— Да не вопрос, — охотно согласился дурос. — Но с тебя причитается. Увидишь, за что.
— Я хочу это увидеть, — парень хищно улыбнулся. Он действительно очень хотел увидеть то, за что дурос считал его должным, — мы внизу.
Он отключился. Посмотрел на девушку, и весь его вид приготовившегося к атаке эвока улетучился.
— Мы сейчас пройдём вовнутрь, — контр указал на более чем скромную вывеску "Последний приют", — там нас встретит дурос, постарайся держаться так, чтобы прикрывать меня от анкса, если тот там будет, хорошо?
— Это у него плохие манеры? — уточнила летанка. — У анкса?
Она с некоторым сомнением оглядела мужчину в полтора раза крупнее себя.
— Не уверена, что ты сможешь за меня спрятаться, но постараюсь отвлечь.
— Плохие манеры у дуроса, — с улыбкой ответил Рик, — у анкса… У нас с ним отдельная история, и он считает меня мертвецом. Сомнительно что он узнает меня… Но если узнает, то точно пришибёт. В порыве радости. Ты можешь просто отвлекать внимание. Только… Не сильно. Отбиваться от стаи поклонников я сегодня не планировал.
Глава 45
Дверь 21 номера отъехала в сторону, пропустив Эни.
— Мистер Николаус, я вернулась и думаю, что там не светит вообще никакой лихорадке, — со сдержанной улыбкой произнесла она. — А вы как, отдохнули? — её глаза лучились помимо воли, когда она смотрела на Вийяра.
— Вашими заботами — прекрасно, — Ник уже сидел, опираясь о подушку, и снова лепил что-то. Длинные пальцы художника любовно выглаживали крутой изгиб шеи. Острый взгляд из-под бровей был пытливым и живым. — Надеюсь, коллега играет в дежарик… А то ни выпить с ним, ни полетать…
— Я бы очень удивилась, если бы он не играл, — со смехом ответила Эни. — И что-то говорит мне, что играть с Джетро — себе дороже. Разденет.
Девушка подошла ближе, следя за тем, что выходит из-под его сильных пальцев. «Уколы подождут, — подумала она. — То, что он оживает, благодаря любимому занятию, несоизмеримо ценнее, чем лекарства, какими бы эффективными они ни были». Тем более, ей так нравилось смотреть, как он лепит, как тает лёд в его глазах. Хотя бы ненадолго…
Бесформенный пока кусок пластики в уверенных пальцах ещё ни на что не был похож, но в неровностях массы проступали сгиб крыла и шея — сильная, с длинными выпуклыми мышцами. Пока неизвестный крылатый зверь оглядывался куда-то вглубь куска пластики.
— Почему-то я вам верю… — Ник на мгновение поднял на неё взгляд, оторвавшись от работы. — У Немо… очень своеобразные друзья.
Он ей верит… Даже просто услышать такие слова от Вийяра, независимо от того, что он имел в виду, было неожиданно. Даже если это касалось только Джетро. Казалось, что эти твёрдо очерченные губы не знают таких слов. Выходит, знают? Ресницы всё-таки слегка дрогнули.
Эни пожала плечами,
— Какая разница, кто у нас друзья, — тихо произнесла она. — Лишь бы они оставались нашими друзьями всегда. И когда всё против нас. Знаете, — усмехнулась Эни. — Там, где отступаются близкие, казалось бы, люди, вдруг верят и помогают такие парни. Во всяком случае, всегда знаешь, чего от них ожидать, — закончила Эни с улыбкой. «Но в друзей веришь… — подумала Эни, — А когда тебя заподозрили в связях с связях с Альянсом, те, с кем ты рядом работала, училась, просто сделали вид, что тебя никогда не существовало…»
— Иногда мы бываем непредсказуемы, — отозвался Ник, снова переводя взгляд на свою работу. — Но о нас очень много могут рассказать имена, которые нас выбирают… Вы ещё не думали, как будут звать врача, которая покинет эту гостеприимную луну вместе с нами?
— Нет, мистер Николаус, мне было о чем подумать, кроме этого, — в глазах Эни что-то промелькнуло, и вновь серая гладь стала спокойной. — А как будут звать врача? — с улыбкой спросила она.
Пилот поддел ногтем пластику, и неровный бугорок превратился в сощуренный глаз.
Глаз дракона.
— Там, где я родился, всегда дуют ветры… — голос Ника был спокойным, размеренным. Мягким. — У каждого из них есть имя… Тот, что приходит с запада, приносит холод, снег или дождь. Его зовут Вийяр. С востока, из раскалённой пустыни, приносит жаркое лето Шерги. Травы становятся сухими и ломкими, они похожи на светлые волосы женщины, струящиеся на ветру… Когда я смотрю на вас, я думаю, что вы похожи на этот ветер. Порывистый и горячий…
Эни уже хотела наклониться и полюбоваться драконом поближе, когда услышала его слова
Сердце на мгновение запнулось. Трепыхнулось подраненной птицей, упало… А там, где оно было раньше, стало так горячо, что через секунду она, и правда, показалась себе этим ветром.
— Шерги, Шер… — прошептала она, прислушиваясь к звучанию. — …Лонели, — произнесла она пришедшее вдруг извне, — Шерги Лонели…
Восточный ветер. Западный ветер. Стихи, прочитанные в детстве, вспомнились внезапно.
— …Запад есть Запад, Восток есть Восток, — процитировала она, улыбаясь одними губами. — И вместе им не сойтись? — она вскинула на Вийяра совсем не улыбающиеся глаза. Конец фразы получился вопросительным.
— На Луне Контрабандистов декламируют древнюю поэзию… — в зелёных глазах блеснули алмазные грани. — Кто бы мог подумать…
Врач оказалась полна сюрпризов. И это ему нравилось. Обманчивая хрупкость — и лихачество. Жемчужины древней классики — и преследование Империей…
— Вы должны бы помнить, как кончается эта поэма, Шер… Но нет Востока и Запада нет — что племя, родина, род, если сильный с сильным плечом к плечу у края земли встаёт?
Он изменил последние строки. Лицом к лицу он уже стоял… с кем? Черная бездна внутри всколыхнулась, погасив отзвук памяти.
Ему не нужно было противостояние.
Зелёные глаза смотрели внимательно и пристально, ожидая ответа.
— Да, — она выдержала его взгляд. — Пусть так она и кончается, — Эни опустила глаза и отошла к окну. «И братскую клятву они принесли на соли и кислых хлебах…»
— И братскую клятву они принесли, сделав в дёрне широкий надрез, на клинке, и на черенке ножа, и на имени бога чудес… — прозвучало ей в спину. — Вы знаете имя этого бога, Шер?
— А вы, мистер Вийяр, чем бы вы клялись? — она обрнулась, темнея силуэтом на фоне сумрачного окна. Там, где гулял ветер пустыни, снова ритмично билось сердце, но, может быть, немного торопясь. Он уже называет её Шер… Пора привыкать даже думать о себе так?
— Ничем, — ответ не задержался и на мгновение. Пилот поднялся, и свет от окна резче очертил выступающие скулы. Дракон в его руке расправлял крылья, не то вырываясь из каменного плена, не то оглядываясь на кого-то: "Ты со мной?"
— Верность ветра нельзя обеспечить никакой клятвой. Только его собственной волей… если бы у ветра вдруг оказалась воля. Мне нечем клясться, Шер. У меня ничего не осталось. Кроме меня самого.
— Ник… осторожнее… — её первым порывом было броситься к нему, чтобы поддержать. «Горячий и порывистый…» Она удержала себя.
— Ник, а кому вы подарите это крылатое чудо? — тихо спросила она и чуть, помолчав, добавила: — Николаус, я не могу принести вам «братскую клятву» тоже. Можно клясться всем, чем угодно, но это только слова, которые носит ветер, — слабая улыбка мелькнула на её губах. «И ещё по одной причине…»
— Но я с вами и за вас. Чтобы ни случилось. Вы должны уже это понять, — она устало посмотрела на него. — Вот последнее, чего вы не знаете, наверное. Хотя от человека с вашей профессией, как правило, тайны в этом нет. Я лейтенант Имперской Медицинской Службы. И так получается, что у меня тоже ничего не было. Но сейчас — есть.
— Я догадался, — кивнул пилот, подходя и становясь рядом. За окном высились здания "маленького Корусанта". Ещё один обман зрения: окна на самом деле были экранами, через такие не убежишь. Даже в Силу. — Уже когда вы не прошли мимо… Гражданские выгорают быстрее.
Дракончик с тихим стуком опустился на подоконник.
— Драконы сами выбирают себе тех, с кем будут делить одно небо, Шер… Вам действительно подходит это имя.
«Горячий и порывистый… Я за собой такого не замечала, — подумала девушка. — Возможно, эта горячность и была во мне всегда, просто он вытащил это наружу… И у меня точно сотрясение мозга… 25 степени!»
— Даже не знаю, мистер Вийяр, как это звучит в ваших устах, — усмехнулась она, — Просто констатацией факта, или неодобрением? Но если неодобрением, — её глаза сверкнули в тени окна, — тогда ложитесь, Ник. Я сделаю вам укол, — она чуть коснулась крыла дракона внешней стороной указательного пальца. — Ложитесь, Ник…
Пилот вскинул руки в шутливом жесте капитуляции.
— В последнее время все так и норовят наделать во мне дырок, — жаловался он, направляясь к койке. — Наверное, что-то не так с моим характером… Уже ложусь, как я могу отказать, когда симпатичная девушка приглашает… гм…
— Мистер Ник, — Шер выговорила медленно, почти по слогам… — Да вы, смотрю, почти поправились? Нет, вы просто распоясались, — очень ласково произнесла она. — Теперь- то, я понимаю, откуда в вас столько дырок… Сейчас я вам покажу, какая я горячая… Я ещё одну добавлю! И молитесь, чтобы это был не бластер, а инъектор! Но на то, что будет не больно, даже не надейтесь… — с милой улыбкой пообещала она.
— Я сдался! — напомнил ей пилот, послушно укладываясь в постель. — Пытать пленных — это жестоко и противоречит принципам гуманизма! Танцовщиц нельзя, уколы под угрозой расстрела… Куда я попал?!
Переживания пациента сопровождались едва ощутимым чувством… прикосновения. Оно вселяло уверенность, что девушку здесь не обидят. И не обидятся.
— Ха, — сказала девушка, — про принципы гуманизма можете рассказывать имперским дознавателям… — она с наслаждением всадила микроиглу в бедро Вийяра. — Вот они могут послушать, я — нет… — она дунула на инъектор, как на дымящийся ствол. — И танцовщиц — тоже нельзя, мистер Вийяр. Вот так, — поддразнила она его.
— Я понял, — сообщил ей стоически перенёсший процедуру Ник. — Это такая прогрессивная методика реабилитации. Выжившие сбегают даже через имитацию окна на мониторе и потом проявляют чудеса героизма, лишь бы снова не оказаться в заботливых руках…