Он решительно открыл портмоне, достал ассигнацию и положил на банк посередине стола. Сдающий распечатал новую упаковку. Наконец, карты были розданы, и каждый из игроков, определив их возможности, стал повышать ставку, производя замену любого количества своих карт.
Сергей Львович играл машинально, без какой-либо надежды на выигрыш. Ну подумаешь, проигрыш в пятьдесят рублей — не велика потеря, хотя, впрочем, обидно.
Неожиданно его глаза застелила пелена, почудился голос Ольги Викторовны. «Играй, да меру знай», — говорила зеленоглазая красавица… После ее слов случилось и вовсе невероятное: Завьялову пошла карта, и он оказался в выигрыше, взяв банк в двести пятьдесят рублей.
Сергей Львович остался за игральным столом, положив на банк двести рублей, — ставки росли…
Сергей Львович проснулся и огляделся.
— Я в гостинице, — понял он. — Так что же случилось вчера?
Голова нестерпимо болела, во рту пересохло. Он встал, обнаружив, что спал прямо в брюках и жилете, и направился к столу, где стоял графин с водой.
Приблизившись к столу, Сергей Львович удивился:
— Это еще что такое? И откуда у меня столько денег? — Он взял одну из ассигнаций в руки. — Я что, вчера ограбил банк? Не может быть… — Сергей Львович дрожащей рукой налил воды в стакан, залпом выпил и неприлично икнул. — Мало того, что меня посадят за избиение ребенка, так еще и обвинят в воровстве. Так, так… Что делать?
Неожиданно его осенило: «Бежать!!! Но куда?..»
Сергей Львович рухнул на стул и представил, как его в кандалах гонят по Владимирскому тракту.
В дверь постучали.
— Вот уже пришли… Не удивлюсь, если это Боголюбский…
Завьялов открыл дверь.
— Сударь, — обратился к нему элегантно одетый визитер. — Я принес вам карточный долг, как и обещал. Вот. — Он достал из пухлого портмоне увесистую пачку купюр. — Ровно три тысячи рублей.
От такой суммы у Сергея Львовича подкосились ноги.
— Вы ничего не перепутали? Вы точно мне должны деньги? — уточнил он.
— Совершенно точно, сударь. Видите ли, я имею смелость напомнить вам, что князья Мещерские всегда платят долги…
Завьялов слегка икнул.
— Простите меня, ради Бога… Я, видимо, вчера много выпил и совершенно ничего не помню… Простите, даже вас…
Князь рассмеялся.
— Неудивительно, голубчик, ведь вы взяли банк в десять тысяч рублей! Не каждому такое удается! За это стоит выпить!
Завьялов растерялся.
— Вы не ошибаетесь, князь? Я выиграл столько денег? — Вдруг майор вспомнил про ассигнации, которыми был полностью завален стол.
— Я не имею привычки ошибаться, сударь! — воскликнул Мещерский. — Желаю здравствовать, — поклонился он и ушел, оставив Сергея Львовича в полном недоумении.
— Значит, арестовывать меня пока не будут, — заключил он, — и то хорошо.
Ольга Викторовна вошла в комнату, где спал Николенька: он равномерно посапывал. Она умилилась и перекрестила сына, с удовольствием заметив, что он все более становится похожим на покойного мужа.
Графиня села на стул рядом с кроватью, не зная, чем себя занять: накатила волна воспоминаний. Она вспомнила свой первый бал, ей в ту пору едва исполнилось шестнадцать. Какое же она тогда надела платье? Ольга Викторовна отчетливо увидела себя юную, беспечную, в нежно-коралловом бальном наряде, в колье из граната. Она была дивно хороша, свежа… стройна и жаждала любви. Конечно, появление юной Ольги Морозовой на балу у Рябушинских не прошло незамеченным. Спустя неделю к ее отцу зачастили молодые и не очень молодые мужчины просить дозволения видеться с дочерью, имея самые серьезные намерения.
Отец Ольги придерживался старинных правил: мужа для дочери должны выбирать родители, но с одной поправкой — их избранник не должен быть противен последней.
Юная прелестница отвергла всех претендентов на ее изящную руку и пылкое сердце, всех — кроме одного: графа Ремизова. Он был уже не молод и опытен в жизни и амурных делах, имел огромное состояние и заслужил положительную репутацию при императорском дворе. Кандидатура жениха весьма устраивала господина Морозова. Девушка сразу же призналась отцу, что граф ей нравится, а познакомившись с ним поближе, она страстно полюбила его. Поэтому замужество юной Ольги Морозовой состоялось по любви.
Увы, но при всей ее любви и верности мужу, при всем его богатстве она не имела главного — внимания мужа. Не потому, что граф пренебрегал юной супругой, а в силу занятости служебными делами, которые порой сопровождались частыми отъездами из Петербурга то в Москву, то в Екатеринбург, а то и в Одессу.
Графиня и сейчас еще была молода, недавно ей минуло тридцать лет, да и чего греха таить, — красива и желанна. Она знала об этом, но никогда не пользовалась своими прелестями для достижения каких-либо целей. Но только теперь Ольга Викторовна четко осознала: если так пойдет и далее, она потеряет сына, который превратится в капризного властного тирана, способного кого угодно вывести из терпения.
Слова Фридриха Карловича и кузины о необходимости замужества, покуда не поздно, проникли ей в самое сердце. Она никогда не задумывалась над тем, чтобы снова устроить свою жизнь, не зная, как отреагирует на это Николенька? Он так любил отца!!!
Ольга Викторовна давала себе отчет, что в любом случае сын будет противиться ее браку. Ведь если вспомнить, как он поступил в прошлом году с соседом, помещиком Чарторыжским! — попросту оскорбил взрослого человека, проявив самые дурные наклонности своего характера. В ее голову невольно пришли слова Чарторыжского: «Насколько вы красивы, добры и великодушны, настолько ваш сын, увы, неуправляем…» Ей было очень стыдно услышать такой нелестный отзыв о своем обожаемом Николеньке, она страшно обиделась на соседа… Но по прошествии времени поняла, что Чарторыжский, в сущности, прав.
Настало время подумать и о себе. Ольга Викторовна твердо решила по прибытии во Владимир тотчас отправиться в номер к Завьялову и объясниться с ним.
Николенька заворочался и перевернулся на другой бок. Ольга Викторовна подошла к нему, нагнулась и поцеловала в щеку.
Сергей Львович стоял около стола, заваленного ассигнациями, все еще не веря своим глазам. Он посмотрел в очередной раз на стол, затем на три тысячи рублей, зажатых в правой руке, и спросил самого себя:
— Сколько же у меня денег? А не пересчитать ли их? Да и пойти в ресторан позавтракать!
Завьялов приступил к нелегкой задаче: многие купюры оказались сильно помятыми. Он тщательно разглаживал их рукой и складывал в кучку.
— Так, восемьсот… Девятьсот… Тысяча… Две… Четыре… Восемь… Десять… Действительно, ровно десять тысяч рублей! И как я только умудрился?! Верно говорят: везет новичкам и дуракам! Если быть уверенным, что я все же не дурак, то уж точно новичок, потому как никогда серьезно не играл.
В дверь опять постучали.
— Неужели еще один карточный долг принесли?! — удивился Завьялов и на всякий случай прикрыл деньги салфеткой.
На пороге стоял посыльный, который протягивал казенный пакет. Завьялов сразу же вспомнил:
— От Боголюбского! Вызывает в суд! Недолго я радовался удачи…
Так и есть. Прочитав извещение, Сергей Львович узнал, что через два дня заседание суда по его делу. Он в раздражении отбросил письмо и плюхнулся на диван.
— Да пошли они все к чертовой матери! Гулять так гулять!
Он привел себя в порядок, принял ванну, надел свежую рубашку, любимые твидовые брюки в полоску, стеганый домашний пиджак и заказал завтрак в номер.
12
После плотного завтрака Сергей Львович смачно потянулся и крякнул.
— Ну-с, жизнь моя несчастная! Что ты сегодня мне преподнесешь? Очередной карточный долг в три тысячи рублей? Или неожиданно откроется дверь, и появится она?..
Под местоимением «она» Сергей Львович подразумевал непредсказуемую Ольгу Викторовну, которая так внезапно скрылась после бурной ночи любви. «И где она теперь? С кем? Кто ласкает ее божественное тело?»
Завьялов почувствовал как при одной только мысли об этой женщине он начинает терять самообладание и готов на любое безумство. Наконец он решился спуститься в холл гостиницы и поинтересовался у портье:
— Скажите, а Ольга Викторовна, что остановилась в пятнадцатом номере, окончательно съехала?
Портье понимающе улыбнулся и посмотрел книгу регистраций:
— Нет, сударь, номер еще числится за этой дамой.
— Благодарю вас…
Сергей Львович обрел надежду вновь увидеть зеленоглазую красавицу и… решил сделать ей сногсшибательный дорогой подарок: денег у него теперь просто невпроворот, надо же их куда-то девать!
— А что, голубчик, — он снова обратился к портье, — есть ли в городе хороший ювелирный магазин?
— Обижаете-с, ваша милость! Конечно, ювелирный магазин Яблонского! У него — прекрасные вещи. Я, правда, их видел только с витрины, мне, знаете ли, не по карману, но знаю точно — вся владимирская знать покупает у него различные украшения.
Сергей Львович задумался буквально на мгновение:
— Пожалуй, мне это подходит!
Он поднялся в номер, переоделся, завязал шейный шелковый платок по последней столичной моде и направился за подарком для Ольги Викторовны.
Магазин Яблонского находился недалеко от «Ренессанса», Завьялов тут же оценил респектабельность выбранного заведения: около входа стояли два дюжих на вид охранника, в витринах виднелись умопомрачительные ожерелья, переливающиеся на сентябрьском солнце.
Сергей Львович вышел из коляски, собрался с духом — он отродясь не посещал подобных магазинов из-за отсутствия соответствующих денежных сумм — и направился к входу с бдительными охранниками.
Они же, завидев человека приличного и с виду весьма состоятельного, распахнули перед Завьяловым дверь. И тому показалось, что он попал в пещеру Али-Бабы, доверху наполненную невиданными сокровищами.
Сергей Львович подошел к одной из витрин: на ней красовались различного вида и размера кольца, украшенные всевозможным изыском. Он посмотрел на цены, которые колебались от пятисот рублей и до пяти тысяч.