Нет уж, пускай человек человеку – заяц. Эти не грызутся.
Но тоже плохо: один увидел другого – и оба в разные стороны. Каждый залез в свой куст. Сколько так сидеть будут?
А если человек человеку – крот? Тебя никто не видит. Ты никого не видишь. Сверху земля. По бокам тоже земля. Кошмар какой-то, как сказала бы мама, легче умереть!..
Человек должен быть человеку человеком. Как я Петьке Шнуркову. Как Петька Шнурков мне.
А Клёцка – дурак какой-то! Зачем я связался с ним? Кому нужны сингапурские втулки? Тоже дуракам каким-нибудь. Как придет, пусть забирает свой мешок. Я развязывать его не буду.
Вторник. Ходил в сарай. Не удержался, посмотрел, что в мешке. Детали на целый велосипед. Нет только рамы. Детали были в употреблении: смазка старая, кое-где грязь. Обратил внимание на звонок. Узнал в нем тот, который регулировал девочке в прошлую среду.
Меня озарила страшная догадка: Клёцка украл велосипед и разобрал его. Клёцка – вор.
Размышляю: кто теперь я? Сообщник вора – храню краденое.
Если бы не мое объявление, Клёцка не украл бы велосипед и не разобрал бы на запасные части. Значит, вернуть девочке велосипед должен я. Как это сделать? Как же заставить Клёцку принести раму? А вдруг я ошибся со звонком? Может, это Клёцкин велосипед? Остался от его детства…
Среда. Итак, я должен удостовериться, что разобранный велосипед принадлежал девочке. Это – раз. Два – надо, чтобы Клёцка принес раму. Три – я собираю велосипед и возвращаю владелице. Хочется вернуть скорее. Но спешить нельзя. Если Клёцка прознает о моей догадке, он раму не даст – выбросит куда-нибудь.
С этими мыслями бродил по улицам, высматривал девочку. Родители, верно, расшумелись. Может, шлепков надавали…
Четверг. Высматривал. Сидит дома.
Пятница. Приехал из деревни Петька Шнурков. Как хорошо, когда верный друг рядом! Рассказал ему про свою беду. Петька посочувствовал. Он слышал по радио о короткой жизни предпринимателей. Они круглые сутки в стрессе. Стресс – это очень плохое настроение. Днем думают, как бы кто не обманул. К примеру, не подсунул краденое. Ночью думают, как бы не ограбили, не подожгли, не убили… У меня стресс другой – стал сообщником вора. Другой-то другой, но все равно плохо…
Вот у Петьки жизнь нормального человека. Ходил с дядей на реку. Дядя учил вываживать большую рыбу. Если просто тащить, она оборвет леску. Надо подводить под рыбу сачок. Щука из сачка не вырвется. Будем ее, миленькую, жарить. Или в ухе варить…
Что я пишу? Жарить! Варить! Если родители узнают, в какую историю я попал, байдарки не видать.
Суббота. Сегодня увидел девочку. Она шла с подружками. Спросил, как старую знакомую, как бы от нечего делать: «Почему пешком, а не на велосипеде?» – «Потому, – ответила девочка, – что вышла погулять. Разве можно гулять на велосипеде?» Такого ответа я не ждал. Нельзя понять, цел ли у нее велосипед. Спросить прямо? Скажет: «Тебе какое дело!» Тогда я ничего не узнаю. Почувствовал, как у меня начинается нервный стресс. Но тут подружка, которой давал жвачку, сказала, что велосипед украли.
Сильно удивленным голосом спросил, когда украли и кто. «В прошлое воскресенье, – сказала девочка и заплакала. – Оставила у подъезда. Прихожу – нет. Папа сказал: если найдет вора, оторвет голову». – «Оторвет, – подтвердила разговорчивая подружка. – Олин отец сильный, на большом, как вагон, грузовике шофер. Он гайки на колесах пальцами откручивает, без гаечного ключа».
В моей голове запрыгали мысли. Все, кроме одной, быстро выскочили. Осталась мысль о том, что Олин отец, не разобравшись, оторвет мою голову, а не голову Клёцки. А то и две сразу. И я, чтобы не молчать, сказал: «Не плачь, Оля. У меня есть друг Петька Шнурков, он наш русский Шерлок Холмс, то есть сыщик первого класса, не хуже английского. Он найдет вора, а я помогу. Твой велосипед я приметил по звонку и сразу узна́ю».
Воскресенье. Ходил к Петьке Шнуркову. Объяснил другу, как собираюсь получить раму. Петька план одобрил. Но и свой предложил: вместе с отцом Оли пойти к Клёцке и забрать раму. Петька почти согласился, что его план, хотя и быстро исполним, может рухнуть, если Клёцка хранит раму не у себя, а неизвестно где.
Понедельник. День прошел без событий. С нетерпением и волнением жду Клёцку.
Вторник. Пришел Клёцка. Спросил о выручке за установку сингапурских деталей. «Дела плохи, господин Клёц, – сказал я. – Заказов нет, работы нет. Не сплю ночами, все думаю, как вести дело дальше. Не начать ли вместе с ремонтом отечественных велосипедов вести сборку целиком сингапурских и торговать ими?»
Клёцка насторожился. Я предполагал, что в этом месте могу спугнуть его и тогда он благоразумно умотает от меня. Поэтому придумал заранее, чем продолжить разговор. Я сказал, что сингапурские детали были в употреблении, на их чистку уйдет время, бензин, керосин, паста, краски. Стоимость собранной машины будет ниже, и пусть он, господин Клёц, имеет это в виду. А то, что детали несколько изношенные, никого не смутит. Покупают же старые японские автомобили… «Мне бы, господин Клёц, – закончил я, – получить раму. Остальное все есть. Соберу, заново покрашу и продам. Это будет проба нашего совместного дела».
Клёцка задумался, потребовал в залог диск и кассету с записью группы «Препинаки». Дома у нас этого нет. Предложил новую каску мотострелка и новый шлем танкиста. Клёцка без разговоров взял коробку с ними и ушел.
Вернутся ли когда-нибудь каска и шлем к нам с Петькой? Что сказал бы генерал, узнав, в какие руки я отдал головные уборы славной российской армии!
Среда. Клёцка принес раму, завернутую в старую занавеску. Я показал упаковку белой эмали, которая разбрызгивается подобно средству против насекомых. «Велосипеды нашей фирмы будут белоснежные», – сказал я и почувствовал, что перекраска окончательно успокоила Клёцку. Он ушел, пообещав заказать в Сингапуре подержанные детали еще на пяток велосипедов.
Четверг. Собрал Олин велосипед – лучше нового. Вот вопрос: как отдать, не рассказывая всей истории?
Пятница. Петька Шнурков предложил позвать Олю с подругами, сказать, что он, русский Шерлок Холмс, свое дело знает круто. Доказательство тому – найденный велосипед. Как нашел? Секрет фирмы. Кто вор? В интересах дальнейшего расследования говорить преждевременно.
Суббота. Как договорились, так и сделали. Оля держала велосипед, смотрела на него и все переспрашивала: «Вовик, скажите правду. Это ведь новый велосипед? Вы, верно, хорошо зарабатываете, вот и купили мне новый». – «Оля, – сказал я, тоже обращаясь к ней на „вы“, – я вытащу шайбочку из звонка, которую когда-то поставил. Теперь позвоните, услышите хриплый звон». Оля позвонила. После этого я вернул шайбочку на место. Подружки по очереди звонили и хвалили звук.
«Мальчики! – сказала Оля. – Я познакомлю вас с моим папой. Он прокатит вас далеко-далеко. В его грузовике есть спальное место. Вам будет удобно ехать».
Подруги, чтобы тоже сделать нам приятное, назвали свои имена: Инна, Ира, Нинель, Татьяна.
За приятным разговором никто не заметил, как подошел Клёцка. Он узнал и велосипед, и его владелицу, все понял и начал пятиться. Пятился, пятился, поднял камень. Мы с Петькой тоже подняли по камню. Оля, Инна, Ира, Нинель и Татьяна начали дико визжать. Такого визга я никогда не слышал. Они визжали с удовольствием – кто отрывисто, кто протяжно, при этом корчили рожи, подпрыгивали, крутили руками.
Клёцка уронил камень к своим ногам и, часто оглядываясь, ушел.
Оказалось, девочки всегда так орут, если пристает хулиган. Хулиганские нервы не выдерживают этого. Мы с Петькой Шнурковым не хулиганы, но тоже испугались.
Воскресенье. Утром прибежал Петька Шнурков, сказал, что надо бежать на базар. Клёцка понес туда коробку с каской и шлемом. Будет, ясное дело, продавать. Петька молодец! Велел девчонкам следить за домом Клёцки и доложить, если тот выйдет с коробкой из-под макарон.
«Догоним, – сказал Петька на бегу, – и отнимем. Вдвоем с одним справимся».
Догнать не удалось. Из-за ларька мы увидели Клёцку. С каской и шлемом он стоял у ящика с помидорами, которыми торговали двое кавказцев.
«Каска и шлем новенькие, – хвалил свой товар Клёцка, – продаю каждую вещь за сто штук».
«Зачем нам каска, зачем нам шлем? – говорил усатый мужчина. – Ты думаешь, на Кавказе все бандиты? Такие, как ты сам? На Кавказе люди работают. Ты, дорогой, знаешь, сколько надо работать, чтобы помидор стал красный? Копать, сажать, поливать, сорняки вырывать. Знаешь, как сорняк вырывать? – Тут усатый схватил Клёцку за ухо. – Гни спину, дорогой. Сорняк любит, чтобы над ним спину гнули».
Клёцка послушно нагнулся. А кавказец громко закричал:
«Милиция! Скорее сюда. Говорит, миномет может продать!»
Прибежали милиционеры с автоматами и дубинками. Надели Клёцке наручники и повели. Каску и шлем положили в коробку, понесли с собой.
«Ведите, ведите, дорогие! – кричал торговец помидорами. – Опасный преступник! Не упустите. Дадут орден за личное мужество».
Понедельник. Вчера не успел записать все впечатления воскресного дня. Продолжу запись теперь. Когда Клёцка предложил кавказцам каску и шлем, мы с Петькой Шнурковым поняли, как до́роги нам подарки генерала. Я чуть не заплакал.
Второй раз слезы готовы были политься из моих глаз, когда каску и шлем милиционеры понесли в отделение. Невероятным усилием воли я сдержался. Не предполагал, что у меня такая крепкая воля. У Петьки Шнуркова тоже крепкая воля, он тоже не заплакал.
Кавказцы покупателям помидоров рассказывали, как русский бандит хотел продать им военное снаряжение, а они, мирные люди, помогли ОМОНу схватить опасного преступника. «Бандит обезврежен, – говорили торговцы, – город может спать спокойно. По этому случаю участникам Отечественной войны на каждый купленный килограмм помидоров добавляем по одной штуке бесплатно».