Я задумалась. Средства от похмелья я могла наварить много — были бы травы. Но вот разлить его требовалось именно в глиняные емкости — в других оно быстро портилось.
Вообще вопрос с глиняными кувшинчиками для зелий, деревянными бочонками для меда, красивенькими пузатенькими баночками для варенья, бутылками для самогона — решили сделать их прямоугольными, запоминающимися — был решаемый. Но… очень тяжело решаемый. Если бы я сразу поехала на мануфактуру, которая все это производила — то все было бы иначе. Но… Продавцы ездили ко мне. И как им не пытались объяснить, что это связано с вопросами моей безопасности, но вывод они сделали конкретный. Дела не будет, баловство одно потому что. Поэтому мануфактура упорно не делала то, что им заказали. В конечном итоге, я промаялась так неделю — и взбунтовалась.
— Я немедленно отбываю по делам, — заявила я барону Гилмору. — Терпеть все это безобразие просто невозможно!
— Может, вы и правы… — задумчиво ответил мне военный.
Я уже достаточно хорошо его изучила, чтобы понять — кому-то не поздоровится.
В результате, на мануфактуру был совершен практически налет. Барон объявил учения по освобождению здания, захваченного врагами, на примере одной мануфактуры с непонятливыми хозяевами.
И не так много хрупкой тары перебили военные в сравнении с тем, как стенал хозяин. А то, что им рабочий день сорвали — так они все равно не очень старательно трудились — сужу по себе.
После этого случая у нас с поставщиками был мир и полное взаимопонимание. Банки, бутылки и прочие красоты были нам, наконец, поставлены.
Еще один раз меня выпустили из университета в Южную провинцию. На закупку сахара. Наши задумки требовали его в огромном количестве. До хозяина завода долго не могло дойти, зачем явно знатной даме в сопровождении двух десятков армейских розыскников — несколько тонн сахарного песка.
— Надо, — меланхолично ответил Гилмор.
И больше вопросов не последовало…
Между тем, по Северной провинции, как маленькое торнадо, носилась Мелани. Торгуясь, скупая, договариваясь, забивая наш склад товаром. Ей помогала ее названая сестра, с огромным удовольствием принимающая во всем этом активное участие.
Организовали небольшое производство. Умопомрачительно пахло ягодами — словно и не осень вовсе! Мы варили варенье, Чуфи носилась между выставленными остывать тазами. Разливали варенье по банкам. Мыли Чуфи хвост.
Банки. Варенье. Хвост. Хвост. Банки варенье…
Зелья я варила в своей лаборатории. От похмелья и головной боли. Успокаивающее и укрепляющее. На счет последнего, правда, я сомневалась. И не потому, что оно не действовало. Нет, оно было на редкость эффективным. Например, когда нужно было прийти в себя после тяжелой болезни. Просто это зелье — и рецепт, и ингредиенты — все было южным. Лимоны, особый сорт южного горного меда, ядра грецких орехов. Сок гранатов. А мы собирались открывать магазин с северным уклоном. В результате я посоветовалась с Мелани — она только посмеялась над моими сомнениями. Мед — которым торгует ее приемная семья — тоже по всей империи добывают. Что ж теперь — не торговать им? И я успокоилась.
Еще были вопросы с этикетками. Миледи Вероника обещала помочь с художником, а также сообщила, что к открытию магазина поставит в журнал статью о Северной провинции, людях, которые там живут. И о магазинчике, который вскоре откроется в столице.
Однажды дождливым осенним вечером она пришла ко мне в гости. Да не одна — а с миледи Джулианой Блер — той самой, что всегда была рядом с наследником. И — как я уже знала — даже после разрешения императора Фредерика — отказывалась выходить за него замуж.
— Добрый вечер! — улыбнулась мне принцесса Тигверд. И я в очередной раз поразилась удивительному дару этой женщины — возле нее было светло. И уютно.
— Добрый! — улыбнулась я ей в ответ.
— Миледи Джулианну вы знаете?
— Мы виделись, но представлены не были, — улыбнулась и вторая гостья.
— Да, — согласилась я. — Несколько раз.
— В том числе и на вашей свадьбе, — кивнула она мне.
— Да, — смутилась я. — Подняли всех еще ночью…
— Получилось красиво, — улыбнулась девушка. — Рене…у меня для вас подарок.
Я развернула большой плоский сверток — и ахнула.
На картине были мы с Раймоном — выходящие их храма. Я — смущенная и ошарашенная. Мой муж — с ликующей улыбкой победителя. Чуфи с венком из цветочков на шее…
За нами — мрачный как ночь зев храма Стихий, а на ступени уже падают первые солнечные лучи. Один взгляд на картину — и сразу вспоминаешь, что вопреки всем правилам, наша с Раймоном свадьба была на рассвете…
— Спасибо… — прошептала я. — Это просто… чудо какое-то!
Это была правда. Блики на золотистых жемчужинах, которыми было расшито платье, огнем горящая в рассветных лучах шерстка Чуфи…
— Мне приятно, что вам понравилось, — кивнула художница.
— Понравилось? Это…это не то слово. Вы…Вы так…талантливы!
— Я тоже так считаю. Вы тут такая красивая, — тихонько говорит принцесса Тигверд. — Джулианна, ты не находишь, свадебный наряд преображает любую женщину?
— Если это призыв согласиться с требованием Брэндона выйти за него замуж — то мой ответ не изменится, — хладнокровно ответила художница.
Принцесса Тигверд насупилась, а я — рассмеялась.
Я вытерла слезы. Сделала над собой усилие — отложила картину — будет еще время насмотреться. Поблагодарила женщин. И мы принялись обсуждать вопрос с этикетками.
38
С самого утра шел мелкий дождик. Ничего удивительного — середина октября.
До открытия магазина оставались считанные дни. Мелани собиралась переезжать в столицу — комнаты наверху были готовы принять и ее, и девочек.
Вроде бы все, как всегда… День как день… Я остановилась, посмотрела в серое небо. Оттерла капли дождя с лица.
Соленые…?
Так! Срочно себя занять! Грустные мысли — от безделья! В госпиталь меня не пустят, но лабораторию разблокировали. Пойду туда — хоть зелий от похмелья наварю.
Скрученные, коричневые от сырости лепестки гарбовых деревьев кружатся в лужах. Краем глаза ищу — не мелькнет ли ярко-рыжий хвост, хотя прекрасно знаю, что Чуф спит дома, у камина. Я специально попросила Жанин поддерживать огонь. Пусть рыжему чуду будет тепло и уютно. Вспомнила, как лисица сладко зевнула, провожая хозяйку сонным взглядом. В голове зашелестело:
— И куда ты в такую погоду-то? Что сказал мастер Ирвин? Отдыхать! Останься, а?
Вспомнила — и улыбнулась. Ничего. Все будет хорошо. Наварю зелья, поработаю со змеями, а там… Он вернется.
— Герцогиня Моран! Герцогиня Мо-ран!
Поняла, что кто-то настойчиво зовет, стараясь перекричать ветер.
— Да?
— Вы меня помните?
— Да, конечно…
Архивариус, что искал мне недавно книги, стоял не один, а с молодым человеком, выше него самого раза в два. Худого, долговязого парня с немного грустными голубыми глазами я узнала. Это был Арни Критт, аспирант факультета бытовиков.
— Герцогиня Моран! Скажите, что вы сделали?
— Простите? Я не совсем понимаю…
— Переводчик! Чудесный, великолепно работающий, до того как побывал в ваших, простите, руках, переводчик! Бесценная вещь! Очень, очень полезная разработка! Дипломная работа! Он так безнадежно испорчен, что…
— Простите, герцогиня Моран, — молодой человек перебил библиотекаря. Ему явно было неловко. — Вы не виноваты. Вы… вы просто не могли этого сделать!
— Да? А почему вы в этом так уверены? То есть я, действительно, действовала строго по инструкции. И попробовала-то только один раз. Но… Мне интересно. Какая же на ваш взгляд была использована магия?
— Не стихий, точно.
Мы с аспирантом нахмурились, но библиотекарь так просто сдаваться не собирался:
— Вспомните, герцогиня Моран… Поймите, вас никто не обвиняет! Может быть, вы случайно, по невнимательности…
— Нет, — Критт замотал головой и посмотрел на отца, — Поток магии… Слишком четкий. И направлен был непосредственно на прибор. Но что это за магия — я не знаю.
По спине пробежал холодок. Ветер усилился, тучи сгустились. Прогремел гром. Не сильный, но молния, кажется, сверкнула вдалеке. Или… показалось?
Я вспомнила! В тот день, в библиотеке, рядом со мной был Генри. И больше… никого не было…
Так… Думай, Рене, думай! Вспоминай! На столе лежал переводчик. И книги. Два тома сокращенного издания Древней рукописи тирдов — «Крикни шепотом» и «Лисьего следа тень». Зачем они мне были нужны? Найти то место, где упоминается каменный мох, вытяжку которого удалось вычленить из яда подвергшихся воздействию змей… Генри! Он испортил переводчик, потому что не хотел, чтобы я что-то прочитала. Что-то важное…
Значит, я была права! В рукописях что-то есть. Важное! И без переводчика это не прочесть. Вот только почему Генри… Но это уже не важно. Раз так — от него надо держаться подальше… Тирды! Вот, кто ответит на все мои вопросы. Ирвин рассказывал, что создания эти очень нелюдимы. Но спросить-то можно?
— А у вас есть зарисовки путешественников? Виды Тирдании? — спросила я у библиотекаря.
— Конечно! Но…
— Идемте!
Я бежала, не замечая дождя, который успел превратиться в ливень. Чуфи выскочила неизвестно откуда и понеслась рядом. Мокрые, мы вбежали в основное здание библиотеки. В архивы!
Я не думала о том, каким образом попаду в Тирданию. Где и по каким пещерам буду искать этих нелюдимых целителей… Я просто вдруг поняла, что мне туда надо… Это все равно что… найти, как сделать противоядие!
Мы с Чуф пролистали несколько альбомов. Архивариус с сыном исчезли в подсобных помещениях. Наверное, пошли выпить чаю и согреться, пока сумасшедшая герцогиня удовлетворит свою неуемную любознательность относительно географии иных миров.
— Чифффф… Фырррр… Тяф! Тяф! Тяф!
Лисица крутилась на месте, прыгала вокруг, наконец, устав ждать, вцепилась зубами в подол платья и потащила к выходу. Странно. Она никогда себя так не вела.