— Ле-ес…
Склонившийся над посудой Райно оглянулся — быстрым движением, как оглядывается застигнутый над кражей сосиски кот. — Да, мэм?
— Прости…те, но у меня не получается называть тебя на "вы", — сказала Дэй совсем не то, что собиралась, — ты точно наелся?
Лес мотнул челкой в знак согласия.
— Я же ещё не взрослый, — пояснил он. — У нас не положено обращаться к взрослому на "ты", если нет статуса.
— Вот оно что… — раздумчиво протянула женщина, — так ты наелся или нет?
— Наелся, — подтвердил Лес, громыхая тарелками. — Вы прекрасно готовите, спасибо.
— Тебе спасибо, — улыбнулась Дэй, и снова легонько коснулась макушки мальчишки, ей показалось, что его волосы пахнут травами, — а если не военная тайна, над чем ты так… — она запнулась в поисках подходящего слова, — интенсивно размышляешь?
Лес словно стал меньше под её рукой.
— Так заметно, да? — смущённо спросил он. — Вечно я забываюсь… Я думал, почему вы так по-разному относитесь ко мне.
— В смысле "вы"? Люди? — переспросила Дэй и чуть сдвинула брови, отчего между ними образовалась морщинка.
— Нет, — Лес начал загружать тарелки в моечную машину. — Вы — экипаж этого корабля. Капитан… чуть не постоянно держит руку на кобуре, но согласился дать мне работу. Штурман — будто меня тут вообще нет. Вы, женщины, наоборот, как с равным…
Дэй рассмеялась, смех был мягким и каким-то ласковым:
— Лес, солнце ты моё незаходящее, я в экипаж попала ещё позже тебя — поэтому про остальных ничего сказать не могу… И капитан, и штурман люди суровые и, похоже много чего нехорошего повидали на своём веку, наверное, оттуда всё и идёт. И опаска в том числе. Наверное, они видят тебя не так, как женщины, и не так, как я, — Дэй вздохнула, — ты уж прости, но я вижу не самого счастливого мальчишку в этой Вселенной, которого так и хочется обогреть и накормить, — она улыбнулась. — Мои близнецы будут постарше тебя, — голос едва заметно дрогнул. но женщина быстро справилась с собой, — а дети должны быть счастливы… А ещё… ты мне напоминаешь мальчишек, с которыми я вместе росла в интернате. Видишь, как много всего. И это только у меня.
— В интернате? — Лес взглянул на нее с любопытством и опустил крышку заполненной машины. — Наверное, надо сказать, что я сочувствую. Если у вас в интернате хотя бы наполовину такая же скука смертная, как у нас…
Женщина кивнула
— Ещё какая. Хотя… в корпоративном интернате была большая библиотека, и меня оттуда не гнали.
— Библиотека… — Лес вздохнул. — Библиотека — это всегда интересно. Хайлан говорил, что много знает о разных народах, я надеялся с ним поговорить. Но он даже на обед не вышел.
— Наверное, он не слишком хорошо себя чувствует, нужно просто подождать, — и улыбка снова тронула губы Дэй, а потом она спросила: — Прости, если это больно, то можешь не отвечать, но я всё-таки спрошу, — женщина набрала воздуха в грудь. — А как ты попал в интернат?
— Да так же, как все, — Лес пожал плечами и загремел вилками. — Исполнилось восемь, семейные традиции и историю выучил дома, пора учиться традициям и устоям общества… Ну, и всякому другому тоже… Пора.
То, как просто и буднично мальчик произнёс эти слова, заставили Дэй похолодеть. В восемь лет! Это же совсем маленький ребёнок… И в интернат! Она попала в эти стены в 12, и то пяти лет хватило, чтобы понять, чего она больше всего не хочет для своих детей. В левой стороне груди больно заныло, а на глаза навернулись слёзы. Боль была так сильна, что женщина вынужденно села на ближайший стул.
— У вас так принято? — стараясь не измениться в лице, спросила она.
— Ну да, — Лес принялся вытирать столовые приборы. — Мы… У нас очень многое основано на традициях. Пока мы жили замкнуто, всё было мягче. Но когда появились контакты с внешним миром, старшие решили, что это необходимо для сохранения нашей культуры. Поэтому восемь лет дети дома, потом восемь лет в интернате. У нас он называется по-другому, но суть похожая. Восемь лет после него — обучение выбранной профессии. А потом работа, пока не сможешь добиться в ней таких высот, чтобы получить статус взрослого.
— Вот как, — протянула Дэй, стараясь дышать медленно, чтобы не было так больно, — и все родители спокойно отдают в интернат детей? — задушив подступающий вопль, очень ровным голосом спросила женщина.
— Не знаю, — негромко отозвался после паузы Лес. — Мама плакала. Она старалась, чтобы никто не видел, но у нее веки были красные. А у других… Понимаешь, мы не спрашивали друг у друга о таких вещах. О семьях. То есть, конечно, все знали, хотя бы по фамилии, кто из какого рода. Но там, в корпусе, все были в равном положении. И если бы я начал спрашивать у кого-то про его родителей… Ну, со мной начали бы проводить воспитательные беседы. У меня от них вечно зубы ныли.
Закусив губу, женщина тяжело поднялась со стула, и силой притянула мальчишку к себе, обняла и уткнулась носом ему в макушку. Говорить она не могла, только слёзы катились из её глаз.
Лес замер, как накрытый ладонью птенец. Ух, что бы с ним сделали в том же корпусе, если бы узнали, что он довел до слёз взрослую женщину… Но она его обнимала, и это сбивало с толка. Райно неловко, враз утратив отточенную пластику движений, положил на стол вилку, несколько секунд помедлил, и так же неловко попытался обнять Дэй.
— Я вас расстроил? Простите…
— Ну что ты, малыш, — тихим шёпотом ответила она, — ты меня не расстроил. Я всегда была плаксой, — улыбка была тёплой, словно луч солнца в пасмурный день, — и меня никто не обижал в интернате только потому, что мне покровительствовали старшие мальчишки, ведь я всегда была готова помочь с заданиями. Так что никто не мешал мне плакать сколько душе угодно. С тех пор я немножко выросла, но плаксой осталась, — на миг она стала той самой тринадцатилетней девчонкой с покрасневшими от книг и слёз глазами, а потом вновь вернулась большая полная женщина с мягкой улыбкой.
— Всё нормально, малыш, — и она звонко поцеловала Леса в макушку и разжала объятия.
Райно задержал ее на несколько секунд, прежде чем слегка боднуть лбом в плечо, отпустить и вернуться к посуде.
— В общем, сразу после выпуска я сбежал, — сказал он, раскладывая по отделениям приборы. — Как только получил удостоверение личности.
— А ты смелый! — в голосе женщины сквозило уважение, — я не рискнула. Хотя и хотелось. А потом?
— Я не смелый, просто не хочу тратить еще шестнадцать лет на то, чтобы мне позволили получить статус, — Лес тряхнул челкой. — Здесь можно научиться чему-то, чему не учат у нас. Новое знание, новые умения — это статус. Так что я, увы, просто ищу лёгких путей.
Дэй вытащила из кармана брюк салфетку и вытерла глаза. Учёный в ней снова поднял голову
— А как подтверждается статус? — спросила она.
— Зависит от того, кто на него претендует, — Лес закончил с посудой, оседлал табурет напротив Дэй. — Если тот, кто получил и освоил профессию на родине, ему нужно будет показать, что он добился больших успехов и может уже учить других. Он взрослый. Если тот, кто ушел во внешний мир — ему нужно будет доказать, что полученное им знание принесёт пользу обществу. Если его достижение признают необходимым, то он тоже получит статус. У женщин немного иначе. Если она здорова, умеет обращаться с детьми, вести дом, то через восемь лет после выпуска из корпуса она считается взрослой и может вступать в брак.
— А ты очень хочешь вернуться? — невпопад спросила Дэй.
На этот раз Райно ответил не сразу.
— Не знаю, — сказал он наконец. — Здесь столько возможностей… И не надо добиваться статуса, чтобы получить право на семью. И никого не заставляют жить по древним кодексам. Но… Однажды мне придётся это сделать. Хорошо бы к тому времени успеть узнать достаточно.
Дэй что-то очень не понравилось в его словах, и она очень тихо задала свой вопрос:
— Однажды придётся… Для чего?
— Я единственный наследник, — Лес смотрел сквозь пряди русых волос. — Есть такая штука — долг перед родом.
Успевшая навоображать себе невесть чего Дэй облегчённо выдохнула.
— Пусть Великая Мать пошлёт твоим родителям долгую жизнь, малыш, — и она погладила удивительного мальчишку по руке, — извини, что-то я устала сегодня — проводишь до каюты? — договаривать, что в его присутствии ей есть чем дышать, женщина не стала.
Времени оставалось не мало, а очень мало. Уяснив, что собирался сделать с Мухой Рик, штурман отправился искать Дэй. В коридоре он наткнулся на выходящего из её каюты Леса.
— Она отдыхает, — Райно исподлобья смотрел на Ника.
— Это срочно, — нетерпеливо отозвался штурман. Проснувшееся прошлое властно требовало убрать с дороги помеху.
— Что может быть настолько срочным? — Лес и не подумал убраться с дороги.
Ник вздохнул. Рик взял мальчишку в экипаж, с этим приходилось считаться.
— Мне нужно проинструктировать её, — пояснил он. — Наемников, которых мы взяли на борту, придется освободить. Это сделает она.
Лес набычился.
— Почему она?
— У меня нет времени, — Ник повел плечом. — Отойди.
— Через мой труп, — предупредил Лес.
Ник положил ладонь на кобуру.
Глава 115
Шер, открывая контейнеры с медикаментами, почувствовала себя человеком, которому в руки попал клад, и он перебирает драгоценные кристаллы, любуясь их гранями… Ей хотелось взять с собой наверх и то, и другое, и пятое… И ещё могут пригодиться эти инъекции, а вот без этих растворов никак нельзя… В итоге накопилось на пару объемных коробок. "Хаа-атт, — простонала она, вспомнив, что гравитележку она благополучно забыла. — Блондинка! — ругнуть себя было за что. — О чем ты только думала?!"
Впрочем, вопрос был риторический, а возвращаться не хотелось. В конце концов, она женщина, или где? Да и упаковки были не так тяжелы, как громоздки. Выглядывая из-за коробок, чтобы не навернуться, Шер добралась до лифта. Она ещё успела подумать, что превращает их с Ником жилище в филиал медотсека, и тут… Дверь лифта открылась на средней палубе, ударив её сгустившимся ощущением напряженности и угрозы. Ник и Лес… Это была боевая стойка и рука Ника…