Подарок порадовал. Но далеко не сразу: добравшись до гостиной, вытряхнув на стол содержимое папки и ознакомившись с дарственной на квартиру в некоем жилом комплексе «Акация», я почему-то решил, что этот ЖК ведомственный. И расстроился, ибо жить в нем было бы так же глупо, как и перепродавать. Но меня успокоили. Сначала БИУС, поделившись очередными «разведданными», а затем Уфимцева, посмотрев адрес и уважительно хмыкнула:
— Весенняя набережная, тридцать семь — это самый край Правобережного района. А на противоположном берегу Лады находится Левобережье — центр ночной жизни Новомосковска. Жить в районе, который никогда не спит, мягко выражаясь, некомфортно. А в вашем — одно удовольствие. Поэтому он входит в пятерку престижнейших. Правда, пятым номером, но молодые аристократы вполне заслуженно считают его вторым, а я, по целому ряду причин — первым. И считаю, что вас привязывают. Причем красиво…
— Значит, отказываться от этого подарка не стоит? — преувеличенно серьезно спросил я и приятно удивился вдумчивому ответу:
— Перед тем, как давать какие-либо советы, я, как правило, досконально разбираюсь в ситуации. А об этой не знаю ровным счетом ничего. Поэтому описала местонахождение квартиры и не более.
— Спасибо и за описание, и за обстоятельность… — улыбнулся я, затолкал документы обратно в пакет и унес запирать в сейф. Не успел положить на полку для такого добра, как Дайна сообщила о прибытии автовоза.
Тут настроение поползло вверх, и я, приняв вызов от водителя, пообещал подойти в течение пяти минут.
К КПП рванули всей толпой. Вернее, пошли. Хотя хотелось допрыгать рывками. Когда выбрались за ворота и обнаружили, что грузовик уже опускает трап, чуть-чуть ускорились и подошли к очень деловому парню года на три-четыре постарше меня. Представляться не потребовалось — он меня узнал, расплылся в довольной улыбке, вытащил из внутреннего кармана куртки фотографию, на которой я, Ольга и «Стихия» позируем журналистам, стоя на верхней площадке огромного пьедестала, и попросил автограф,
Я пошел ему навстречу. Хотя никогда не понимал смысла собирать чьи-то подписи и, тем более, с кого-то фанатеть. Парень засиял еще ослепительнее, но головы не потерял — зафиксировал трап в рабочем положении, вручил мне стильную кожаную сумку для документов и помог выбрать нужную ключ-карту. А после того, как я выгнал наружу черную «Стихию» и выбрался из ее салона, расстроенно вздохнул:
— Разумом понимаю, что этот, ваш второй боевой болид, ничем не отличается от первого, однако, выгружая тот возле «Антея», чуть не плакал от огорчения и дико жалел, что машина, установившая «вечный» рекорд, больше никогда не испытает ничего подобного!
— Почему вы так решили? — полюбопытствовал я.
— Видел сопровождающих. И уверен, что та «Стихия» просто-напросто пополнит чью-то коллекцию. А могла бы гонять и дальше!
— Ну да… — кивнул я, мысленно отметив, что судьба «болида», который, вроде как, собирались поставить в музее славы автоконцерна, неожиданно изменилась. — Такие машины должны ездить.
Потом выгнал из автовоза вторую красотку, выбрался под открытое небо и вложил ключ-карту в ладошку ее хозяйки:
— Толковая покупка. Одобряю…
— Спасибо, Игнат! — радостно выдохнула Уфимцева, ласково погладила машину по переднему крылу и ушла в себя. А я, увидев ее закаменевшее лицо, вспомнил фрагмент разговор, после которого она и заявила Янковскому, что хотела бы купить такую же «Стихию», как у меня:
— До недавнего времени я считала наш род самым лучшим в Империи и была уверена, что у него один-единственный изъян — сука, навязанная папе в жены. Увы, как только я сломала ей челюсть, а он подал на развод, привычная картинка растаяла, как туман на летнем солнце. И оказалось, что под нею прячется вторая, совсем не такая радужная: в этой, второй, мне принадлежит только то, что папа сделал своими руками и из материалов, приобретенных за свои деньги, а все остальное одолжено; дед, всю жизнь называвший меня любимой внучкой, может в любой момент заблокировать мою карту; «Астра», на которой я два с половиной года ездила в Академию, тоже не подарена, а дана попользоваться. Знаешь, тот монолог деда словно выморозил меня изнутри, и я не сказала ему ни единого слова — сбросила звонок, влезла в адресную книгу и перенесла номер в черный список. Оттаяла только тут, у вас. Однако кристаллик льда, появившийся в душе, никуда не делся и напоминает о себе каждый раз, когда я вспоминаю родичей или родовое поместье. Он же больше не позволяет принимать подарки от папы, напоминая о его слабости. А после того, как ты выделил мне «долю рядового бойца», требует вернуть отдать ему сумму, потраченную на покупку коттеджа…
— Не надо, Свет — это будет ударом под дых… — хмуро сказал я.
— Разумом понимаю. И держусь изо всех сил. Но кристаллику плевать: он жаждет абсолютной независимости. Впрочем, при вас не морозит. Или, как вариант, я его просто не чувствую из-за переполняющего меня тепла. Сейчас мне тоже хорошо: я горжусь твоей победой, мысленно умираю со смеху, представляя, какое количество самовлюбленных дурачков обломает себе зубы в тщетных попытках побить твой рекорд, и млею от мысли, что ты научишь достойно ездить и меня, ибо уже начал, а в таких вопросах останавливаться не умеешь.
— Научу… — подтвердил я, и обрадованная девица дотронулась до моего предплечья и решительно тряхнула волосами:
— А еще я поняла, что хочу себе белую «Стихию»!
— Почему?
— Черная «Стихия» у всей Империи ассоциируется именно с тобой. Белый «Стрибог», вне всякого сомнения, скоро станет ассоциироваться с Олей. А мне… мне было бы приятно гонять на твоей «Стихии» и в Олином цвете…
— И что мешает воплотить это желание в жизнь? — спросил я, потом сообразив, что этот монолог — не особо завуалированная просьба разрешить потратить часть «доли рядового бойца», и мягко улыбнулся: — Свет, мне нравится твоя идея. А те деньги — твои. И для того, чтобы ими пользоваться, моего разрешения не требуется…
Из воспоминаний мы с ней вынырнули одновременно, и я спешно воспользовался первой же придуманной возможностью вернуть Уфимцеву в нормальное расположение духа:
— Ну что, сможешь отогнать свою красотку в наш гостевой гараж?
— А почему в ваш гостевой?
— Он ближе. А «Порыв», использующийся реже всего, я решил начать ставить в твой. Само собой, если ты не откажешь.
— Откажу⁈ Я⁈ Даже не надейся! И… да, смогу. Но заберу у вас с Олей Иришку. Ибо так будет веселее…
…Пока я общался с Уфимцевой, за моей спиной, оказывается, творилось жуткое непотребство. И вытворилось. Причем настолько успешно, что я узнал о нем только после того, как закончил рокировку машин, подошел к основному коттеджу, обнаружил, что фальшь-панель поднята, вошел в гараж и наткнулся взглядом на фантастически яркие, сочные и реалистичные фотообои, откуда-то появившиеся на противоположной стене.
За время, прошедшее с момента награждения, это изображение успело осточертеть, ибо подсовывалось под руку тремя из каждых пяти желающих получить автограф. Но в таком размере и качестве согрело душу — мы с Олей, стоящие на пьедестале в компании со «Стихией», выглядели парой. Причем по-настоящему счастливой!
Пока я любовался картинкой, частью сознания отслеживал перемещения дам. Поэтому за мгновение до «неожиданного» прикосновения к плечу заявил, что сюрприз получился, и спросил, чья идея.
— Моя… — сыто мурлыкнула жена, не став проявляться в реальности. — Хотела сделать оригинальный подарок, который точно не забудется.
— Смогла. Спасибо, я в восторге!
— Прошу прощения за то, что прервала вашу беседу, но к тебе долбится госпожа Докукина… — хмуро сообщил БИУС. — Кстати, поздравлять с победой в гонке будет не одна, а вместе с сыном: в данный момент он стоит рядом с ней и недовольно сопит. Ведь ты, по определению, обязан принимать ИХ звонки мгновенно!
— А где они находятся? — на всякий случай спросил я, сообразив, что эта парочка могла догадаться приехать в Бухту Уединения, чтобы поздравить лично, напроситься на мое торжество и испортить его своим присутствием.
— В родовом поместье Крикалевых. Но только из-за того, что в четверг днем Петр Семенович неудачно упал и сломал ногу.
— Вот упертая баба! — в сердцах выдохнул я, собрался с мыслями и дал команду переводить на мой телефон следующий их вызов. А через пару секунд поймал за хвост интересную мысль и переиграл решение: — Нет, не переводи: я приму их вызов только после того, как выйду на пляж и «сдамся» банде Паши — хор голосов на заднем фоне добавит убедительности вежливым аналогам фразы «Мне некогда, мать вашу за ногу и об косяк…»
Для того, чтобы оставить упертой бабе и ее отпрыску как можно меньше шансов затянуть разговор, по дороге на пляж изменил статус телефона. И уже через минуту погряз во входящих вызовах. Что самое забавное, меня жаждали поздравить не только условно близкие вроде Ксении Станиславовны, Ольги Максимовны, Валерия Константиновича, Геннадия Романовича, Германа Яновича, Сони и Тани, но и личности, с которыми жизнь сталкивала меня всего по одному разу, то есть, покупатели ядер, капитан Анненков, «уличные гонщики» Журавлев с Засекиным, Лев Абрамович и Егор Александрович.
Последний, поздравив с «убедительнейшей победой в гонке моей любимой серии», тактично поинтересовался моими планами на апрель-май.
— Они не изменились… — ответил я. — Как только сойдет снег, а земля более-менее подсохнет, поведу вас в Пятно. Кстати, об этом походе: помнится, вы хотели собрать отряд высокоранговых Одаренных.
— Он, фактически, собран и ждет отмашки. А что?
— Если в нем имеется человек, свободно ориентирующийся в тех местах, то мы доведем вас до обещанной точки и уйдем дальше. Нет — вернем к точке подбора.
— Толковых следопытов будет как минимум трое. Поэтому провожать нас обратно не потребуется. И еще: я хочу поставить рядом с местом гибели брата небольшой обелиск. Поэтому мы пойдем туда нагруженными и останемся на сутки-двое. Этого времени вам для промысла хватит?