Я поняла, что рано радовалась. Нам предстоит объясняться.
— Герцог, вы прекрасно знаете, что я потеряла память, я не помню, что происходило между нами до моего похищения, но то, что я говорю вам сейчас — от чистого сердца.
Он, нахмурившись, смотрел мне в лицо, пытаясь что-то разглядеть в нём.
— Маркиза, вы хотите, чтобы я напомнил вам, что между нами произошло?
— Да, ваша светлость, я хочу это знать, — горячо ответила я, — судя по тому, как вы дежурно любезны и холодны со мной, я ранее допустила что-то непозволительное, возможно непростительное, но клянусь вам, я не помню этого!
Корнуолл усмехнулся и отпил из своего кубка.
— Очень удобно, леди Шарлотта. Я предполагаю, что вы затеяли какую-то игру, правда не понимаю, зачем, однако, не могу не признать, что ваши глаза достаточно искренни. Честно говоря, я в замешательстве. Дайте мне немного подумать.
И он отвернулся от меня. Я протянула дрожащую руку к бокалу и сделала три больших глотка, чтобы немного успокоиться.
Гвендолин со своего места отклонилась немного назад и помахала мне рукой за спиной у Дилвина, спрашивая жестом как дела.
Я сделала неопределённый знак рукой и снова повернулась к столу. Передо мной стояла тарелка с мясом и овощами, но сейчас я не смогла бы проглотить ни кусочка.
— Ваша светлость, — окликнула я герцога и тут же поморщилась, почувствовав, что я липну. Ведь попросил же он дать ему время подумать.
Герцог повернулся ко мне.
— Что вам угодно, маркиза?
Во мне метались чувства настолько смешанные, что я даже перечислить их внятно не смогла бы. Одно я знала точно: мне нужно понимать, что я ему сделала, чтобы знать, как это исправить.
— Вы можете проводить меня на свежий воздух? Мне что-то нехорошо.
Он внимательно посмотрел на меня и поднялся, подав мне руку. Отказать, естественно, он не мог. Во всяком случае прилюдно.
Первая часть банкета как раз была завершена, готовилась перемена блюд и посуды. Некоторые гости тоже встали, чтобы размяться, поэтому мы не привлекли особого внимания. Хотя, на нас, конечно же, смотрели. Мы были, безусловно, яркой парой. К тому же слухи о моём исчезновении, потере памяти, добрались уже до многих.
Мы с герцогом вышли на террасу. Там разгуливали несколько человек и я показала глазами на соседнюю, где было пусто.
Корнуолл выразительно поднял брови, обозначая свою реакцию полного непонимания, но подчинился.
Наконец, мы остались наедине. День клонился к вечеру, становилось свежо.
— Вы не замёрзнете, леди Шарлотта? — учтиво спросил герцог. Я отмахнулась.
— Перестаньте, нет. Мне просто необходимо поговорить с вами и выяснить, какая чертова кошка пробежала между нами? Если я виновата перед вами — скажите мне, в чем?
Герцог отошел на несколько шагов к ограде, теперь он стоял ко мне спиной, любовался видом, открывающимся отсюда. Я напряженно смотрела ему в затылок, ждала ответа.
— Что ж, хорошо. Я вернусь на много месяцев назад и вновь переживу этот момент ради вас. — Он сорвал цветок с ограды и, развернувшись, протянул его мне. Я взяла машинально. На его руке показалась капля крови — он укололся шипом розы.
— Вы поранились, — показала я.
Он глянул, небрежно достал платок из кармана и прижал к царапине. Глядя на меня в упор, он подтвердил как-то странно:
— Вы совершенно правы, я поранился. — Затем продолжил, почти без паузы, произнося слова обыденно, без выражения, немного глухо.
Я же приказала себе молчать и не перебивать его.
— Леди Шарлотта, я давно знал вашего отца, мы вместе с ним присягали нашему королю и воевали вместе, он был мне как старший брат, верный друг и родной человек. Когда скончалась моя жена, он скорбел вместе со мной. Вас до этого я никогда не видел.
После того, как окончилась война за северные земли, король собрал самых верных людей, которые стояли под его знамёнами до победного конца. Нас с вашим отцом в том числе. Зная, что я вдовец, а у маркиза Бофорта на выданье дочь, он предложил скрепить между нами брачный договор, союз, который он благословлял.
Как вы понимаете, благодеяния короля не оспариваются. Итак, я приехал в ваш дом вместе с вашим отцом уже являясь вашим будущим супругом.
Когда я увидел вас, вы пленили меня с первого взгляда. Моё сердце, разбитое внезапной кончиной моей жены, вновь ожило. Я сделал бы вам предложение, даже если бы нас не связывал брачный королевский договор.
Вы были вполне благосклонны ко мне, я часто навещал вас и вашего отца, до самой его смерти. Когда я узнал, что маркиз скончался, я примчался к вам тотчас же, спеша утешить свою любимую в её горе. О моём приезде вам не успели доложить и я стал невольным свидетелем вашего разговора с кем-то, даже не помню с кем, я не разглядел.
Герцог замолчал, а мне стало почти что ясно, что я услышу дальше. Ясно и страшно. Как же я хотела ошибаться! Что, что эта девчонка, в теле которой я нахожусь, сказала об этом благородном, добром, израненном снаружи и внутри человеке, причинив ему боль? Мои глаза наполнились слезами, одна из них сбежала по щеке. Герцог взглянул на меня.
— Почему вы плачете? Вы что-то вспомнили? — спросил он голосом, в котором наконец были слышны чувства.
Я покачала головой.
— Я не знаю, почему. Продолжайте, прошу вас, я должна знать всё до конца.
— Хорошо, как скажете. Вы говорили, что теперь, когда отца не стало вы не сможете больше тянуть со свадьбой, а ведь вам противен весь мой облик. Искалеченный урод — так вы называли меня в разговоре. Не могу представить, как можно делить постель с ним, с его изрезанным лицом. Потом вы выразили надежду, что будут очередные сражения и меня всё-таки прикончат в каком-нибудь бою, а пока что придется терпеть, утешаясь в объятиях любовников покрасивее. Я не стал дослушивать и тут же уехал, появившись только на похоронах, чтобы проводить друга в последний путь. Более мы с вами не виделись. Однако, подходило время заключать брак и я вызвал вас к себе, чтобы мы могли исполнить волю короля. По дороге вас похитили. Это всё.
Я старалась вдохнуть воздуха побольше, потому что мне казалось, я не могу дышать уже несколько минут. Всё оказалось настолько плохо, что все мои попытки проявить мой интерес к нему ранее, конечно же казался герцогу издёвкой или игрой. Теперь я его понимала.
— Ваша светлость, простите меня, — прошептала я, — мне сейчас умереть хочется от стыда и раскаяния. Я не помню из этого ровно ничего, и не чувствую того, что вы рассказали. Прошу вас, поверьте мне!
Его лицо было скрыто в тени, уже почти стемнело, и я не могла разглядеть что на нем написано.
— Я верю в то, что вы не помните, вы вполне убедительны, — наконец произнес он, — я даже верю в то, что потеряв память, вы внезапно стали испытывать ко мне какие-то чувства. Однако, всё это уже не имеет никакого значения.
— Но почему? Меня совершенно искренне тянет к вам, я хочу узнать вас ближе, если вы любили меня — как же это может не иметь для вас значения??? — я умоляюще сложила руки на груди, в которой разрывалось сердце от частых и болезненных ударов.
Он чуть качнулся ко мне, однако тут же взял себя в руки и отошел на несколько шагов. Я поняла, что он собирается уходить.
— Чарльз! — позвала я его безо всякой надежды. Как в моей утренней фантазии, он обернулся ко мне.
— Нет, Шарлотта. Я был бы счастлив поверить вам. Да я и верю. Однако, рано или поздно, память вернётся к вам, и вы вспомните свои настоящие чувства ко мне. Я не хочу больше испытывать своё сердце на прочность. Когда придёт время — я дам вам знать, а пока — прощайте.
И пошел прочь.
Я стояла, не в силах сдвинуться с места. В руке всё еще была роза, которую он дал мне. Посмотрев на острые колючки, я с силой сжала ладонь, чувствуя, как шипы впиваются в меня. Странным образом, мне стало легче. Возвращаться на приём я не стала.
Я укладывала вещи, собираясь домой. Мимо меня по комнате ходила взволнованная Гвендолин. Я же, напротив, была спокойна и сосредоточена.
— Дорогая, не нервничай, тебе нельзя волноваться, — сказала я в очередной раз.
Гвен остановилась, и, уперев руки в боки, уставилась на меня в упор.
— Шарлотта, но почему ты так спокойна? У меня от этой истории всё внутри переворачивается! А ты как ни в чем не бывало. Что с тобой на самом деле?
Я закрыла крышку сундука и села на кушетку, показывая, чтобы Гвен присела рядом со мной.
— Милая, присядь и расслабься. Агата! — окликнула я служанку, — принеси нам мятный чай, пожалуйста.
Агата устремилась к двери, а я обняла Гвен за плечи и ответила.
— Знаешь, после того, как герцог мне всё рассказал, я подумала, что мир рухнул, все мои надежды на счастье испарились бесследно, а о моей влюбленности можно забыть. А как же иначе? Ведь после того, что я наговорила ему, ни о каких доверительных отношениях не может быть и речи. Я всё погубила, хотя и не помню этого.
Гвен непонимающе смотрела на меня.
— Вот именно, да! Но почему ты спокойна и даже…довольна?? Ты меня пугаешь. С тобой что-то не так, давай позовём доктора…
— Подожди, Гвендолин, я объясню. Когда я осознала, что я со всеми моими надеждами и чаяниями нахожусь на самом дне пропасти, мне стало внезапно легче. Я поняла, что снизу все пути ведут только наверх. И в общем-то у меня всё есть — есть вы с Дилвином и Нией, есть моё дело, я состоятельна, мне не придётся выживать. Ну а личное счастье…что ж. Возможно, до потери памяти я была другим человеком и сейчас расплачиваюсь за ошибки прошлого. Но сейчас я другая, а значит, всё будет хорошо. Я попытаюсь вернуть доверие и расположение герцога, он небезразличен мне. Но если это невозможно — я придумаю, как нам расторгнуть брак и разойтись достойно, чтобы не быть пожизненной обузой друг другу.
Теперь Гвен смотрела на меня с некоторым страхом, но больше с уважением.
— Шарлотта, я даже не думала в таком ключе…Ты меня очень удивляешь…
Она посидела с минуту, шевеля губами, словно проговаривала мои слова про себя, потом привычно утвердительно мотнула головой.