– Чё ты на меня все валишь? Волоком тебя тащили, да? Как осла на веревочке? – Ник уже не на шутку завелся.
– Да пошел ты!
Из рации послышалось шипение. Рэм выхватил ее из рук Ника:
– Ленка, Ленок, ты где?
– Тут камни, – тихий сдавленный голос в ответ. – Большие камни, мне больно, ног не чувствую.
– Какие камни? – удивился Ник. – Она что, бредит?
– Лен, где ты? – Рэм отмахнулся от Ника и уставился в рацию в ожидании ответа. – Громче говори, плохо слышу тебя!
– Тут камни, ребята, помогите, – всхлипывал женский голос.
– Ленка, сестренка! Держись, родная, мы к тебе идем! – у Рэма внутри все сжалось, словно он чувствовал боль сестры. Он ударил Ника по плечу:
– Вставай! Идем, они скорее всего там! – Рэм показал в сторону ближайших оголенных камней. – Рюкзак давай!
– А если мы в расщелину свалимся? Я жить хочу! Давай тут помощь подождем!? – по голосу Ника Рэм понял, что тот не собирается выручать девчонок.
– Вставай, трус! Если с Ленкой что-то случится, я тебя своими руками придушу, слово даю!
Рэм закинул рюкзак за плечо, и, словно забыв об усталости, ринулся вперед.
Екатерина Красникина, Анвар Кураев
Мужское движение
За столиком в Маке Андрей сидел напротив Ольги. Было тесновато, и его живот упирался в край стола. Он ёрзал, пытаясь отогнать мысли о вдруг остро ощущаемом лишнем весе, но ремень давил, и нельзя было забыть об этом ни на секунду. Да, с тех пор он очень изменился.
Ольга первая прервала неловкое молчание:
– Андрюш, да тебя не узнать. Серьезный стал. А в школе, помнишь, такое вытворял: не раз вспоминала, как ты вырубил свет на Осеннем балу.
– Да, забавно получилось! – со спокойной улыбкой согласился Андрей, погружаясь в воспоминания беспечных школьных лет. Выуживал из памяти Ольгу, пытаясь понять: почему же не замечал её раньше.
– Ты тогда встречался с Олеськой из моего класса, все наши девочки ей завидовали. А сейчас говоришь – не женат. И не собираешься даже.
– Ольга задела неприятную, но принципиальную для Андрея тему.
– Мир меняется. Не всем сейчас нужны отношения. Я давно примкнул к мужскому движению, и считаю их доводы правильными. Если и жить с женщиной, то точно без штампа в паспорте, – спокойная улыбка испарилась, и Андрей снова стал серьёзным.
– Ох, женщины не любят свободные отношения. Можно и без штампа, но, случись чего, так к тебе её даже в больницу не пустят. Юридически вы друг другу – никто, – мягко улыбалась Ольга, будто зная больше, чем говорила.
– Так это и хорошо, что – никто. Исключает все риски, связанные с женской корыстью. В случае развода – никакого дележа, – цинично ответил Андрей.
– Не все женщины такие, – вкрадчиво сказала Ольга, – много хороших, мечтающих создать семью, родить детей и жить счастливо.
– Это вначале только так. А потом – начинается… В итоге-то всё равно разводятся, – распалился Андрей.
– Наверное, это чаще у тех, кто рано женился. А после тридцати уже опыт есть, в людях разбираешься, – Ольга будто погрустнела.
– После тридцати редко кто женится. Люди умнеют.
– Кто ж тебя так разочаровал? – вздохнула Ольга.
У Андрея сжалось все внутри от воспоминаний о Ритке. Тварь… Всю жизнь перевернула. Обычно ее образ легко всплывает в памяти, но сейчас ускользнул, как сон.
– Да все просто: я – сам себе хозяин. Помнишь Вадима из моего класса? Спортсмен, отличник. Финку закончил, работа хорошая у него. Посмотри на него сейчас. С утра до вечера на работе. По выходным – с коляской в парке. Я с ним зависал так пару раз, да не выдержал. Его дёргают – то жена, то ребёнок. Ни минуты спокойно не дают постоять. Жена постоянно звонит, эсэмэсит. Ей, видите ли, нужно личное время. А ему не нужно? Ребёнку соску дай, покачай, собаку покажи. Если они куда выезжают, то к таким же парочкам. Вот и посиделки у них – жёны мужей дёргают – дай подгузник, дай пелёнки, подержи, а ты мне шубу не купил. У него руки трясутся под вечер. У Вадима нашего! Руки! Трясутся! Ты вспомни его в школе! Всех вот так держал! – активно жестикулировал Андрей.
– Может, ему это нравится? Он любит жену и своего ребенка. А я любуюсь такими семьями – они кажутся мне очень счастливыми, – мечтательно улыбнулась Оля. – Дети – это большая радость! Это то, ради чего люди живут.
– Это вам так сказали. Общество навязало модель поведения, где самое главное – любовь и семья. И все должны жертвовать всем ради этого. Но баланс нарушен! Если бы Вадим управлял авторитарно, у него не тряслись бы руки! А при таких установках, сегодняшних законах и «равенстве», женщина неизбежно получает больше власти в семье! И пользуется этим. А если она ещё и с характером, то всё! Для мужика – пиши, пропало! Но, стоит только убрать аксиому, что любовь и семья – самое главное, и можно спокойно жить! Вот как раз этому и учит мужское движение.
– Спокойно жить? Андрей, это ж очень скучно. А по праздникам и вовсе грустно. Зачем тогда все эти деньги, работа? Для чего постоянно учиться, кому передашь свои знания, если не детям? В семье всем хорошо: и мужчине, и женщине – все получают уют, заботу и внимание.
– Все вы так говорите. Вам бы только на галеры мужика посадить, чтобы через пару лет брака он был уже встроен в систему и подчинялся ей на уровне подсознания. А вам хорошо. Жизнь удалась. Какой смысл, ты говоришь? Да вариантов – миллион! Может, я хочу всю жизнь в игры играть. Любые – стрелялки, или «ЧтоГдеКогда». Это моё дело. Или все сорта пива попробовать. Или не пропускать ни одного Октоберфеста. Да просто чтение книг может быть смыслом. Мы – свободные люди. Каждый сам для себя решает, в чём смысл. Но уж точно не в том, чтобы гробить свою нервную систему и в итоге остаться ни с чем. Модель семьи прогнила. Другая нужна. Иначе для мужчины пропадает смысл.
– Да что ж такое творится? Вот звонит как раз! Ирка, такая же, как ты, только мужиков ненавидит! – Ольга раздраженно ответила на звонок. – Да, в Маке возле работы, заходи!
Пришла Ира, взъерошенная, грубоватая и какая-то на фоне Ольги совсем не домашняя. Промелькнула мысль – неужели и он такой? И Ольгу так быстро не хотелось отпускать.
– Оль, а давай завтра в кино сходим, – неожиданно для себя, выпалил Андрей. Она пожала плечами. Наверное, обидел ее, говоря о женщинах так резко. Конечно, она не виновата, что современное общество так устроено. У Андрея не было цели воевать со всеми женщинами. Лишь не впадать в зависимость. Ольга вроде не сделала ему ничего плохого, и он захотел как-то сгладить их резкий разговор.
– Не ведись, дура! – гаркнула Ирка. – Им всем нужно от тебя только одно! Отдашь ему лучшие годы, а потом останешься одна с двумя детьми!
Андрей посмотрел на Ольгу. Она явно чувствовала себя неловко от всего этого. «Интересно, мы в её восприятии действительно совсем одинаковые? Я не хочу походить на эту дурную фемку».
Они ушли, провожаемые взглядами остальных посетителей.
Андрей допивал кофе. Пришли мысли о мужском движении. Старый семейный уклад изжил себя – для Андрея это было очевидно. Но, впервые за все время, у него закрались сомнения насчёт адекватности мужского движения. Нужно было что-то менять.
Пришло сообщение: «Я согласна, на какой фильм пойдём?».
И тут же на Андрея, иррационально, вопреки последним мыслям, возникло чувство досады, что он вот так предаёт мужское движение. «Но, в конце концов, это всего лишь поход в кино».
Алиса Иванова, Адиль Койшибаев
Испытание Мали
Мали редко видела во снах живую маму.
Первый раз она приснилась ей за рулём папиного мопеда. На скорости обгоняя ленивые тук-туки, торопилась она к домику духа у богатого отеля, задобрить покровителя торговли перед работой. Одной рукой управляла рулём, а другой держала мисочку с нарезанными кусочками сочной папайи. Удержать руль удавалось с трудом, мама то и дело чудом, избегала столкновений в пёстром и разномастном потоке машин, мопедов, и тележек. Проснувшись, Мали почувствовала тревогу – к чему бы такой сон?
Утром Мали и её супруг – Наронга, выехали в соседнюю провинцию на мотоцикле. Душное тайское лето и дальняя дорога нагнали на Наронга сон. Только в последний момент Мали заметила, как супруг склонил голову, а мотоцикл повело на обочину. Они свалились в кювет. Мали отделалась лёгким сотрясением, а у Наронга нога при падении неестественно вывернулась и оказалась придавленной тяжелой рамой мотоцикла.
Потом Мали думала, что мама хотела предупредить её, уберечь. Ну почему Мали не отнеслась к маминому предостережению серьёзно? Лучше бы они в тот день остались дома.
Сегодня Мали во сне снова пришла мама.
На этот раз мама безмятежно плавала в море. Странно… плавающей её Мали никогда не видела. Мама выросла в бедной провинции Сарабури, в той части Тайланда, которая окружена непроходимыми джунглями. До Банкока больше ста километров. Не научившись плавать в детстве и до самой смерти, мама больше всего пугалась большой воды.
Вдруг мама стала тонуть и кричать. Она звала на помощь.
*****
Мали двадцать восемь. Она всё ещё стройна и изящна, словно резная статуэтка из словной кости.
В деревне почти каждый парень мечтал стать ее избранником, но всех опередил дерзкий южанин Наронга (не даром, в переводе с тайского Наронга – победитель). Мали случайно встретилась с ним в храме Wat Phra Phutthabat. В тот день они с мамой приехали в город Сарабури на центральный рынок. После покупок, как обычно, направились в храм с благодарностями к духам и богам за удачную поездку. Проездом в городе оказался
молодой спортсмен Наронга. После решительной победы в соревнованиях по муай-тай он возлагал щедрые приношения к ногам всемогущего Будды. От честолюбивых мечтаний о новых завоеваниях его отвлекла юная красавица Мали.
Мали и Наронга поженились и через год переехали на остров Пхукет.
Мали быстро привыкла к родному острову Наронга. Пока её супруг развлекал бледнолицых фаранга на показательных боях и получал за работу большие деньги, молодая жена обустраивалась в новом доме в ожидании первенца.