Она прищурилась, обдумала мои слова и медленно кивнула:
— Ну да, пожалуй, это предложение звучит более чем логично. И я хотела бы попробовать. Само собой, если вы…
— Ксения Станиславовна, мы с вами знакомы не первый день! — фыркнул я, скинул с плеча рюкзак и достал термос с добычей: — Искру с медведя я уже употребил — он пользовался нужным умением — но мы только что набили еще девять. Да и в прошлые дни не бездельничали.
— Я с вами не расплачусь… — застрадала она, но без души. Ибо усиленно гипнотизировала емкость с ядрами. Потом, видимо, задвинула куда подальше свои загоны и развеселилась: — Как говорили наши предки, иду на вы! Так что Искры или жизнь?
Глава 37
3 мая 2513 по ЕГК.
…Энергетические структуры приближающейся тройки «мутантов» Оля засекла в четыре с минутами утра шестнадцатых суток нашего пребывания в Пятне и подняла нас со Светой… бодрячками, мгновенно отбившими всякое желание спать. Вредничать мы и не подумали — метнулись в душевую, в темпе умылись и метнулись к шмотью, еще с вечера заботливо разложенному на почти собранных рюкзаках. Оделись тоже «бегом». Затем выпили «коктейли», закончили сборы, растащили лавки к стенам и подставили под обрубки ножек стола заранее подготовленные чурбачки. Потом прогулялись по всему срубу, не нашли ни одной забытой вещи и немного подождали. Якуба, прибежавшего предупредить о прибытии «группы эвакуации» его хозяйки.
Следующие минут сорок откровенно скучали — да, мужики шустрили, как могли, но Веретенникова готовилась в дальнюю дорогу заметно медленнее нас. Слава богу, в какой-то момент она все-таки забралась в паланкин, а первая пара «носильщиков» присела на корточки, закрепила ремни, одним слитным движением подняла хитрую конструкцию в воздух и качнулась вперед. Вот тут-то мы и зашевелились — заняли привычные места в образовывающемся ордере, плавно набрали ход и вышли на маршрут.
Кстати, перла группа намного быстрее, чем в предыдущий раз. За счет того, что вторая пара «мутантов» двигалась практически налегке и полноценно отдыхала. Да и мы особо не напрягались: да, наши рюкзаки не были пустыми, но подпорки, давно раскачанные до насыщения, обнуляли их вес, окаменения и водомерки, кидаемые под ноги в автоматическом режиме, не давали вязнуть даже в самых заболоченных местах, а бодрячки, освоенные всеми, с легкостью снимали усталость.
Не путалось под ногами и местное зверье — по дороге к седловине я засек всего четыре «силуэта» зайца.
Да и за ней нас атаковали всего дважды. Особо дурная лесная кошка шестого ранга и барсук-семерочка. Вот и легли, не успев даже квакнуть. Поэтому к бронекатеру, безостановочно молотящему движками в знакомой излучине, подошли почти на полтора часа раньше, чем рассчитывали, подождали, пока Веретенникова и ее Слуги поднимутся на борт, помахали им на прощание, ушли в лес, постояли в чаще до тех пор, пока вдали не затих перестук дизелей, и вернулись к реке.
Девчата, одуревшие от резкого потепления и последние несколько дней мечтавшие поплавать, с гиканьем рванули за подушечки самосбросов и начали раздеваться. Оля сорвала с себя даже белье, взбежала на любимый обрывчик и прыгнула в воду, а ее лепшая подружка, явно жаждавшая последовать столь волнующем примеру, сохранила толику благоразумия. Хотя, на мой взгляд, ее лифчик и трусики толком ничего не скрывали, даже будучи сухими. Впрочем, к наплевательскому отношению мелкой оторвы ко всем традициям и нормам морали я практически привык, поэтому даже не удивился — спокойно разделся, спокойно спустился к воде, спокойно зашел по пояс и… попал. В ручки жены, соскучившейся по «полноценному дуракавалянию».
Изображать старичка мне категорически запретили еще перед началом веселья. Вот я тормоза и отпустил. Да, всего часа на два, зато практически полностью: играл во все, что предлагали девчонки, плавал, нырял, подкидывал их в воздух со своих плечей и катал, крутил с обрывчика заднее и переднее сальто, помогал осваивать эти прыжки подружкам и… усиленно давил в себе желание, появлявшееся при каждом взгляде на прелести супруги.
Ее тоже дико плющило после двухнедельного воздержания. Поэтому в глазах то и дело появлялось Обещание, почти каждое прикосновение дарило ласку, а сосочки, по моим ощущениям, не расслаблялись ни на миг. В общем, перед выходом на берег я остудил воду слабеньким арктическим холодом, но все равно нарвался на игривую шуточку Уфимцевой:
— Игнат, я осознаю, что рискую получить по попе, но промолчать не могу: если ты немедленно не сведешь плечи и не сгорбишь спину, то первой потеряет голову твоя оголодавшая супруга, а следом за ней сойду с ума и я!
— Что, тоже волнует? — спросила Оля со знакомой хрипотцой в голосе, я был вынужден приложить себя бодрячком, а мелкая, по своему обыкновению, сказала правду:
— Обычно — нет. А сейчас между вами пробегают та-а-акие искры…
Я достал из бокового отделения рюкзака полотенце, выпрямился, кинул взгляд на Свету и мысленно вздохнул: ее сосочки тоже затвердели и пытались проткнуть почти прозрачный лифчик!
«Мы друг до друга дорвемся. А ей не полегчает…» — мелькнуло на краю сознания, и я, усилием воли задвинув все волнующие мысли куда подальше, принялся ожесточенно сушить волосы. Потом повернулся к девчатам спиной, чтобы не смущать Уфимцеву, а буквально секунд через пятнадцать совершил поворот градусов на сто десять и поднял голову вверх.
Диск сформировался сам собой, а в тот момент, когда в него на полной скорости впоролся пикирующий сокол, с правой руки сорвался мощнейший разряд. Экстремального торможения о три неподвижных препятствия птичка не пережила. Так что три разряда, по сути, сожгли без пяти минут трупик. Но дамы отработали, как часы, и я назвал их красотками… автоматически опустив взгляд на обнаженные фигурки. А через мгновение, разворачиваясь на месте и извиняясь, услышал совершенно спокойный голос мелкой:
— Игнат, просить прощения тебе не за что: мы среагировали и правильно, и своевременно, значит, заслужили похвалу. А то, что я голая — мелочи: в моей личной табели о рангах защита команды занимает первое место. И еще: на мой взгляд, в бою надо жить боем. Поэтому учти, пожалуйста, на будущее, что стеснения во мне больше нет. Зато ненависти к любому, кто покусится на самое святое — вас! — хоть отбавляй.
Не знаю, почему, но в тот момент ее монолог лег на душу, как родной. И, что называется, толкнул под руку. Поэтому я снова повернулся к девчатам и коротко кивнул:
— Ты права: в бою надо жить только боем. И вы включились в него без раскачки. Поэтому я вами горжусь.
— Слово «красотки» мне понравилось больше! — сыто мурлыкнула Оля, перестала валять дурака и притянула к себе подружку: — А если серьезно, то диски«встали» практически одновременно. Да и разряды попали все. Значит, мы все-таки сыгрались…
…Следующие девятнадцать с лишним часов мы неслись на юг почти без остановок. Да, так можно было не торопиться, но от лесов, холмов и болот уже тошнило, а где-то там, впереди, нас ждало ОЗЕРО и часов пять-семь хоть буйного, хоть ленивого безделья. Вот мы и выкладывались до предела, прыгая на предел дальности рывка Светы, убивая время раскачкой навыков, которые не успели довести до насыщения на заимке Вронских, и игнорируя абсолютно все зверье. В результате к Мрачному вылетели четвертого мая в двенадцатом часу дня, полюбовались фантастически красивой водной гладью, подернутой легкой рябью, скинули рюкзаки и пошли на поводу у дикого голода — пока моя благоверная вытаскивала из термоса остатки еды, мы мелкой нарубили целую гору еловых лап, принесли к облюбованному месту и накрыли спальниками. К этому времени жаркое майское солнышко успело разогреть воздух градусов до двадцати пяти-двадцати-семи, поэтому вопрос «Раздеваться или нет» даже не поднимался: мы шустренько избавились от всего, что мешало наслаждаться без пяти минут летом, как метко выразилась Оля, попадали на ложе и выпали из жизни. Зато после того, как нежнейшие куски изюбрятины приказали долго жить, запили их до смерти надоевшими «коктейлями», сыто отвалились от импровизированного стола и размечтались. Вернее, Света застрадала из-за того, что на этом озере нельзя поплавать в ИДА-шках и с буксировщиками, мы заявили, что в «нашем море» можно все, и начали озвучивать свои хотелки.
Через четверть часа стало ясно, что любое, даже самое отвязное желание, высказываемое кем-либо одним, находит понимание у всех остальных. Так что мы распланировали пятое мая, назначенный днем отдыха — решили, что утром, как обычно, заплывем к горизонту; сразу после завтрака сгоняем в Лукоморье, докупим ИДА-шек, ласт и буксировщиков на всю команду, проведем ходовые испытания и разберемся, как выглядит дно в нашей бухте; после обеда до потери пульса погоняем на «Шторме», а вечером завалимся в сауну и забудем обо всем окружающем мире. Потом Оля заметила какую-то хищную птицу, парящую в чистом небе, и мы спрятались под невидимость, ибо драться было лениво даже с «семерками».
Не знаю, почему, но болтать, не видя друг друга, дамам не понравилось, и они переключились в рабочий режим — шустренько убрали пустые пищевые контейнера и все, что теоретически могло привлечь зверье к месту «дневки» аппетитными запахами, потом повесили все три рюкзака на ближайшее дерево и спрятали под накидками с отводом глаз, вернулись ко мне и потребовали составить им компанию в заплыве к середине озера.
Мочить еще один комплект белья Уфимцева не захотела, поэтому честно предупредила, что собирается раздеться догола. Ибо под пеленой теневика все равно ничего не видно. Моя супруга ее поддержала, а я взял и плюнул на свои загоны. В смысле, последовал их примеру и первым спустился к линии прибоя. Невидимость в воде работала… хм… довольно своеобразно, но «без пяти минут лето», яркое солнце, редкие облачка на чистом небе, неспешное скольжение к горизонту и чертовски приятная болтовня на любые темы очень быстро выключили разум и затопили душу спокойным, теплым и невероятно комфортным счастьем.