А ведь ощущать их радость было приятно. Эти эмоции были тёплыми. Густыми, и в её восприятии отливали золотом. Как струйки расплавленного мёда.
Сладко. Притягательно. В них хотелось погрузиться, сделать их собственными.
Опасно.
В таких эмоциях можно было завязнуть, застрять как мошка в янтаре. Потерять собственную силу, остроту, саму себя.
Ещё хуже, чем ей было сейчас.
Так что Айрен просто отстранённо размышляла. Голова у неё всё ещё побаливала. И немного мутило, но мозги наконец-то начали работать. Вяло ещё. Слишком вяло по сравнению с привычным ритмом. Ну уже лучше, чем ничего.
«Нда, Солнышко, — думалось ей, — головушку надо определенно беречь. А то на следующий раз может оказать что беречь уже просто нечего».
Ей почему-то думалось, что так сильно её прежде не били. Били раньше — это точно. Боль в памяти всплывала яркими пятнами. Драки, драки, снова драки. Много. Дуэли, которые выигрывались. И те, что проигрывались. Ничего конкретного — просто вспышки видений. Алые вспышки мечей. Выстрелы. Кулаки и когти.
Она задумчиво посмотрела на свои руки. Спиленные когти нервировали. Но это можно было игнорировать. А вот сетка шрамов, покрывающих руки от запястья до локтя, вызывали вопросы. Эти следы походили на те, что оставил бы подросток, угрожающий самоубийством, или зацикленный на причинении себе боли. Но себя в такой роли фалиенка представить не могла. Она знала — боль ей не нравится. И суицидных наклонностей у себя представить тоже не могла. Выживших суицидников в среде тёмных вообще сложно представить. Жить всегда хотелось слишком сильно. В памяти неожиданно возникла ещё одна яркая картинка. Жидкость, выпитая залпом. Цвета крови. И на вкус как кровь. Пробивающая, как удар тока, и заполняющая всё тело силой. Ощущение собственных срастающихся костей — больно. Но быстро.
И всё — буквально несколько мгновений воспоминаний. И никаких ответов, что же это такое было.
Хотя, пожалуй, это можно было считать за объяснение её желания научиться исцелению.
Не научиться. А вспомнить. Она это умела. Вот только как? И это всё точно было связано со шрамами на руках.
Ладно. Это вспомнится. Всё вспомнится со временем.
Айрен улыбнулась, отклеиваясь от стенки и подходя ближе к Дэй.
— Примите мои поздравления, мэм, это воистину прекрасное событие.
Кореллианка всхлипнула ещё раз и порывисто обняла её. Так, что жалобно заныли рёбра. Потом спохватилась, выпустила из объятий фалиенку, и поспешно подвинула ей стул.
— Спасибо. Вы садитесь, садитесь…
Выражение лёгкого шока на лице Айрен точно бы не ускользнуло он более внимательного наблюдателя. Но тут таких не было. К счастью.
Просто — незнакомый человек, который испытывает настолько позитивные чувства, что даже ей перепало? Она даже невольно напряглась — это объятие было похоже на нападение. Только вот не пахло оно агрессией. И по-другому тоже ощущалось исключительно как бьющая через край радость. И грусть. И снова радость. Бешеный коктейль чужих эмоций и запахов.
И никакой агрессии злости или мрачного торжества. Удивительно.
Совершенно новое, непонятное ощущение. Кажется, к этому ко всему еще надо будет привыкать.
Палуба. Слайд-двери, сходящиеся и расходящиеся снова и снова…
Док ничего не замечала. Даже черепоголового Склива, кажется, опять втихую скачивающего что-то из местной голосети, не окликнула. На секунду она припала лбом к холодной переборке. Тут, в медотсеке, можно дать себе передышку и не следить за лицом, не прятать грусти. Это же только на Гаталенте слёзы на лице являются добродетелью. А на большей части Империи — слабостью. И офицеры не плачут, даже если им очень грустно.
Дэй улетает, и она, Шер, очень рада за сестру, очень. Такое событие в их женской жизни — счастье. И она будет в безопасности, в тёплом кругу семьи, её ждут, для неё там в ночи светит окно, там любовь, там малышка… И там трава, деревья, дождь…Не то что мёртвая планета, несущаяся куда-то в холод Космоса. Всё так, всё так… Но ей-то как примириться с тем, что на "Случае" кореллианки уже не будет?! Что кончились их домашние посиделки, разговоры за кафом, её тепло…
Шер щедро налила лекарство, не считая капель и залпом выпила. И накапала в другой бокал.
Дверь скользнула в сторону, пропуская летанку. Вэйми прижимала к груди деку и смотрела большими круглыми глазами на Дэй. Ей было очень не по себе из-за того, что кореллианка так неожиданно покидает их, но ведь повод был таким радостным…
Может быть, когда-то и у неё появится кто-то настолько дорогой, что ради него можно отвернуться от целой Вселенной?
— Дэй, я нашла подходящий рейс. Правда, это не пассажирский корабль, а фрахтовик, но пилот согласен подвезти тебя вообще бесплатно, если ты будешь ему готовить. Он, оказывается, знает кого-то из ребят, которые были с нами на Флорне, и… В общем, про твою стряпню уже ходят легенды.
— Ох…
Дэй покраснела.
— И как скоро эта попутка?
— Через час, — Вэйми улыбнулась. — Но он согласен подождать, если нужно.
"Духи Уматэ, уже?!"
Док замерла в дверях с бокалом эликсира Дарасум-котэ, который предательски дрогнул в её пальцах. Так скоро! Это невозможно… Но, сделав усилие, она взяла себя в руки и поднесла лекарство кореллианке.
— Выпей, солнышко моё… Волнения радостные, но собираться лучше спокойно. И уже прямо сейчас. Но вместе мы уложимся в час, не тревожься. Ну, пей, сестрёнка, и побежали? — мягко улыбнулась Шер.
Ничего, ничего… Они ещё встретятся. Наверное…
Дэй кивнула, опрокидывая напиток в горло, словно это был спирт. Отчаянно хотелось напиться вдрызг, чтобы исчезло это разрывающее пополам чувство, но…
Нельзя. Потом, когда-нибудь, когда всё устаканится, и они вернутся и прилетят к ней на Кореллию…
— Ведь прилетите? — спросила она вдруг, продолжая свои мысли вслух. — Вы же прилетите ко мне?
И Шер стало пронзительно ясно, что те же тревоги терзают её подругу: что они разбегутся сейчас, разлетятся в разные стороны — и всё…
И всё?!
— Прилетим, конечно, Дэй! — торопливо заверила ее Шер, отчаянно пытаясь не допустить в сердце холодка сомнения. Да, они прилетят. Уж она-то точно… Ну, конечно!
«Куута веломин», — горько напомнило ей подсознание.
«Есть только сегодня».
Война, Галактика, кучка изгоев… Стропила дрожат под напором жизни. Холодный ветер времени разнесёт их, как щепки… Останется только память. Пронзительная, щемящая и светлая — о них, как об одном целом — экипаже действительно «Счастливого случая»… Но об этом лучше не думать. Особенно Дэй.
— Обязательно прилетим, сестрёнка, — выдохнула Шер. — Мы же команда. А я так вообще в твоём клане, ведь так? Но и те, кто ушли из экипажа, остаются с нами… Я даже ничьих медицинских карточек не… — голос дока пресёкся. — …не положила в утилизатор.
— И не надо, — решительно заявила Дэй. — В конце концов, если эта ваша Сила свела нас всех вместе — что ей мешает сделать это ещё раз? И вообще, номера-то у нас остались же? Вот и давайте писать друг другу. Ну и что, если связи не будет? Пока мы думаем друг о друге — мы все вместе. А письма потом придут. И мы узнаем, что снова в одном пространстве — и не забыли о своих. И, может, Лариус и Лес тоже напишут? И этот твой синеглазый безопасник? И даже те пираты, которых так впечатлила моя готовка? Представь — вы выходите из прыжка…
— И навиком зависает от количества писем, — хихикнула летанка, ставя перед Айрен большую кружку кафа. — Угощайтесь.
Док качнула блондинистой головой и обвела всех своими серьёзными серыми глазами.
— Не знаю… Про то, что хочет и может Сила — лучше вот с Айрен… Но мне кажется, никакая Сила — даже если она будет против — не сможет помешать нам помнить и встречаться. Всё зависит только от тех чувств, которые внутри нас.
Вот опять она вмешалась со своей излишней серьёзностью в этот лёгкий разговор… Может быть, это чисто военное, армейское, когда за горизонтом всегда туман, а война в шаге? Все, наверное, всё прекрасно понимают. А она "кэп Очевидность". Может быть. Но отчего же тогда получается так, что…
Шер моргнула и улыбнулась.
— Да я и не буду ждать, когда кто-то напишет. И когда мы выйдем из прыжка… То сама завалю чьи-то почты!
Всё ещё слекгка ошарашенная ящерица просто устроилась в предложенном ей кресле. Жаль, прикинуться опять деталью интерьера не получалось.
— Ах да, хотела поблагодарить вас за блузку. Жаль, не могу её вернуть.
Дэй только отмахнулась.
— Это пустяк, не стоит. Кстати…
Она окинула взглядом фигуру фалиенки.
— Я тут слишком обросла вещами. Ну, знаете, как это с женщинами бывает — нельзя же просто взять и пройти мимо такой милой тряпочки… А потом она лежит годами ненадёванная. В общем, всё я забрать не смогу, и времени на сборы в обрез. Если вам что-то подойдёт, я вам это просто оставлю, и носите на здоровье.
Кореллианка решительно поднялась. Она уже была там, по ту сторону пустоты, разделяющей два её дома — корабль и планету.
— Так что побежали, Шер. И вы тоже, если вам не трудно, — попросила она Вэйми и ящерицу. — Помощь мне не помешает.
— А почему бы и нет, — легко согласилась фалиенка, залпом допивая уже остывший каф. — Может и правда найдётся что-нибудь яркое.
Она ухмыльнулась:
— А то наш капитан, когда я в черном, как-то чересчур задумчиво смотрит. Так пусть у него для этого будет больше поводов.
Дэй выразительно подняла бровь. А потом подхватила фалиенку под руку, Шер — за талию, и устремилась в свою каюту.
Капитан до сих пор игнорировал свой цветник на борту. И если с Шер всё было понятно — её сердечко было занято, то полное равнодушие к редкостной красоте той же Вэйми вызывало недоумение. Летанка не жаловалась, но у Дэй было достаточно опыта, чтобы понимать: никаких чувств, кроме дружеских, Рик к ней не питает. И ни к кому другому…
Кореллианка подозревала, что причина в какой-то грустной истории в его прошлом, в разбитом сердце — но капитан не желал откровенничать, а лезть в душу она не любила.