Саньке стало и больно, и стыдно одновременно:
– Да ладно, привыкну. Может там ребята нормальные попадутся. Обратно ж все равно сейчас нельзя.
– Ты потерпи, милый, все наладится, а может в новой школе тебя родной человек ждет? – мамино лицо осветила мягкая улыбка.
– Это как, родной: родственник что ли? – Санька нахмурился.
– Это, сынок, когда ты встречаешь незнакомого человека и сразу понимаешь, что он твой, родной, как у нас с твоим папой было.
Санька никак не мог взять в толк, о чем говорит мать. Она уловила его настроение:
– Да ты не думай сейчас об этом, придет время, обязательно поймешь.
Санька помог маме приподняться и поправил подушку:
– А как я это пойму?
– По глазам, Сашенька, они всегда говорят нам правду, помнишь, как у Омара Хайяма?
Тембр маминого голоса успокаивал его:
Глаза умеют говорить,
Кричать от счастья или плакать,
Глазами можно ободрить,
С ума свести, пуститься в драку…
Словами можно обмануть,
Глазами это невозможно.
Во взгляде можно утонуть,
Если смотреть неосторожно…
Санька вспомнил эти стихи: мама преподавала русский язык и литературу, и он часто приходил на кружок, где старшеклассники после уроков готовились к конкурсу. Это время осталось в прошлой жизни, а сейчас он с тревогой прислушивался к маминому глухому кашлю:
– Ну, Санечка, иди, родной, мне поспать надо, – понял, что она отвернулась к стене, чтобы скрыть отголоски боли на лице.
«Сначала зайти в аптеку, – тетя Полина список оставила, – Еще купить молока и хлеба». Всю дорогу от магазина до дома Санька размышлял над словами мамы про родного человека, которого он должен узнать по глазам: «Неужели правда? Прям по глазам все станет понятно?»
Перед подъездом, разлилась огромная лужа, отвоевав у тротуара солидный кусок, и пока Санька думал, как лучше ее обойти, его окружили трое. На вид – ровесники, может чуть старше, на лицах он не заметил дружелюбия:
– Вован, смотри какой у нас тут кекс нарисовался, – голос рыжего напомнил Саньке звук скрипучей двери.
– Ага, – поддакивал второй, низкорослый и какой-то ощипанный. – Ну че, Вован, объясним чуваку, кто в этом дворе главный?
Санька обернулся к тому, кого называли Вованом. Высокий, худой, волосы на макушке стянуты в хвостик, колючие глаза бегали:
– Изи, – пробасил Вован. – Понаедут тут всякие, воздух портят.
Санька понял, что этот у них за главного: двое других заржали, довольные остроумием вожака.
– Загоготали, гуси, – он не планировал драться. – Дайте пройти, и вам ничего не будет.
– Э, да он борзый! – Вован сделал шаг вперед, вынуждая Саньку отступить в самую лужу.
– О, а вон и зрители, Вован, – ощипанный показал рукой в сторону дома, и Санька заметил в окне второго этажа девчонку. – Наша русалка появилась.
Саня не успел повернуться, как рыжий вырвал пакет и швырнул в лужу:
– Вован, смотри: молочные реки потекли!
Санька метнулся в сторону рыжего и резким ударом в живот заставил того согнуться пополам:
– Ты сейчас эти реки пить будешь, умник! – обеими руками оттолкнул верещащего, и тот плюхнулся в лужу.
– Наших бьют! – заорал ощипанный.
Саня расставил ноги пошире, готовясь к нападению. Видя, как Вован замахнулся правой рукой, Санька успел перехватить удар, резко крутанул, и отправил вожака в ту же лужу. Собирался надавать тумаков ощипанному, но тот убежал. Вован, чертыхаясь, поднялся и сплюнул:
– Ну, еще встретимся, понял?
– Ползи, откуда вылез! – Санька развернулся.
Вдруг он зримо почувствовал присутствие отца. Санька оглянулся – никого, но ощущение, что отец где-то рядом, не покидало. Санька замер, как вкопанный: «Папа, папа! Слышишь? Я смог! Я выстоял! Папа я помню тебя, папа!»
Санька зажмурился, запрещая слезам проступить, и пошел к подъезду. Внимание привлекло шевеление в окне на втором этаже. Санька поднял голову и увидел улыбающуюся девчонку. В одной руке она трясла спортивный кубок, а большой палец другой – задорно смотрел вверх.
В школу он опоздал: пришлось еще раз бежать за молоком и хлебом. В коридорах тишина, начался урок. Он зашел в класс, извинился и стал ждать, куда его посадят. Учительница показала место на последней парте. Санька прошел сквозь взгляды и шушуканье одноклассников, плюхнулся на стул и только сейчас заметил, что рядом сидит девчонка из окна. Он тайком ее разглядывал: длинные светлые волосы падали на плечи, открывая миловидное лицо с большими глазами и слегка курносым носом. «Симпатичная», – Санька почувствовал, что краснеет.
Девчонка улыбнулась ему и шепнула:
– Круто ты сегодня Вовке Клячину навалял!
– А-а-а, так он еще и Клячин? – Санька поперхнулся смешком.
– Ага, он только в компании такой смелый, а так – трус-трусом. Я ему тоже по кумполу настучать могла, раньше.
– За что?
– В прошлом году, на восьмое марта, он мой шарф скотчем в цифру восемь заплел, да так, что я, когда отдирала, ножницами шерсть порезала. Шарф пришлось выкинуть, а жалко: папа с гастролей из Франции привез.
Пока девчонка говорила, Санька отметил, что у нее очень пушистые ресницы.
– А на день рождения мне ребята рыбку золотую подарили, а он, гад, вылил воду вместе с рыбкой в цветок. А мне сказал, что она уплыла. – Девчонка вздохнула. – Рыбка умерла, красивая была.
– Ну, а ты чего ему за это?
– А я налила в этот пакет воды и на контрольной ему по голове треснула. Ох, как он голосил. Мокрый весь. Моих родителей потом к директору вызывали.
Санька представил эту живописную картину и засмеялся. Учительница резко обернулась:
– Новиков, вообще-то, вы на уроке, а не в цирке!
Санька вскочил:
– Извините!
А учительница продолжила:
– Кораблева, какое задание я дала сейчас? – она строго посмотрела на Санькину соседку.
– Лидия Петровна, вы велели построить графики функций и найди корни уравнения два икс минус тридцать шесть равно нулю.
Санька удивился двум вещам: как она успела все услышать и почему не встала, когда учительница к ней обратилась.
Прозвенел звонок, класс опустел. Саня предложил соседке пойти в столовую, но она достала из сумки бутерброды, налила чай из термоса:
– Давай лучше здесь перекусим, угощайся, – протянула ему бутерброд и чай. – Меня, кстати, Лизой зовут. А тебя?
– Санька, Саша, – засмущался он.
В класс завалилась вся утренняя дворовая троица. Вован ухмыльнулся:
– Ну, чё, наша русалка, наконец, своего прЫнца нашла?
Рыжий заскрипел:
– Не, она дельфина нашла, – он противно заголосил: «Дельфин и русалка, та-та-да-та-та-да, такая дурацкая пара!»
– На свадьбу позовете? – не унимался Вован.
А рыжий его перебивал:
– На крестины дельфинят! – его гоготанье вывело Саньку из себя. Он дернулся, но почувствовал, что Лиза схватила его за руку:
– Не связывайся ты с ними, Саш. Что с них взять: стараются слова в предложения собирать, но ничего не получается.
Вован побагровел:
– Ну, ты, русалка убогая, тебе слова никто не давал! На свои ноги посмотри: вон, в колеса превратились!
Все трое заржали, а Санька увидел, как Лиза вспыхнула, положила голову на сложенные перед собой руки, и по трясущимся плечам понял, что она заплакала. Внутри у него все закипела, кровь прилила к лицу, он вскочил, накинулся на Вована и успел пару раз врезать по ухмыляющейся роже. Одноклассники растащили ребят, в этот момент прозвенел звонок. В класс зашла учительница, а следом за ней на пороге появился высокий парень. Санька отметил, что тот очень похожий на Лизу.
– Кораблева, за тобой брат приехал, – Санька с изумлением наблюдал, как парень завез в класс инвалидную коляску, и девочка при помощи рук пересела на нее. Ее ноги, от ступней до колена, были перевязаны широкими эластичными бинтами, прямо поверх джинсов. Санька даже не успел ничего сказать: Лиза быстро собрала рюкзак, и укатила из класса.
Санька опять ворочался, сон не шел, а в голове кружились вопросы. Что произошло с Лизой? Девчонка понравилась ему, даже очень понравилась, но как встречаться с инвалидом? И сразу же перебил себя: «Ну, подумаешь – не ходит, с каждым может случиться несчастье. У меня вон, из-за болезни мамы вообще все кувырком полетело», – и он заснул с твердым намерением узнать, что за беда приключилась с одноклассницей.
Проснулся ни свет, ни заря. Тетя Полина была на сутках, мама спала. Он пожарил яичницу, половину съел, а другую тихонько поставил на тумбочку около маминой кровати, накрыл чистой тарелкой, чтобы не остыла. Написал записку, что с пробежки сразу в школу пойдет, а сам несколько раз обогнул дом, прикидывая, в какой квартире живет Лиза. Когда он был точно уверен, что знает номер, позвонил в дверь. Не открывали долго, а затем послышался тихий скрип. Дверь открыла Лиза, и Саня заметил, как ее брови удивленно взлетели вверх:
– Саша? Что ты тут делаешь? Я думала, это брат пораньше заехал за мной.
Саньке очень понравилось, как ее светлые волосы, задорно разбежались на два пучка:
– Я тут, это, решил тебя до школы проводить, не возражаешь? – он незаметно ущипнул себя за руку, чтобы сбить внезапно нахлынувшее волнение.
– Заходи, правда, еще рано: Олег за мной обычно в семь сорок приезжает, – Саша изумился, как она ловко развернула коляску и покатила. – Тапки там бери, моя комната слева по коридору.
Комната Лизы приглянулась Саньке: светлая, с большим окном, вместо штор – жалюзи. Его внимание привлекли грамоты, развешанные в рамочках по стенам, а полка над письменным столом была вся уставлена золотистыми кубками разного размера и формы.
– Ух ты! – кубки приворожили его. – Это что – твои все?
Санька заметил, что Лиза обрадовалась:
– Ну да, мое богатство, – она любовно погладила кубок, похожий на тот, которым вчера приветствовала его в окне.
– Значит ты – гимнастка? – присвистнул Санька. – Круто, давно занимаешься? – он осекся, переведя взгляд на забинтованные ноги.