– Меня тошнит, – стонет Морган рядом со мной. Она смотрит на меня со смесью любопытства и удивления. – Мне придется притвориться, что я не знаю дурочку, которая сидит рядом.
– Ты ее любишь. Я знаю, – дразню я.
– Может, где-то глубоко-глубоко.
Я пихаю ее плечом, пока команды готовятся к вбрасыванию в центре площадки.
– Мэтт никогда не посылал тебе воздушный поцелуй во время игры?
Ее губы дергаются.
– Может, раз или два.
– Вот именно. Заткнись.
– Ты изменилась, знаешь?
Я в замешательстве смотрю на нее.
– Что ты имеешь в виду?
Она пожимает плечами.
– В хорошую сторону. Ты счастливая, более открытая. Я никогда не видела тебя такой. Как будто ты действительно не представляешь лучшей жизни.
– Я так счастлива, Мо.
Она попала в самую точку. Я бы не стала ничего менять в своей жизни. Уже нет.
Думаю, что где-то между переживаниями по поводу моей мамы и всем остальным я наконец-то обрела чувство покоя, без которого жила слишком долго. Это все равно что после многих лет облачности наконец почувствовать на коже солнце.
Толпа сходит с ума, когда Адам забивает следующий гол, быстрый бросок под перекладину – его конек. В одно мгновение я снова вскакиваю, присоединяюсь к крикам, и, как будто чувствуя, как отчаянно я скучаю по нему, он смотрит на меня и улыбается. Это похоже на удар в грудь, и я боюсь, что могу заплакать от чего-то настолько простого.
Мои чувства запутываются еще сильнее, когда Оукли обнимает Адама сзади и поздравляет его, поднимая в воздух. Как только его лезвия снова касаются льда, Адам разворачивается и хлопает Оукли по спине, ухмыляясь и говоря что-то, что мне хотелось бы услышать.
– Вот это да, – говорит Морган. Я киваю. – Такого я не ожидала.
Я улыбаюсь.
– Я ожидала. Рано или поздно они бы нашли общий язык. Они оба важные части моей жизни.
– Ну и слава богу, как говорится. Как думаешь, Адам уже избавился от Бет?
– Не знаю. В последнее время мы особо не разговаривали. Но надеюсь, что да. Кто знает, какие неприятности она может устроить, если он продолжит с ней играть.
Морган вздрагивает.
– Я всегда представляла его со спортсменкой. Не знаю почему, но я почти не ошибаюсь в таких вещах.
– Ты просто хочешь, чтобы мы все встречались со спортсменами, ты хоккейная зайка, – подкалываю я.
– Эй, я ношу это имя с гордостью. Видишь там моего мужчину? – Она хитро ухмыляется.
Я смеюсь и наблюдаю, как Оукли перекидывает ноги через борт и падает на скамейку. Меня прошивает знакомый разряд энергии, когда наши глаза встречаются и замирают. Подняв руку, я машу ему пальцами, и мое сердце колотится, когда он снимает перчатку и машет в ответ.
Мой голос звучит уверенно, когда я говорю:
– Знаешь что? Думаю, я тоже.
Мы проиграли, но в раздевалке все равно шумно. Может быть, это из-за адреналина, который все еще пульсирует в нас, или из-за возбуждения от такой заряженной домашней публики, но все до единого игроки улыбаются.
– Мы провели хорошую игру, ребята! – кричу я, хлопая Адама и Тайлера по спинам. – Шесть шайб. Это чертовски сильно.
Команда улюлюкает и кричит, и даже вошедший тренер улыбается.
– Вот это моя команда. Независимо от результата, вы играли как чемпионы.
– Это точно! – хвастается Мэтт.
– Я невероятно горжусь всеми вами. И хотя это единственный сезон Оукли с нами, я знаю, что в следующем году мы вернемся и не только выйдем в плей-офф, но и добьемся чемпионства. Мы вернемся сильнее.
Голос тренера уверенный, властный, и я киваю в знак согласия.
Мои друзья по-прежнему будут здесь в следующем году, и они позаботятся о том, чтобы «Сэйнтс» привезли домой не что иное, как победу в чемпионате. Мне бы очень хотелось, чтобы Тайлер вышел на драфт до того, как достигнет возрастного предела, но я не сомневаюсь, что когда-нибудь он все равно окажется в НХЛ. Он лучший защитник, с которым я когда-либо играл.
– Я просто хочу сказать, что было потрясающе играть со всеми вами в этом сезоне. Никакая команда не подошла бы мне лучше, – говорю я, когда крики стихают.
На меня обрушивается шквал похлопываний, объятий и рукопожатий, прежде чем все избавляются от хоккейной экипировки и переодеваются. Через несколько минут раздевалка пустеет, остаемся только мы с Адамом.
Нас окружает неловкость, и я принимаюсь запихивать свитер в спортивную сумку. Кто бы ни подстроил наше уединение, он получит за это, когда мы закончим. Очевидно, увидев, как мы обнимались на льду, команда решила, что нам тоже нужно поговорить.
Адам натягивает толстовку и проводит пальцами по влажным волосам. Он лохматый, выглядит так, будто не стригся уже несколько недель. Словно чувствуя, что я смотрю на него, он поднимает голову и коротко улыбается мне.
– Они куча заноз в заднице, – говорит он.
Я фыркаю от смеха:
– Да, они такие.
Он долго выдыхает и садится на скамейку, раздвинув ноги и сжав руки между ними.
– Я скучаю по ней.
– Она тоже скучает по тебе.
– Я не хотел делать ей больно. Я просто не мог быть рядом с ней, пока не выясню, что, черт возьми, со мной происходит.
Я падаю на скамейку рядом с ним.
– Она это знает.
– Я чуть не разрушил нашу дружбу из-за чувств, которых не понимал и неправильно обозначил. То, что я чувствовал к ней, не было романтическим – я просто так думал. Вероятно, причиной тому мои проблемы с родителями.
– Твои родители отстой, Адам.
Я громко смеюсь, и вскоре он присоединяется, наши плечи трясутся.
– Я не хочу больше упускать время с ней. Ведь скоро она переедет с тобой.
– Я не собираюсь заставлять ее следовать за мной, Адам.
– Я не об этом, – поясняет он. – Я просто имел в виду, что она не захочет оставаться здесь одна, пока ты где-то еще. Она пойдет за тобой по собственной воле. Я не хочу упустить время, которое у меня есть.
Понимание поражает меня. Его беспокойство почти успокаивает. Он любит ее именно так, как ей нужно, и именно этого я хочу для нее.
– Ты должен сказать ей это. Объясни ей все, потому что она постоянно о тебе беспокоится.
Больше всего на свете она просто хочет вернуть своего лучшего друга. У них есть связь, которую я никогда не пойму, но впервые с тех пор, как я увидел их вместе, я хочу, чтобы у нее и дальше были эти отношения.
– Спасибо чувак. Ты чертовски хорош для нее, понимаешь? С тобой она счастлива.
– Я тоже счастлив с ней. Чертовски счастлив.
Адам сжимает мое плечо, после чего встает и берет свою сумку.
– Нам лучше пойти к ней, пока она не ворвалась в раздевалку.
Я смеюсь и киваю, прежде чем подхватить сумку и последовать за ним. Когда мы выходим в коридор и сталкиваемся лицом к лицу с огромной толпой, нас оглушают громкие голоса.
– Это поздравление с проигрышем? – спрашивает Адам, проталкиваясь сквозь толпу.
Ава показывается из-за спины одного из игроков и, улыбаясь во все зубы, направляется прямо ко мне. Она подпрыгивает, и я без труда ловлю ее, подтягиваю к себе и целую у всех на виду. Внезапно моего лица касается что-то легкое, я поднимаю глаза и вижу, как она сыпет на нас конфетти.
– Ты играл потрясающе. Победили или проиграли, ты всегда будешь звездой, – бормочет она, прежде чем прижаться к моим губам, крадя мое дыхание.
Я крепче сжимаю ее бедра и отстраняюсь, сталкиваясь с ней носами.
– Твоя звезда, Ава. Я всегда буду твоим.
Эпилог 1
– Доброе утро.
Ава зевает, приподнимая щеку с моей груди. Я зарываюсь лицом в ее волосы, еще не готовый к тому, чтобы кто-то из нас вставал и смотрел в лицо миру.
Я не сплю уже несколько часов, но ей не обязательно об этом знать. Прошлой ночью я не мог уснуть из-за того, насколько важен сегодняшний день.
– Доброе утро, красавица, – урчу я.
– М-м-м, во сколько нам выходить? – спрашивает она, вытягивая ноги под шелковистыми простынями отеля.
– Мама хочет позавтракать через час. Тогда у нас остается несколько часов до отправления на каток.
Драфт в этом году проводится в Чикаго, и поскольку никто из нас никогда здесь не бывал, мы провели вчерашний день, ведя себя как два перевозбужденных туриста. Мама и Грей приехали вчера вечером после задержки рейса, и обе немного расстроены тем, что у них не будет времени исследовать Город Ветров.
– Наверное, она сейчас в панике. Помнишь, какой она была за ужином?
Я вздрагиваю.
– О боже. Я действительно больше не выдержу слез. Я и так достаточно нервничаю.
– Просто она гордится тобой. Ее сына собираются задрафтовать в НХЛ. Сколько родителей могут сказать это? – Ава улыбается мне и целует меня поверх бороды, которую не разрешает мне брить. – Нам нужно в душ.
– Вместе? Ты рискуешь. Каковы шансы, что мы опоздаем?
Я протягиваю руку ей за спину и хватаю за задницу. Она вскрикивает от удивления и вскакивает с кровати. Ее улыбка наполняет комнату светом, когда она смеется, вытянув руки перед собой.
– Это нет? – Я шевелю бровями и сбрасываю ноги с кровати, вытягивая руки над головой. Я ловлю ее взгляд на твердых мышцах пресса и рычу. – Не смотри на меня так, если только не согласна, чтобы я изнасиловал тебя в этом чертовом душе.
– Ну, когда ты так говоришь, – лукаво произносит она, прежде чем стянуть через голову футболку, в которой спала, и швырнуть ее через комнату.
Двумя быстрыми движениями я поднимаюсь с кровати и подхватываю ее на руки. Она обнимает меня ногами за талию и целует, пока я несу нас в ванную и занимаюсь с ней любовью в душе.
Я застегиваю рубашку и беру с кровати розовый галстук.
– Как я выгляжу?
Повернувшись на каблуках, я вижу, как перед зеркалом на комоде Ава наносит блеск на губы.
Один-единственный взгляд лишает меня дыхания, оставляя стоять у нее за спиной с отвисшей челюстью. Я впитываю ее образ, когда она встречается со мной взглядом в зеркале и ее губы изгибаются в дерзкой улыбке.