— Большой дом задолбаешься прогревать. А в этом станет тепло от силы через час. В общем, я сейчас быстренько переоденусь и растоплю печку, а вы застелите кровати нашим бельем и накройте на стол.
Увы, этого дела не хватило — к моменту, когда в спальнях стало уютно, а на столе возникли пищевые контейнера с завтраком, Уфимцева продолжала изображать грозовую тучу. И я, оглядев подступы к нашему дому прозрением, переключил ее внимание с мелкой проблемы на «глобальную»:
— Девчат, а вы поняли, какую информацию «закрывают» наши подписки о неразглашении?
Света непонимающе сдвинула брови к переносице, а Оля утвердительно кивнула:
— Да, конечно: монополию государства на использование дизельных двигателей на наземном транспорте.
— А ведь так оно и есть! — воскликнула Уфимцева. — Дизельные катера имеются во всех более-менее влиятельных дворянских родах, а броневиков типа того, на котором нас сюда привезли, кажется, нет.
— Тебе не кажется… — усмехнулся я и подкинул еще немного информации для раздумий: — Кстати, на мой взгляд, это логично: продавайся такая техника свободно, всю живность в примыкающей к Империи части Пятна уничтожили бы лет сто тому назад, соответственно, армейцы и мы, добытчики, дохли бы, как мухи, сталкиваясь со зверьем второго и первого ранга. И еще: мы с Олей до сильных морозов мотались в рейды по одной и той же схеме — оплачивали доставку скоростным катером до озера Мрачное, а там уходили в лес на своих двоих. Так вот, во время обсуждения координат последней точки высадки владелец катера походя сообщил, что к юго-западной оконечности озера не пойдет ни за какие деньги. Ибо оно уходит в Пятно настолько далеко, что «умирают» даже дизели. И если это действительно так, то получается, что дизель в комплекте с огнестрелом — ни разу не панацея…
Глава 15
31 января 2513 по ЕГК.
…Последний день января порадовал нас сразу несколькими приятными сюрпризами. Первый случился во время утренней пробежки по окрестностям тренировочной заимки — Оля, как обычно, замыкавшая нашу колонну, пошла. В смысле, не провалилась сквозь наст, как обычно, удержала свой вес связкой наледь — ступень! Само собой, орать об этом на весь лес или сообщать мне даже не подумала — сняла одно из воздействий, чтобы оставить наблюдателям из постоянного состава «правильный» след, и продолжила двигаться в чуть-чуть усложненном режиме, то есть, сначала зависая на собственноручно созданной опоре, а потом проламывая ее к чертовой матери. И пусть этот успех был, по сути, половинчатым из-за того, что «опора» держала только «чистый» вес, а его же, но с рюкзаком бы точно не потянуло, настроение у моей благоверной взлетело в заоблачную высь.
Минут через двадцать-двадцать пять «накрыло» меня — очередной раз шарахнув неслабо раскачавшимся окоченением в ветку, попавшуюся на пути, проморозив ее насквозь и пробежав в метре от фокуса воздействия, я вдруг почувствовал озноб… прямо через раскочегаренный жар. И, прозрев, всего с семнадцатой попытки трансформировал точечный навык в площадной. Да, он накрывал область размером с футбольный мяч и жрал Силу, как не в себя, зато морозил настолько жестко, что название новому умению — арктический холод — придумалось само собой. На кураже я продолжил эксперименты и придумал еще одну жуткую хрень: подвесил метрах в пятнадцати сферу из тумана, вбил в ее центр арктический холод и одурел: мгновенно кристаллизовавшаяся влага превратилась в ажурную сферическую «снежинку», состоящую из острейших ледяных игл!!!
Мгновенно включившаяся фантазия помогла представить последствия удара такой дрянью по человеку, еще не попавшему под сферу умиротворения, то есть, с полными легкими влажного воздуха, и ужаснула. Тем не менее, отрабатывать новую связку я, конечно же, не перестал. Правда, заметал следы, всаживая в каждый подобный шар льда по ледяному лезвию, но это требование паранойи было разумным.
Третьим сюрпризом стал результат еще одного безумного эксперимента — попытки сформировать шар льда поменьше прямо под настом, а затем усилить последний наледью: такая конструкция запросто удержала мой вес. Несмотря на то, что я не шел, а ломился в сторону заимки, как лось во время гона!
А после того, как мы ворвались в наш домик, скинули жар, разулись и начали раздеваться, порадовала и Уфимцева: заявила, что, наконец, научилась восполнять резерв на ходу и большую часть времени пробежки «жила» в этом умении.
Я назвал ее редкой умницей и отправил девушек в санузел. Помогать друг другу мыться еле теплой водой из здоровенного бака. А сам побегал еще немного. К общей поленнице и обратно. Потом раскочегарил печь, а минут через двадцать-двадцать пять, услышав тихий скрип открывающейся двери, изумленно уставился на чем-то расстроенную Свету, ввалившуюся в гостиную в одном банном полотенце.
— Начались. «Праздники». На двое суток раньше, чем должны были… — хмуро сообщила она, метнувшись к своему рюкзаку. — Значит, часа через три-четыре мне потребуется обезболивающее. А его я сдуру не купила. И… ты бы не мог сходить к воякам и покопаться в их аптечке?
— Схожу, конечно… — ответил я, поднимаясь на ноги, поймал за хвост мысль, мелькнувшую на краю сознания, и добавил: — Раз такое дело, может, вернемся в Большой Мир? Пока носился за дровами, слышал перестук дизеля, а значит, на заимку привезли очередную партию вояк.
— Возвращаться в Большой Мир в компании прошлой партии будет не очень комфортно… — вздохнула она, вытащив какой-то пакет и скользнув к двери в санузел. — А еще нам будет не на чем выбираться из «Бастиона» — Ира-то приедет туда только завтра вечером.
— Мелочи… — усмехнулся я. — Первых построим и, если что, задавим. А с базы наберем Ляпишева, и он убедит ее руководство выделить нам какой-нибудь транспорт. Заодно сообщит Иришке, что мы вернулись, и состыкует ее с нами где-нибудь на половине дороги. А то у нас беда и с телефонами…
…С получением обезболивающего особых проблем не возникло — медик из постоянного состава не горел желанием расстраивать личность, имеющую прямой выход на начальника спецотдела, поэтому бросился выполнять мою просьбу чуть ли не раньше, чем я договорил, и выдал требуемое «с гаком». Зато командир отделения, начавшего грузиться в БТР, заявил, что никуда мы не поедем. Ибо его подразделение секретное, и он не имеет права светить лица подчиненных перед непонятными шпаками.
— У меня создается стойкое ощущение, что всю жизнь мечтали вылететь со службы с позором, но до сегодняшнего дня не понимали, как выставить себя идиотом перед вышестоящим начальством… — холодно усмехнулся я и… был поддержан. Старшим группы доставки и эвакуации:
— Кузьмин, упрешься рогом — останешься здесь. Вместе со всем своим отделением. Ибо у его благородия и его команды доступ по категории А-два, а у тебя и твоих парней — всего-навсего по Бэ-четыре. Дальше объяснять?
— Да, но я…
— А-два и Бэ-четыре! — повторил подпоручик и обратился ко мне: — Ваше благородие, через минуту освобожу три первых места по правому борту, так что можете идти собираться. И еще: в обратную дорогу отправимся по вашей готовности.
Я коротко кивнул и пошел радовать девчонок новыми вводными. А уже через четверть часа вернулся к бронетранспортеру в сопровождении жены и подруги, закидал в десантный отсек все три рюкзака, пропустил вперед Свету и Олю, забрался в боевую машину следом за ними и, добравшись до третьего кресла под ненавидящими взглядами вояк, спокойно опустился на сидение.
В этот раз не засыпал: дождался, пока дамы уйдут в медитативный транс, дабы выжать из пребывания под магофоном Пятна максимум возможного, и последовал их примеру. Так что все семь с лишним часов пути тренировался — вливал Силу в подпорку, «на которой сидел», с помощью прозрения изучал энергетические структуры экипажа БТР-а и всех «пассажиров», периодически разгонял восприятие просветлением и пытался давить фрагментом пресса на крошечную ничем не заваленную часть пола. В результате задолбался до умопомрачения, поэтому в момент исчезновения магофона почувствовал себя счастливым и открыл глаза. Как вскоре выяснилось, рановато. Но заставить себя продолжить издевательства над собой-любимым так и не смог. Поэтому последние четверть часа пути тихо дурел от скуки и от все усиливающегося давления мочевого пузыря. Слава богу, в какой-то момент наш транспорт все-таки въехал на территорию «Бастиона» и… подвез нас прямо к зданию штаба. Так что время перестало тянуться, как резиновое, и рвануло вперед с обычной скоростью. Не обошла нас вниманием и госпожа Удача: майор, с которым я чуть не столкнулся на входе в здание, объяснил, где искать туалет, командир базы оказался на месте, Ляпишев ответил с первого звонка и так далее. И пусть выехать на Кострому удалось только в одиннадцатом часу вечера, я смотрел в будущее с оптимизмом. Ибо знал, что там нас встретит Дайна и отвезет домой.
Так оно, собственно, и получилось — в три десять ночи «Мастиф» начмеда «Бастиона» зарулил на стоянку для фур на северо-западной окраине города, выбранного местом встречи, и остановился рядом с нашим «Бураном». А уже минут через пять кроссовер, поморгав вояке дальним светом, сорвался с места, вырулил на дорогу и повез нас на юг. Подальше от снега, мороза и дурачков в погонах.
Девчонки, сходу оккупировавшие и опустившие заднее сидение, заснули практически сразу, а я еще потрепыхался: для вида спросил у подруги семьи, не сменить ли ее за рулем, затем рассказал ей о нашем житье-бытье на заимке спецотдела и, помнится, поинтересовался новостями Большого Мира. А потом почувствовал прикосновение к плечу, открыл глаза и обнаружил, что машина уже припаркована в гараже нашего коттеджа, фальшь-панель опущена, моя дверь открыта, а справа от меня стоит супруга и сонно трет заспанное лицо.
Шевелиться было лениво, но я заставил себя проснуться, вылез из салона, чмокнул Ольгу требовательно подставленную щечку, подхватил под локоток и в то