхватив вазу с прикроватного столика и вытряхнув из нее цветы, забилась в угол.
— Что же вы, жена моя, — стал приближаться ко мне маг. — Разве так приветствуют своего мужа? Какая невоспитанность! Придется вас наказать.
— Прочь! — зарычала я, не делая, впрочем, резких движений — если и есть шанс его ударить, то только один.
— Если бы не требование родителей — я бы к тебе и не приблизился. Так что смирись. Родишь ребенка. Тогда и разъедемся. Делай, что хочешь. Хотя… без своих способностей ты уже никому не будешь нужна.
Он набросился неожиданно. Все это время Максимилиан отвлекал меня разговором, и у него получилось. Я попыталась ударить, но мужчина увернулся. Несмотря на то, что физическая форма не впечатляла, у него была хорошая реакция. И злость. Он был готов меня разорвать! Но…за что?!
Ваза выскользнула из рук прежде, чем я поняла, что он уже тащит к кровати. К сожалению, ногти я стригла под корень — привычка человека, занимающегося целительством. Поэтому хоть и впивалась пальцами изо всех сил во все места, до каких могла дотянуться, эффекта это не производило никакого.
Я царапалась и кусалась, визжала и отбивалась. В какой-то момент ему надоело — и он хлестнул меня по лицу наотмашь, в полную силу.
Пришла я в себя уже на кровати, лицом вниз. Он навалился сверху. Я почувствовала, как ползет по телу вверх ткань рубашки.
— Ну, давай, моя девочка, приходи в себя! — приказал он.
Я почувствовала в его голосе улыбку, и от этого тошнота подползла к горлу.
— Я хочу, чтобы ты чувствовала…
Я закричала, срывая голос.
26
Словно в ответ я услышала надрывное протяжное рычание, в котором не было ничего человеческого. На меня перестали наваливаться. Я одернула одежду — спрыгнула с кровати — и, не смея обернуться, забилась в угол, сжавшись в комок.
Не знаю, сколько времени я так просидела. С минуту, наверное, но мне она показалась вечностью. Тело знобило, ладони стали мокрыми и липкими от пота, в голове звенело…
— Моран, не убивайте его. Ваше право, конечно, но… Вы его на клочки порвете — разбирайся потом. Конечно, мы все уладим. Но …вы же понимаете — дел в Империи и так невпроворот! И куда более важных.
И вновь дикое рычание в ответ.
— Поймите, для него все кончится слишком быстро. Мгновение — и все. Он даже боли толком не почувствует! А это не правильно. Ну, подумайте сами. Ведь несправедливо же! Вот пятнадцать-двадцать лет рудников для начала — это дело.
Я уже слышала этот басистый голос — он мне был знаком. Но я не могла сообразить, кому он принадлежит. А поднять голову — и посмотреть…
Нет. Не могу…
— Как вы посмели ворваться в мои покои? — начал было Максимилиан, но тут же захрипел. Видимо, от боли.
— Раймон, соизмеряйте силу, — снова приказал… я узнала принца Тигверда!
— Раймон, — губы сами собой сложились, повторяя имя.
Я поняла, что нечеловеческий рык, вокруг которого клубились синие, режущие глаза сгустки энергии — это герцог Моран.
Услышав меня, он стремительно подошел ко мне, опустился на колени и обнял. Я вцепилась в него — и разрыдалась.
— Рене, — шептал он, гладя меня по голове, — Рене…
— Отойдите от моей жены! — раздался требовательный голос неугомонного приемного сына милорда Брайса.
— Что? — прошептал придворный маг — и я почувствовала, что Империи грозит опасность.
— Герцог Моран, — я развернула лицо мужчины к себе, стала гладить, шептать. — Я очнулась — мне сказали, что мы поженились. Но этого ведь не может быть, правда? Я…Я ничего не помню. Понимаете? Ничего! Но это неправда! Неправда…
Мне нужно было заглянуть ему в глаза, увидеть там хоть что-то, кроме дикого гнева. Но глаза мага были прикрыты. Как, впрочем, всегда…
Я вдруг поняла, что все. Как бы ни сложилась дальнейшая жизнь — этот мужчина и близко ко мне не подойдет…
Я стала высвобождаться из его объятий.
— Рене, — проговорил он, не открывая глаз и не выпуская меня, — даже если им и удалось провернуть что-то незаконное, я всегда могу жениться на вдове. Не переживай.
Я была так поражена, что даже всхлипывать перестала.
— Как это…на вдове?! — возмутился Максимилиан. — Вы вообще — кто такие?! Вы понимаете, что напали на замок аристократа? Что…Что вы себе позволяете? Я в своем доме! Со своей законной женой!
— Не аристократы и были, — проворчал принц Тигверд. — Однако какое упрямство! И сознание от боли не теряет, и говорить что-то пытается. Энергию и упрямство наших аристократов — да на службу империи!
— Ваше высочество! Разрешите доложить! — раздался голос виконта Крайома.
— Слушаю вас, — кивнул старший сын императора.
— Все люди, находящиеся в замке, арестованы. Слуг поместили отдельно. Люди милорда Брауна их допрашивают. Дворяне же… возмущаются. Говорят, что были приглашены на свадьбу сына милорда Брайса и не понимают причины вопиющего произвола. Грозятся, что будут жаловаться самому императору.
— В замок Олден всех, — распорядился принц Тигверд. — Всегда не любил Западную провинцию — простите, ваша светлость.
И он чуть поклонился в нашу сторону.
— Как миледи Агриппа? — шепотом спросил у принца Тигверда виконт.
— Нормально, — прохрипела.
Молодой Крайом посмотрел на меня. Но не в глаза, а левее. Туда, где саднило и дергало щеку.
— Виконт Крайом, — протянул принц Тигверд. — Ступайте.
— Слушаюсь, мой принц! — злобно отчеканил виконт Крайом.
— Ваше высочество… Ваша светлость… — забормотал Максимилиан.
По-моему, он начал что-то понимать.
— Но… зачем вы здесь? — в голосе послышалась растерянность.
— Вы похитили баронессу Агриппа, — сообщил ему принц Тигверд. — И мы решили выяснить — кто же это у нас в Империи настолько смел или скорее глуп, чтобы похищать личную целительницу принцессы Тигверд и невесту герцога Морана.
Максимилиан побледнел.
— Что же это получается? — тихо проговорила я. — Если бы я не изобрела ту вакцину и не осматривала вашу супругу, то меня можно похищать и насиловать?
Отстранила герцога Морана. Своего…жениха, если верить принцу Тигверду? Нет уж, спасибо. Хватит с меня на сегодня женихов, мужей и свадеб. Поднялась. Штормило, правда, но злость придавала сил.
— Пусть принесут мне одежду, — приказала. Правда, не понятно кому. Не принцу же Тигверду … — Я не желаю оставаться больше в этом месте.