— Чуф? Что с тобой?
— Ррррррррр….
Мы вышли. Ливень. Стеной! Дождь лил с такой силой, что на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. Чуфи исчезла, и я шагнула вслед за ней…
Не было пещер. Не было синих гор, как на картинках. Только серый густой туман и холодный промозглый ветер. Дождя тоже не было. Хоть это хорошо… Чуфи отряхнулась, и ее рыжая шерстка снова стала прежней — яркой, пушистой. В этом странном бесцветном месте лисица смотрелась неестественным, слишком жизнерадостным пятном.
Жаль я не могу так отряхнуться. Холодные капли текли по спине, волосы прилипли к лицу, ноги замерзли так, что я их просто не чувствовала. Ладно, не страшно. Сварю зелье от простуды. И…
И все-таки я погорячилась. Надо было попросить о помощи. Кого-нибудь. Гилмора, например.
— Фрррр?! — обернулась Чуфи. Дескать — давай вернемся. И…
— Да… Чтобы меня заперли, даже не выслушав.
— Ффффу…
Лиса кивнула. С имперским розыскником, ныне исполняющим обязанности ректора университета, она была знакома. И прекрасно понимала, что после нашего побега так оно и будет. Нет. Отступать нельзя.
Надо найти ответы на вопросы. В конце концов, до сегодняшнего дня моя самодеятельность приносила всем скорее пользу, чем вред. А нет, так пускай наказывают. Куда там они всех отправляют? В замок Олден? Ну, что ж… Познакомлюсь наконец с замечательным комендантом и его женой. Все так тепло о них рассказывают… Милейшие люди, судя по всему…
Так я себя подбадривала, пока шла к замку. К какому замку? Ах да. Замок…
Замок таял в тумане огромным серым чудовищем. Идти к нему было страшно. Но другого выхода не было.
Я старалась не терять из виду рыжее пятнышко, что в таком густом тумане было не просто. Что же произошло? Чуф выстроила портал. Но…куда? Это явно не Тирдания. Почему лисица привела меня сюда?
Зверек уверенно бежал впереди. Значит, знает зачем. Я задумалась. Вспомнила, как однажды, еще до поступления в университет, забрела в лес — искала золотник. Настойкой этого растения протирают шкафы, чтобы не завелись точильники — крошечные жучки, что превращают ткань и бумагу в пыль. Там, в тени деревьев, нашла лисенка с переломанным позвоночником. Принесла домой. Вылечила. Выходила. С тех пор Чуф со мной. В детстве это был…обычный дикий зверек. Грыз мебель. Ел курицу. А потом как-то… Превратился в человека. Друга. Когда я начала слышать ее мысли? Не помню…
— Потом вспомнишь… Сейчас будь добра, мысли услышь!
— Чуф?
— Фырррррррррр… Тяф! Тяф-тяф!
— Что? Ты…Чуф, ты в своем уме? Я ж не лисица! Я не полезу…Туда…
Мы стояли довольно далеко от замка, хотя отсюда он был виден уже лучше. Страшный. Мрачный. Неприветливый… Идти туда не хотелось. Еще меньше хотелось лезть в узкую нору, перед которой остановилась лисица. Может, это просто инстинкт? Лисы живут в норах…
— По-другому в замок не попасть. Хочешь вернуться? — прошелестело в голове.
Я посмотрела в изумрудные глаза. В них была решимость. И какая-то боль. Эта боль появилась недавно. Уже дня три как Чуфи перестала исчезать по ночам. Все время была рядом. Я связывала это с плохой погодой и слабостью Жаннин, балующую ее куриными ножками. А может, дело не в этом? Надо идти.
— Фырррррррррр…
И мы нырнули в темную, плохо пахнущую нору. Ползти пришлось недолго — скоро лаз расширился, можно было уже передвигаться, согнувшись, а когда дошли до лестницы, ведущей вниз, и вовсе выпрямиться во весь рост.
Темно. Хорошо, что Чуфи видит в темноте. Наконец мы вышли к небольшой двери, за которой горели факелы. Отсветы огня были хорошо видны сквозь маленькое окошко с железными прутьями. Как… В камере. А может это и есть…
Стало страшно. Надо, наверное, открыть эту дверцу. А вдруг там…кто-то есть?
— Открывай! Там нет людей. Я не чувствую…
Чуфи от нетерпения стала рыть лапками землю. Ну хорошо, хорошо. Пошли…
Никого, и правда, не было. Никого из людей. В камерах по обе стороны узкого каменного коридора томились… лисицы! Но не такие, как Чуфи. Звери были серые, худые. В железных ошейниках шипами внутрь. Запекшаяся кровь. Серебряные обручи на лапах… Этот же сплав используется в кандалах, блокирующих магию, вспомнила я курс по судебному целительству. Зачем блокировать магию… лисицам?
— А ты, и правда, не понимаешь?
Взгляд Чуфи на мгновение стал настолько человеческим, что… Это, видимо, от недостатка кислорода. Здесь душно. У меня галлюцинации…
Вдруг узники заметались! Они стали рычать, выть, тяфкать, бросаться на железные прутья, разбивая морды и лапы в кровь… Что? Что случилось? И тут я поняла, что. Они увидели…меня.
— Тихо…Тихо, милые. Кто же вас так? Что случилось?
Тринадцать потрепанных животных. Каждый зверь — в одиночной камере. Один, самый крупный — с ярко-синими глазами…
Холод сковал позвоночник, сердце сжалось. Раймон?!
— Что за шум? — голос показался знакомым…
Я отступила в тень.
— Тихо! Заткнитесь!
Фигура застыла напротив камеры, где сидел синеглазый. Зверь взвыл, отлетел к стене. Стук железного ошейника о камень…
Все стихло. Я стояла, боясь пошевелиться. Чуфи куда-то исчезла. Чья-то сильная рука схватила за плечо, я закричала…
…
Боль в голове. Запястья…чем-то стянуты. И голос. Голос… Генри Бриггса:
— Ну, здравствуй, Рене. Как тебе мой мир? — спросил преподаватель истории столичного университета. Был он похож, и не похож на себя прежнего. Стал рыжим, как…Тирд?!
— Это… Тирдания? — горло саднило, видимо, от крика.
Он отрицательно покачал головой:
— Нет. На родину как-то не тянет. Там упорядоченно. Слишком правильно. И слишком… скучно. Эта вечная патетика, что надо врачевать не только тела людей, но и их души!
Мысли лениво шевелились в голове, причиняя боль. В какой-то момент я поняла, что вся эта история связана с миром нелюдимых целителей. Но то, что скромный Генри окажется тирданцем, да еще и будет стоять во главе заговора против империи. Это… абсурд!
Хорошо, что Чуфи успела сбежать. Может, приведет помощь?
— Нет. — Словно прочитав мои мысли (а может, так оно и было) отрезал маг. — Замок зачарован. Он никого не выпустит. Твоя лисица будет здесь скитаться вечно. Если, конечно, не надоест мне…
И, покачав головой, добавил:
— Надо было давно от нее избавиться. Столько планов отправились в Пустоту из-за рыжей лисички. Даже двух!
И с такой нежностью посмотрел на меня…
Я вздрогнула.
— Не переживай, Рене. На тебя у меня планы. А твоей лисице и подавно ничего не грозит. Я не могу вас убить. Считайте это моей слабостью!
Я выдохнула.
— Хотя, признаться, твоя рыжая бестия — это что-то! — мужчина зло улыбнулся. — Чуфи необычна даже для фамильяров тирдов. Они очень умны. Сообразительны. И бесконечно преданы. Вот только…откуда она у тебя? Ты ведь не знаешь о том, что тирданка?
— Что?! Я? Но…
— Силы тирдов в тебе много, но ты ей совершенно не обучена. Так откуда у тебя фамильяр? Вот только не надо мне рассказывать сказки о том, что в детстве ты нашла маленького лисенка и выходила его…
— Ты — тирд? Тирд — целитель?!
Он помрачнел:
— Я — не самый хороший представитель своего племени. Мне всегда были скучны их правила. Я рано ушел из дома… И, наверное, если бы не империя Тигвердов, нашел бы себя в чем-нибудь другом.
— То есть — изумрудные клещи… Змеи… — твоих рук дело?!
— Да. Хорошо получилось.
Он снова улыбнулся. Какая…злая улыбка! Когда-то она казалась такой светлой, искренней. Стихии… Неужели я любила этого человека?!
Я вспомнила лица вдов на императорском приеме. Синие отеки на ногах у детей…
— Не понимаю! — вырвалось у меня.
— Вы, имперцы, странные люди.
Только сейчас я начала осознавать, где нахожусь. Наверное, там, в подземелье, я потеряла сознание, и Генри перенес меня в замок. Мрачная, богато обставленная гостиная. Узкие окна-бойницы, забранные яркими красно-синими стеклами. Неудобные — даже на вид — тяжелые дубовые стулья.
Хоть бы подушечку подложил…
Огромный, будто распахнутая пасть дракона, камин. Казалось, сейчас я увижу во всполохах пламени алый язык, плотоядно облизывающий стены. Огонь за решеткой гудел ровно. Гулко. Торжественно.
В голосе Бриггса не было угрозы, гнева или ярости. Только удовлетворение от хорошо проделанной работы. Тирд продолжал говорить, отвернувшись к стене.
— Почему-то вы считаете, что только вы имеете право на месть. Только вы имеете право на жизнь. А если с этим кто-то не согласен — является славная команда под предводительством вашего супруга. Надеюсь, вы знаете, кто занял место главного имперского палача после того, как бастард императора решил стать счастливым семьянином?
Я молчала.
— Раймон — талантливый разведчик. Я бы даже сказал — гениальный. Представьте, во всех мирах, где он успел поработать на императора Тигверда — он везде — свой. И даже если я приду и принесу неопровержимые доказательства… Мне, скорее всего, просто-напросто не поверят.
Он вскочил.
— Герцог Моран координирует зачистки. Именно он решает — кому жить, а кому умирать. И — заметим — это не только взрослые. Но и дети. Вам же известна традиция императоров приговаривать неугодных семьями? Вы знаете, что вырезают всех?
Я закрыла глаза. Если бы не связанные руки, закрыла бы уши, чтобы не слышать…
Зверства порождают зверства… Кто прав? Кто виноват? Всегда страдают дети… Ни в чем не повинные.
Маг чеканил слова, и они тонули в пасти камина-дракона, болью взрываясь в голове.
— Его младший брат, Эдвард и офицеры под его командованием — лишь исполнители. Решает все герцог Моран, милорд Швангау. Вот за кого вы вышли замуж!
Я по-прежнему молчала. Можно было, конечно, сказать, что я могла бы выйти замуж на него, за Генри Бриггса, учителя истории… И картина была бы та же самая — убийца. Но я молчала. Отчасти потому, что боялась за свою жизнь, отчасти потому, что это было уже не важно…
— Вы хоть понимаете, сколько человек желают смерти вашему супругу?