– Моя коллега неправильно понимает и применяет понятия, – возразил учитель и его взгляд потяжелел. – Во-первых, если ученик христианин, то он никогда не возжелает стать личностью, т.е. уподобиться Господу. По мнению богословов термин введен в христианский канон святым Василием Великим. Понятие дало возможность указать на проявления, лики, ипостаси Бога. Личность выражает триединство и единосущность Троицы, и относится к божественной сущности как особенное к общему. Так что желание стать равным Вседержителю – это гордыня, один из тяжких грехов. Во-вторых, в эпоху Возрождения термин изменил своё значение и личностью мог стать каждый. Правда, сегодня философы рассматривают её как желаемую цель. Тем не менее, мы не знаем, что скрывается в человеке и только по результатам определяем – перед нами личность или нет. А критерий один – способность создать шедевр.
А теперь об индивидуальности – это общественная неповторимость. Термин указывает на отличие одного человека от другого. Тем не менее, он не показывает качество инаковости, существенно ли различие одного от другого. В нашем классе все парты одинаковы. Мы можем выкрасить столешницы в разные цвета, и они будут различаться друг от друга. Но важна ли эта нестандартность для тех, кто за ними сидит?
– А ещё каждый из нас уникален – и вы должны с этим считаться! – Саша продолжал вести себя вызывающе и предъявил следующее обвинение.
– Все снежинки не похожи друг на друга, среди них нет двух одинаковых, поэтому они уникальны. И для кого это ценность? – недобро и медленно проговорил историк. – Правильно ли я понимаю, что домашнее задание вы не выучили и поэтому специально опоздали, чтобы учитель мог поставить вам заслуженную оценку?
– Нет, не специально, меня школьный психолог задержала, – ответил ученик грустно и только теперь посмотрел перед собой в пол.
– Не только задержала, но и обучила плохим манерам, – язвительно изрек Андрей Васильевич и пододвинул к себе классный журнал. – Ну, что же, за домашнее задание – два. А если хотите стать личностью, то приходите ко мне после уроков. Я могу предложить вам задачу, решения которой ещё нет у профессиональных историков. Если справитесь, то сможете обоснованно утверждать, что вы личность.
Впустую прождав полчаса после уроков, Андрей Васильевич потянулся, сидя за столом у окна, вздохнул, отвел взгляд от машин, двигавшихся по улице в обе стороны, помассировал короткий ежик седых волос, снял и протер очки носовым платком, и вслух произнес: «Надо идти».
В гостях
В один из летних вечеров на кухне за круглым столом сидели четыре человека. Над их головами висела люстра с зелёным абажуром, скупо освещавшая только гостеприимных хозяев чету Левиных и их гостей Андрея и Изольду Распутиных. За спинами собеседников царил зелёный полумрак. В этом сумраке можно было разглядеть, что две стены заставлены бытовой техникой и кухонной мебелью, а другие – множеством ящиков, коробок и пакетов, поставленных друг на друга.
Левины делились с Распутиными о своей жизни после переезда в Германию. Тоня и Израэль попеременно рассказывали свои истории. Хозяева описывали разные случаи, произошедшие с ними. В них отражалась наша жизнь, т.е. было всё, и весёлое, и грустное. А между рассказами Израэль наливал мужчинам полные рюмки водки, а в бокалы женщинам мартини. Под жаренную картошку с луком, кусками мяса, запеченными с ананасами, с соленными огурцами и маринованными помидорами Андрей и Изольда слушали одну историю за другой.
Языковые курсы
Израэль закончил историю, которая с ними случилась сразу после приезда. Он разлил по рюмкам и бокалам новую порцию. Мужчины опрокинули по единой. Женщины выпили не торопясь, глотками. Теперь настал черед Тони. Она пальцами захватила и достала из банки маринованный помидор. Откусив его над тарелкой и прожевав, она стала рассказывать, как открыла для себя известную сказку «Красная шапочка» с другой стороны.
Тоня, Израэль и их сын Даниэль приехали в Германию в качестве контингентных беженцев. По прибытию она поняла свою ошибку. В школе Тоня учила английский. А здесь все вокруг говорили по-немецки, и из их речи она ничего не понимала, ну, совсем ничего. И Тоня осознала, что ей придётся переучиваться.
Её отправили на курсы для мигрантов по изучению языка. Поначалу Тоня обрадовалась: «Вот теперь-то, я выучу язык, перестану бояться общения с местными и смогу интегрироваться в немецкое общество!» Да вот, к сожалению, ей не повезло с учительницей. Фрау Шайде не только не старалась доступно донести свой предмет ученикам, а, наоборот, своим презрительным и высокомерным к ним отношением вызывала чувство отторжения и преподавательницы и немецкого языка.
Когда Тоня сказала, что учительница говорила по-русски свободно с легким прибалтийским акцентом, Андрей задумался: «Почему же она не имела никакого желания научить немецкому языку учеников? При обучении иностранному языку знание родного языка мигрантов помогает преподавателю лучше объяснить трудные места. И ведь её пренебрежительное отношение было не ко всем иностранцам, а только к тем, кто приехал с постсоветского пространства. В чём же была причина такого демонстративного и негативного отношения со стороны фрау Шайде к новоприбывшим русскоязычным людям?»
Слушая рассказ Тони, Андрей про себя предположил, что у учительницы могла быть личная причина. Честолюбивая, она много лет и сил потратила на изучение русского языка в школе и университете. Достигнув блестящих результатов, она могла надеяться на дальнейшую успешную карьеру. Ведь СССР был лидером среди социалистических стран и контролировал большую часть развивающихся. И тут случилась катастрофа! СССР распался, Западная Германия присоединила Восточную и теперь её русский язык стал никому не нужен. «Годы и усилия пошли насмарку! – свирепо восклицала она. – И кто в этом виноват? Я? Конечно же нет! – протестовала она яростно. – Горбачев? Он далеко, в Лондоне, – думала она с горьким сожалением. – А вот русские, они передо мной. И урок за уроком, день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем у меня будет возможность расплатиться с ними за разрушенные планы и мечты, за трагедию моей жизни. Они поддерживали Горбачева, так пусть теперь получат за всё сполна!»
А Тоня продолжала рассказ: «Каждое утро фрау Шайде решительно входила в класс и начинала занятие с ругани с одним из учеников». При этих словах Тоня многозначительно посмотрела на Израэля. «Она уже в начале учебного дня, не стесняясь, говорила всё, что думала о наших умственных способностях». «Ну, да, – подумал Андрей. – Учительница вполне могла думать, что разве может учебный день что-то изменить? Сколько д….а не учи, он д….ом и останется!»
А Тоня рассказывала, какие изменения происходили с фрау Шайде во время такой утренней словесной получасовой разминки: черты лица учительницы грубели, светло-русые волосы становились растрёпанными, и сначала у неё на губах выступала пена, а затем она летела на учащихся, сидящих на первой парте. Поэтому Тоня всегда старалась наблюдать за происходящим с последней парты. И в эти моменты она честно не понимала учительницу. «Если она нас презирает, – задавала Тоня вопрос слушателям, – то для кого каждый день наряжается?» Фрау Шайде в одежде предпочитала брючные костюмы разных цветов с белым топом. Вероятно, потому что они подчеркивали стройность фигуры.
«Красная шапочка»
В один из дней фрау Шайде раздала листы с текстом сказки братьев Гримм «Красная шапочка». Тоня достала толстый бумажный словарь и стала переводить первое предложение, слово за словом.
„Es war einmal eine kleine süße Dirne…“
На седьмом слове Тоня споткнулась. В её словаре стояло, что слово Dirne переводится как проститутка. «Простите как? Именно так? Получается, – Тоня ужаснулась, – сказка о Красной Шапочке – это сказка про п…, девушку низкой социальной ответственности? И это та сказка, которую мне в детстве много раз рассказывала бабушка, а потом не раз читала я сама, это сказка о п…?» Тоня понимала, о чем идёт речь, но даже в мыслях не могла произнести это слово.
Даже сейчас спустя много лет, рассказывая об этом, Тоня покраснела.
Она доела помидор, вытерла кончики пальцев салфеткой и заправила, выбившуюся прядь каштановых волос за ухо. Провела указательным и большим пальцами над верхней губой и дальше до подбородка, будто поглаживая отсутствующие усы. Потеребила расстегнутый ворот блузки в крупную разноцветную клетку. Провела с усилием ладонями несколько раз по бедрам в синих джинсах. «Вы понимаете, – продолжала она, – тут я ещё больше встревожилась, когда вспомнила, что после перевода сказки на русский язык каждый ученик будет читать вслух по одному предложению. Друг за другом всю сказку. И тогда подумала: «А если фрау Шайде попросит меня начать чтение и мне надо будет произнести это слово, ну которое по-русски на букву п, а по-немецки на букву D?» Эта мысль придала мне решительности, и я подняла руку».
– Фрау Шайде, – обратилась Тоня. – Скажите, пожалуйста, как переводится слово Dirne? У меня в словаре дается перевод. Мне так это слово и переводить?
Вопрос Тони к преподавательнице сыграл роль красной тряпки. Ученики стали друг у друга спрашивать, о чём идёт речь. И когда они ознакомились с вариантом перевода, предложенным в словаре, то дружно заржали. Учительница в первый раз покраснела. Нет, не от смущения как Тоня, а от неловкости перед необходимостью объяснения. В её глазах это было равносильно оправданию и умолению. Это ещё больше раззадорило учеников. Впервые они увидели высокомерную фрау Шайде растерянной.
– Dirne – это устаревшее слово, означающее молодую незамужнюю девушку, – через силу выдавила учительница.
– Однако девушка по-немецки будет Mädchen или Fräulein, – не согласилась Тоня. – Даже если раньше Dirne и обозначало девушку, то почему слово изменило своё значение? – продолжала выспрашивать Тоня.
– Значение слова изменилось в XIX веке. С тех пор много воды утекло, – фрау Шайде попыталась закончить неприятный разговор.