Крепыш отпраздновал победу. Крепости он дал название Крепчайшая, себя наградил орденом Укрепления первой степени. И вернулся в словарь.
Скрепка тоже вернулась в словарь. Только вот никто не знает, что Скрепка словарь спасла. Тонкая она, незаметная.
Приключения точки и запятойСценарий мультфильма
Жил-был лентяй Борис.
Однажды сидел он за столом, пил молоко и разглядывал тетрадь с диктантом. Ошибок в диктанте было достаточно, и потому красовалась под ним большая красная двойка. Изучил Борис все пометки, сделанные учительницей, и подумал: «Поставлю-ка я рядом с красной точкой и красной запятой свои, фиолетовые… а учительнице скажу, что она не заметила моих знаков. Придется ей исправить двойку на троечку!» Как подумал, так и сделал. А сделав, убежал на улицу – мяч гонять.
Фиолетовые знаки препинания ужасно возмутились.
– От стыда за мальчишку я тоже готова сделаться красной точкой!
– Этот лодырь превратил нас в своих сообщников!
– Не дадим в обиду учительницу! Проучим лентяя!..
Собрание знаков решило, что Точка и Запятая уйдут из диктанта в свою родную чернильницу.
Не близким был путь к чернильнице, ведь она стояла на краю стола! Клеенка, которой был покрыт стол, только людям казалась ровной. Для наших путешественниц же она была как долина со взгорками, лощинами и холмами. Но фиолетовые Точка и Запятая отважно шагали вперед. Шли они быстро и весело переговаривались.
Разве могут знать лентяи,
Как важна ты, Запятая?
Как важна я, Точка.
Вот, к примеру, строчка:
«Мальчик обедал. На крыше мяукала кошка».
Если так стою в тетрадке,
То и в жизни всё в порядке.
«Мальчик обедал на крыше. Мяукала кошка».
Если ж встану я вот так,
В жизни будет кавардак…
Путешественницы развеселились. Они и не предполагали, что им грозит опасность.
На клеенке стола давно жили зеленые кляксы – приятели Бориса. Они слышали все, что говорили знаки препинания.
– Загоним Точку и Запятую обратно в диктант! – так сказала Большая Клякса и послала за фиолетовыми знаками погоню.
Точка и Запятая заметили преследователей и пустились бежать во весь дух.
И вот от усталости у беглецов стали подкашиваться ноги. На их счастье, поблизости лежал ломтик сыра. Он был пронизан дырочками, как коридорами. В них-то и спрятались фиолетовые знаки.
Зеленые кляксы кинулись за ними. Но для них сырные ходы были узки.
Тем временем Точка и Запятая выбрались из сырного лабиринта с другой стороны и помчались дальше, к своей чернильнице.
– Эй, фиолетовые! Далеко не убежите! – кричали вдогонку кляксы. – Наш друг Боря пролил на столе молоко. На берегу молочного моря мы схватим вас!
Точка и Запятая сами увидели море. На другом берегу возвышалась чернильница.
– Лучше утонем, но в диктант не вернемся! – решили мужественные друзья и обнялись на прощание.
Но тут на глаза Точке и Запятой попалась скорлупка подсолнуха. Это же отличная лодка! Беглецы быстро столкнули ее в молочные волны.
Увидев, что знаки уплывают, зеленые кляксы с досады начали тузить друг друга.
Вскоре они тоже наткнулись на скорлупку. Кляксы сели в нее и погнались за Точкой и Запятой. Но свалились в молочное море и растворились в нем – белое море позеленело.
Храбрых путешественниц ждало новое испытание. Добравшись до чернильницы, они не могли залезть туда: стенки были такие высокие и крутые, такие скользкие!..
Хорошо, что догадались зайти с другой стороны. Там друзья увидели ручку, которая лежала одним концом на столе, а другим на чернильнице. С моря ее не было видно.
Борис подошел к столу в тот момент, когда Точка и Запятая одна за другой «солдатиками» бросились с пера ручки в чернильницу. На месте их падения поднялись крохотные чернильные фонтанчики. Однако двоечник не обратил на них никакого внимания и засунул тетради в портфель.
На другой день, когда в класс вошла учительница, Борис, скромно опустив глаза, понес к ней тетрадь.
– Что? Я не заметила знаков препинания? – удивилась учительница. – Не может быть! Давай еще посмотрим.
Она надела очки и раскрыла тетрадь.
– Ты ошибся, Боря. Тут нет ни точки, ни запятой.
Озадаченный Борис сел за парту, поглядел в диктант и, ни к кому не обращаясь, проговорил:
– Они должны были быть! Я точно помню, как поставил их рядом с красными вчера вечером.
Мастер О
Было вот что. Построили люди город. С одной стороны его поле – что ни посади, все вкусное да сочное родится; с другой стороны – гора чуть не до солнца, из камней этой горы мостовые делали, стены выкладывали; с третьей стороны – лес, полный боровиков да подосиновиков, черники да земляники; с четвертой – луг широкий, на нем скот пасется.
Кажется, очень хорошее место. Лучше не надо! Но это только кажется. Воды около города не было – ни реки, ни озера. Сколько ни рыли колодцев, ни в одном даже сырого песка не достали. Собирали люди для питья дождевую воду. Самым дорогим угощением считался у них чай.
Стали горожане подумывать, не уйти ли им в другие края, поближе к воде. Послали они во все четыре стороны ходоков. Ходоки должны были по земле ходить, новое место для города искать.
Вернулись ходоки с трех сторон. Одни реку нашли, вторые – озеро, третьи – целое море. Но не было ни в одном, ни в другом, ни в третьем месте такой красоты, как здесь. Скоро четвертые ходоки пришли. Окружил их народ, стал расспрашивать. А ходокам самим все рассказать не терпится.
– Шли мы, шли, большая дорога кончилась, пошли по маленькой, потом – по тропочке. Тропочка кончилась, скоро другая нашлась. Звериная тропочка. По ней в одну сторону идут звери такие, каких все привыкли видеть, – еноты маленькие, слоны большие. В другую же сторону идет слон высотой до верхушки сосны, а рядом с ним слон не выше кочана капусты.
Довела нас эта тропка до дороги, дорога – до города. Красив тот город, а вместо людей живут в нем буквы. В каком доме одна буква, в каком – целая семья. И умеют эти буквы делать то, чего мы, люди, делать не умеем.
Впереди нас два кота шли. Коты как коты. Один хотел таким стать, чтобы в мышиные норы пролезать. Он к мастеру ИК зашел. Вышел от этого мастера маленький, вроде мышки, котик. Второй мечтал с собаками за старые обиды рассчитаться, он с мастером ИЩ сладился. Вышел от второго мастера ростом с быка котище. «Ну, – думаем, – тут и нам помощник найдется, который нас с водой соединит».
Два мастера в городе соединительной работой заняты – О да Е. Нашего мастера О зовут. Веселый мастер.
«Я, – говорит, – ваш город водой обеспечу. Вы, – говорит, – домой идите, а скоро и я у вас буду».
Кинулись люди на окраину города мастера встречать. Смотрят, а мастер О дамбой овраг уже перегородил.
– Это, – говорит, – вам водОхранилище. Дожди пойдут, снега растают, оно и наполнится. Чтобы плотину не размыло, я водОслив сделаю.
И сделал, что надо.
– А сейчас будет готова водОкачка…
Построил мастер на берегу башенку.
– Теперь водОпроводом займемся!..
Тут проложил мастер к каждому дому трубы. Побежал мастер О на луг, где скот траву щипал. Выдолбил там из осиновых бревен три корыта. Получился водОпой. Нет, не совсем получился. В корыта воду налить надо, привезти ее сюда.
Тут схватил мастер О здоровенную бочку, на телегу ее поставил:
– Вот вам и водОвозка готова!
Стали горожане мастера благодарить, спрашивать, сколько работа стоит.
– Цена такая, – ответил мастер, – пусть в вашем городе ни старый, ни малый там, где надо писать О, не пишет другой буквы.
На том и столковались.
Кленовый осенник
Многие из вас, верно, замечали, что в самый разгар лета, когда об осени никто и не вспоминает, вдруг появится на зеленой березе желтый лист. Если бы вы умели разгадывать тайны, вы не смотрели бы на желтый лист в июле равнодушно: он крошечная дверца в тайну. Я расскажу об этой тайне. Только одно условие: не старайтесь воспользоваться ею так, как воспользовался Кузьма – Полкапли ума.
О нем я вам тоже расскажу.
В последний день весны под теплым дождиком, под веселой радугой, под раскатами грома родился осенник. У каждого дерева, как бы велико оно ни было, у каждого куста, как бы ни был он мал, в конце весны рождаются по одному осеннику. Пока осенники растут и набираются сил, они никуда не отлучаются из зарослей травы. Это не потому, что они кого-то боятся, – их не трогают ни лесные мыши, ни мохнатые гусеницы, ни птицы. Серенькие осенники так застенчивы и скромны, что даже майских жуков считают в тысячу раз важнее и интереснее себя.
Осенники сразу принимаются за работу – начинают делать краски. Желтые краски делают из солнечных лучей, красные – из огненных отблесков молний, а из лунного сияния – краски бледные и нежные, как сама луна. Только осенникам известен секрет приготовления этих красок. А возможно, нет у них никакого секрета, кроме секрета великого трудолюбия.
Ни один осенник за всю свою жизнь ни разу не сомкнет глаз, не возьмет в рот ни пищи, ни воды, боясь, что труд останется незавершенным. А жизнь у осенников совсем короткая – от конца весны до конца осени. Вполне вероятно, если бы спали они, пили, ели вдоволь, то жили бы дольше.
Осенник, о котором эта сказка, родился под кленом. Чтобы не спутать его с другими, давайте звать его кленовым. Вообще-то у осенников нет имен и фамилий. Для них невозможно придумать имена, ведь их понадобилось бы столько, сколько деревьев и кустов на земле.
Кленовый осенник работал, как все, круглые сутки и наполнял готовыми красками тюбики из полых стеблей осота. Чтобы убедиться, хороши ли краски, однажды он испробовал их, покрасив один зеленый лист в желтый цвет. Краска легла ровно на глянцевую поверхность, на тонкие ветвистые жилки. Это было в июле. Не зная тайны осенников,